Валерий Лаврусь - Очень высокие горы. Восхождение

Так Юра ещё не летал. Это был настоящий полёт. Как у птицы! Константин отстегнул Юру от подвесной системы – тот повернулся, крепко, с чувством пожал руку и обнял пилота. В такие моменты хочется всех обнимать и целовать.

– Спасибо! – шмыгнул носом расчувствовавшийся Юра. – Огромное тебе спасибо!

– Ой, да ладно… – Костя скромно улыбался, подтягивая стропы и сворачивая параплан. Он любил этот всегда волнующий момент, когда клиент счастлив как ребёнок. То ли оттого, что летал… То ли оттого, что живым прилетел… – Понравилось?

– Не то слово…

И тут Юра хлопнул себя по лбу. Ну как же?.. Как же он забыл про фотоаппарат? А собирался. Ладно, хорошо хоть на «GoPro» наснималось! Серов достал камеру из сумки и нацелился на Костю:

– Ну-ка, встань, пилот! В позу победителя… А я тебя щёлкну!

– …Завтра поедем наверх… – сказал Юра своей верной Софико. – На самый-самый верх.

Серовы сидели в полюбившемся им кафе «Фаворит» и терпеливо ожидали заказ.

– На самый-пресамый?!

– На самый что ни на есть! Ты должна увидеть это . Просто обязана. Там… такое…

Соня с грустью смотрела на супруга. Беспокойный… Шебутной, любимый.

– Смерти ты моей желаешь, Серов… – в миллионный раз за их совместную жизнь констатировала Соня и, расстегнув сумочку, достала Юрину банковскую карту. – Держи!

…На следующее утро они поднялись на 3168 метров. Погода по-прежнему им благоволила. Слепящее белое солнце, высокое лазурное небо, безоблачно и почти безветренно. И Юра показал Соне горы.

Это и правда красиво. Красота такая, что хочется ходить на цыпочках и говорить шёпотом.

Но никто не шептал и не ходил на цыпочках – со стартовой площадки снова летали. Стартовал Константин с молоденькой девушкой. Видимо сильно боялась: когда они сбежали с горы и ушли в свободный полёт, девочка пронзительно закричала. «Что ты орёшь?! – прикрикнул на неё Костя. – Уже летим!»

– А ты вчера кричал? – Соня повернулась к Юре.

Серов грустно улыбнулся:

– Нет. Привыкаю понемногу… Пора отращивать крылья.

Насмотревшись чужих стартов, он оставил Софико на площадке, а сам отправился на соседнюю вершину, ещё на пятьдесят метров выше. Поднимаясь, Юра вспоминал летнее восхождение.

– А ведь ты сегодня должен был сидеть на высокогорной базе Кибо-Хат 7 7 Кибо-Хат – высокогорная база на Килиманджаро, высота 4720, с неё обычно начинается штурм вершины. и готовиться к ночному восхождению на Килиманджаро, – ни с того ни с сего проснулся внутренний голос. У всех есть, этот умник. Всегда умничает. И чаще всего порет самую дикую чушь. Или подбивает на отчаянные глупости.

– Чёртов доллар! – вслух выругался Юра.

Он влюбился в Кавказ, полюбил всем сердцем, всей беспокойной душой. И есть за что! Кавказ красив. Просто великолепен! И грандиозен. Но Юре хотелось туда… в Африку. На Килиманджаро.

Вот скажите на милость, как он теперь туда попадёт, с таким-то курсом доллара? А?

– А может… – продолжил свой монолог внутренний голос.

Юра сделал шаг.

– …Может, всё-таки попробовать на следующий год?

Ещё шаг.

– Подкопить денег…

Шаг.

– Докупить доллары…

Шаг.

– Вот прям сейчас, приехать и начать. По сто долларов. По пятьдесят! Всё же в руках человека, ты же знаешь… Человек – сам хозяин своей судьбы! Разве нет?

