Александр Черенов - МУМИЯ ИЛЬИЧА. Книга вторая

Голос его также «не излучал улыбки»: когда надо, Глава переставал быть «травоядным» в один момент. Даже – по отношению к «только что соратникам».

Не задерживаясь с ответом – неконструктивно и чревато – Медик покачал головой «из положения ниже уровня пола».

– Я уже дал согласие… А вопросы… Вопросы – только в процессе работы…

По причине «угла зрения» Медик не мог видеть чувства глубокого удовлетворения на лице Главы, а равно момент, в который тот под это чувство откинулся на спинку стула. Не видел он и того, как палец Главы утопил кнопку вызова в столе. Дверь в кабинет открылась мгновенно – и на пороге в позе раболепно-почтительного ожидания застыла фигура громилы в отменном костюме от кутюр, хоть и «прет-а-порте».

– Проводите господина Медика в его апартаменты.

Даже от ровных, почти дружелюбных интонаций Главы веяло человеком, приказы которого не обсуждаются и в Кремле.

– Обеспечьте покой учёного и исполнение всех его пожеланий бытового характера – от меню до дизайна апартаментов.

Громила молча преломил спину – и отступил на шаг в сторону.

Под минор на лице Медик поднялся на ноги. Тонкий психолог, Глава не стал «дорабатывать образ чекиста» – и лично сопроводил учёного до дверей, бережно поддерживая под локоток.

– Сегодня у Вас – день отдыха, уважаемый Медик. Ну, а завтра, как говорится, «начнём, помолясь»…

День, мажорно начавшийся согласием Президента и продолженный согласием Медика, мажорно же и закончился. Не считаясь ни с какими дипломатическими условностями, Москва вышла на оговоренную волну, и телеграфировала Реввоенсовету о готовности к переговорам. В этом же радиосообщении Кремль предложил местом переговоров старинный русский город Саратов. С точки зрения Москвы, предложение учитывало объективные реалии: Волга должна была делить город не только на две географические части, но и на две сферы политического влияния. Мост через реку являлся классическим местом для переговоров: фильм «Мёртвый сезон» ещё помнили «официальные должностные лица» по обе стороны намечающегося «круглого стола».

Понимая, что с точки зрения бытовых услуг мост является не самым комфортным местом для посиделок, Кремль – за свой счёт – предложил обустроить «переговорную площадку» роскошным модулем со всеми удобствами, от биотуалетов до спутниковой связи по закрытым каналам. Во избежание «обвинений в необъективности» второй стороне было предложено контролировать ход работ с проверкой конструкций и материалов на предмет выявления «посторонних включений».

В ответном сообщении РВС поблагодарил Москву за щедрое предложение – но с чувством глубокого сожаления объявил о невозможности его принятия в части места встречи. В качестве «нашего ответа Чемберлену» – аллюзиям на «Мёртвый сезон» – Кремлю было указано на то, что времена «Тильзита на плоту» канули в вечность, и попытка их реанимации выставит обе стороны на посмешище мировой общественности. Кроме того, РВС вынужден был огорчить Москву тем, что она чересчур поспешно и превратно истолковала в свою пользу ещё не состоявшиеся перемены. Саратов, по утверждениям РВС, являлся бесспорной «вотчиной» Сопротивления – с эпизодическими вкраплениями симпазинантов Кремля. Получалось, что Волга должна была делить город на сферы влияния – но не делила.

С учётом контрдоводов, Кремлю было предложено собраться за круглым столом в другом старинном городе, «расположенном ещё ближе к Москве: в Ельце Липецкой губернии. Разумеется, Президент возмутился неслыханной и даже вопиющей наглостью контрагента – и, разумеется, в присутствии Главы.

– Нет, какая наглость! Это – что: намёк?! Намёк на то, что они – у ворот столицы, а мы – так: «погулять вышли»?! Сверчок, который – знай свой шесток?! Временные, которые «слазь»?!

Глава «заслушал товарища» – и быстро успокоил его тем, что «не место красит человека – а человек место». Тут же были уточнены и параметры «человека, красящего место»: неизбежный триумфатор Президент. Уточнёнными оказались и параметры контрагента: «дитя, которое, чем бы ни тешилось – лишь бы не плакало». А ещё: «богатеет дурень думкой».

Доводы, пусть и не с первого захода, показались «гаранту» убедительными – и он согласился на Елец. А тут ещё «большевики» пошли навстречу Кремлю – и признали за ним право оборудовать место встречи. Разумеется – под контролем специалистов от РВС. По этому случаю Глава даже не стал травмировать Президента самой минорной информацией: Елец, как и вся Липецкая губерния, «находился под пятой большевистского оккупанта» – и вовсю симпатизировал «оккупации».

Оборудование места встречи «по последнему слову техники» заняло не больше трёх дней – и уже на четвёртый день от «увязки» и «утряски» Глава Администрации, сияя во всю мощь своей непревзойдённой мефистофельской улыбки, энергично тряс руку ВПК, демонстрирующего куда меньшую радость.

– Давно мечтал познакомиться с Вами лично, уважаемый ВПК.

– В застенках Лубянки, – «подыграл» ВПК: он был далеко не глуп – и иногда у него получалось.

В ответ Глава лишь добавил жизнерадостности в улыбку: что ему – булавочные уколы, если с него всё – как с гуся вода?!

– Похоже, у нас с Вами – одинаковое чувство юмора, уважаемый ВПК… Чай? Кофе?

– Лучше – согласование повестки.

На этот раз Глава рассмеялся непритворно.

– А Вы мне нравитесь. Вот и верь после этого агентурным донесениям о полной Вашей серости и несамостоятельности. И я даже рад этому. Потому что нам с Вами предстоит договариваться, а договариваться с дураком, пусть и идейным – безнадёжное дело.

Личностная оценка выходила за пределы не только необъявленной ещё повестки, но и дипломатического этикета. Однако ВПК не стал «взыскивать с нарушителя»: комплимент, пусть и не бесспорный, ему понравился. От Ильича он не удостаивался и такого, а ведь следом за Ильичом и МНС лишил его не всегда незаслуженной порции дифирамбов.

– Благодарю Вас, уважаемый коллега…

Занятый «автодифирамбами», ВПК не заметил, как, «зачисленный в коллеги», Глава усмехнулся, пусть и едва уловимо.

– … Но о себе мы поговорим как-нибудь в другой раз. А сейчас – поговорим о Ленине, Владимире Ильиче.

Глаза контрагента из Москвы, пусть лишь на мгновение, полыхнули удивлением.

– А как же – повестка?!

Стараясь не скрипеть зубами, Глава тут же «подверг» себя за попытку «забежать впереди паровоза». ВПК как-то с самого начала принялся не оправдывать агентурной характеристики: «недалёкий». Самокритично не снимая ответственности и с себя, представитель Кремля вынужден был «отыграть назад» преждевременное «списание со счетов».