Виктор Квашин - Земля бога речного устья

– Добро вашему дому, уважаемый! Как поживаете? – спросила мать.

– Хорошо живём, слава духам и великому хану. А вы как добрались?

– Хорошо добрались, легко ехали.

– Хороши ли дороги?

– Хороши дороги, спасибо мудрому хану. А у вас тучно ли стадо?

– Мои стада тучны, хорошо всё. Эй, чаю нам!

Принесли чай. Оло было всё интересно, всё он подмечал, потому что был в монгольском доме впервые и живого монгольского начальника видел первый раз. Ему представлялись огромные стада овец, коров и табуны лошадей, которыми владел высокородный монгол. Его удивляла необычная беседа. Потом, по прошествии лет стало ясно, что этот монгольский традиционный разговор о стадах всего лишь ритуал, но ритуал важный. Так разговаривают лишь свои, настоящие монголы. Чужаки, не умеющие поддержать монгольское приветствие, чужаками и остаются, с соответствующим к ним отношением. Оло вспомнил сегодняшний обмен приветствиями с распорядителем Академии и усмехнулся – теперь-то я не только с монголом, я с островными дикарями поздороваюсь так, что мне лучшую красавицу в жёны отдадут.

Чай тогда, в монгольском доме пили не спеша. Оло было горячо, и он, отхлебнув, поставил красивую чашку на низенький столик. Зато с удовольствием ел очень сладкие сушёные фрукты, которых раньше никогда не пробовал. Большой чиновник Жаргал, наконец, напился, вытер губы рукавом расшитого золотом халата, уставил свои острые глаза прямо в Оло.

– Так вот каков сын Драчуна! – голос его был, словно рокот грома, низкий, грубый и страшный. – Ну-ка повернись боком. Похож! Грамоту знаешь ли, читать-писать-считать?

У Оло перехватило дыхание, он не мог выдавить ни слова.

– Сколько лет?

– Двенадцать…

– Отец твой в твои годы смелее был, воевал уже. Отвечай, знаешь ли по-ханьски?

– Знаю, господин. Я и писать умею, но мало ещё. Я научусь!

– Запомни крепко для твоей пользы: ты совсем не умеешь по-ханьски! Понял? Понял, я спрашиваю? Забудь навсегда! Тебе всё равно придётся ханьский учить, будешь успевать лучше других. Только не проговорись! Иначе будешь за другими горшки выносить. Ни минбай ма? 29 29 Ты понимаешь? (кит.)

– Я не знаю, что вы мне сказали, господин, – Оло понял хитрость старого монгола, вдруг осмелел и улыбнулся.

– Вот, ты точно в отца – умный. Будешь монголом! Считать умеешь?

– Умею.

– А ну-ка, посчитай: твой отец на войну ходил, после этого через двенадцать лет великий хан Чингиз войной на Цзинь пошёл, война та шла двадцать три года, кончилась, когда ты родился. Сколько лет назад твой отец на войну поехал в первый раз?

– …Сорок семь лет, господин!

– Ух ты, верно! Вот с той поры я твоего отца знаю. Хороший был человек, настоящий воин. Надеюсь, ты в него породой пошёл. Монголы добро помнят, помогу тебе в память о моём друге. Поедешь учиться строительству.

– Я хочу стать монгольским нойоном 30 30 Нойон – крупный монгольский военачальник ! – вырвалось у Оло, и он сам того испугался.

– Воином быть почётно, я с тобой согласен. Большим командиром стать – великая честь, но тебе пока рановато. Теперь давай поразмыслим. Сейчас монголы уже завоевали почти всю Землю под Синим Небом, немного осталось. Пока ты выучишься, война закончится. Воин без войны, что меч в ножнах – ржавеет. В наши дни строительство идёт повсюду в великом монгольском государстве. Строитель теперь – самое верное ремесло на много лет вперёд. Будешь строить крепости, как твой отец. Эй, писаря зовите!