Юра вышел на вершину. Да, нужно попробовать. Он не понимал – почему же его так отчаянно тянет в горы? Почему, закрывая глаза, он видит этот ослепительный белый снег, это сверкающее, безумное солнце, это почти чёрное небо? Зачем ему все эти мучения?! Головная боль, тошнота, бешеное сердцебиение. Но ведь тянет же! А тут какой-то доллар… А ещё брат: «Никогда не сдавайся!» Нужно пробовать. Надо!

Юра оглянулся. Где тут Эльбрус? Вот он… Рукой подать! А Килиманджаро? А, ну да: на юге… А солнце? Вот оно. Значит, туда! Ох и далеко Килиманджаро… Отсюда и не видать.

Значит, говоришь, человек – хозяин своей судьбы? Юра успокоил дыхание, оглянулся на заснеженные вершины и вдруг, раскинув руки и задрав голову, заорал что есть мочи: «Я приеду к тебе, Африка! Слышишь?! Я обязательно к тебе приеду!!!

Мы отчаянно любим майские праздники: Первое мая, День Победы. Весна, тепло, зелень, ещё совсем прозрачная, ещё воздушная! Но уже наконец-то можно выползти на пригрев после опостылевшей зимы, сесть на завалинку, щурясь на солнышко, и выдохнуть: «Дожили…». А потом пожарить мясо!

Северный народ на жареное мясо выбирается буквально на любую проталину, появляющуюся в первых числах мая, лишь бы можно было установить мангал. По ночам ещё заморозки, вокруг го́ры снега, а на сыром песке дымит металлический короб, а в нём на решётках и шампурах – куски говядины, или свинины, или баранины… Да даже курятины, или хоть бы сосиски!

Любит наш народ жаренное на углях мясо! Впрочем, весь мир любит. Атавизм, доставшийся от далёких предков, от пещерной жизни: полной опасностей, страхов и первобытной романтики, когда возвращение мужчин с охоты становилось праздником для всего племени, (ведь наконец-то можно наесться от пуза, а потом весь вечер слушать охотничьи рассказы, где факты причудливо переплетаются с вымыслом, реальные истории с выдумкой, а часто именно фантазии – и есть самое интересное!). А ночью… Мужчины вернулись же! А ну, мелочь, брысь спать! Где мои любимые бусы из когтей медведя, они так нравятся моему герою…

На майские праздники в России съедается неподсчитываемое число шашлыков и выпивается неизмеряемое количество горячительных напитков. А стоило бы подсчитать и измерить. И хоть немного пожалеть себя.

На праздники 2012 года Юрка Серов много ел, пил ещё больше, и поджелудочная, не выдержав нагрузки, включив красный аварийный фонарь, отключилась. И после окончания праздников вместо работы он прямиком угодил в хирургическое отделение Долгопрудненской клинический больницы с опоясывающей болью и непрекращающейся рвотой.

Так начиналась борьба за бестолковую, тогда ещё никому не нужную Юркину жизнь.

Панкреонекроз – третий в числе главных убийц: после рака и инфаркта. Омертвление поджелудочной железы – заболевание смертельное. Но, конечно, ни один праздник, даже такой большой, как День Победы, не способен убить её сразу – крепка она, железа́ эта, хоть и не из желе́за. Чтобы довести её до «нужной кондиции», надо сильно постараться. Например, пожить на Севере. Лет двадцать, или двадцать пять. Хотя, некоторым и меньшего срока хватает, Юрке, например, вполне хватило семнадцати.

Ведь Север, кто бы что ни говорил, это не только годы напряжённейшего, тяжелейшего труда, но и годы неумеренного употребления алкогольных напитков, (часто – особенно в 90-х – сомнительного качества). Это годы и годы «тренировок», когда ежедневно выпивается стакан, а в пятницу и субботу чуть больше – два. Это полевые работы без рации, но со спиртом.