И большой чиновник Жаргал продиктовал прошение о зачислении «чжурчжэня не знающего ханьского языка» 31 31 Чжурчжэни, знавшие ханьский, причислялись к ханьжэнь, то есть к четвёртой, низшей категории подданных, а не знавшие ханьского – к первой категории, на уровне монголов Оло из рода Тохто в школу Строителей.

Под утро духота спала, и Оло провалился в сон. Но проснулся по обыкновению на рассвете, под первые звонкие птичьи песни. Чуткая Лифен немедленно вскочила и принялась за утренние дела.

– Хорошего утра, господин! Хорошо ли спалось?

– Твоими стараниями, хорошо. Подай халат. И позвони в колокольчик, скажи, пусть чай несут.

На звон явился заспанный «слуга для поручений», с явным недовольством выслушал указания Лифен и молча удалился с достоинством обиженного высокородного. Тем не менее, тут же пришла служанка с водой для умывания, а через короткое время пожилой ханец повар внёс столик с чаем и сладостями.

– Хорошо живём, а Лифен? Садись напротив, будем наслаждаться добрым утром!

– Господин, вы так меня балуете! – прошептала Лифен. – Мне стыдно, – но при этих словах улыбнулась вовсе бесстыдно.

– Духи редко даруют радость, особенно людям твоего сословия, так что, если уж дают, бери не задумываясь. Только благодарить не забывай.

– Спасибо вам, господин!

– Духов своих благодари, глупая! Ешь давай, нажимай на сладкое, это полезно.

– Господин, я всё думаю, какой необычный этот человек, который нас вчера встретил и поселил. Лицо у него не монгольское и не ханьское, я таких не встречала.

– Ты про распорядителя? У него и имя необычное – Зумрад. Так он сэмужэнь 32 32 Сэмужэнь – «цветноглазые» – второе по статусу сословие империи Юань, к которому причислялись выходцы из стран, находящихся к западу: уйгуры, кыпчаки, карлуки, таджики, персы, аланы, тибетцы, индийцы, тангуты, арабы, сирийцы, армяне, русские, различные западноевропейцы и многие другие . Очень много разных народов обитает в Юань, есть среди них весьма удивительные. Сэмужэнь умные, император их ценит, высокие посты им доверяет. Ну, ты насытилась? Пойдём погуляем по двору, посмотрим, что такое Академия.

Они вышли, и к ним немедленно присоединился Улээнди.

– А ты чего? – спросил Оло.

– Господин, я обязан вас сопровождать на случай возникновения различных желаний.

– Ну, ладно. Расскажи тогда, как устроена Академия, какие науки тут изучают, какие ремёсла преподают.

– Я не имею полномочий рассказывать. Я могу позвать распорядителя. Только в это время все ещё спят.

– Посмотри на него, Лифен, он «не уполномочен»! Иди тогда отсюда, не мешайся под ногами. Мы и сами разберёмся. Иди, я сказал!

Квадратный двор академического сыхэюаня был весьма просторным, около сотни шагов в поперечнике. Весь периметр его составляли постройки под черепичными крышами с окнами во двор. Площадь двора была уложена плоским камнем, и лишь отдельные участки засыпаны ровным слоем мелкой речной гальки. В устройстве этого комплекса была изящная простота, которая заставляет остановиться и присмотреться, поискать глазом детали, обратить внимание на их суть в этом почти пустом пространстве.

Оло с Лифен вышли на средину двора, и в этот момент над городской стеной показался краешек солнца. Старик и девушка, несмотря на разницу в воспитании, национальности и исповедуемых богах, обратили лица к светилу и про себя сказали ему слова приветствия и благодарности за наступивший день. Они и не заметили, как неподалёку оказался человек, который, по-видимому, тоже возносил хвалу Солнцу. Он сложил ладони, губы его шептали, и молитва его была длительнее и проникновеннее, чем у его невольных соседей. Но вот он закончил, и приблизился.