Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Единственной проблемой было отсутствие денег. Он освоил несколько простых блюд – макароны с сыром, кашу со шкварками и обжаренным луком. К приезду Марсо ему удалось скопить на приличный шопинг, и они прошлись по магазинам Будапешта как белые люди.

Перед возвращением в Ригу ему стали приходить письма от еврейских друзей, отваливающих в Израиль.

Вернувшись в Ригу, он грубо отверг предложение вступить в Народный фронт и сразу же потерял всех своих латышских друзей. Как только коллеги по кафедре поняли, что он не будет петь в общем хоре радетелей за нацию, то перестали с ним здороваться. Он ответил им в своей привычной манере – послал всех к черту.

У него осталось всего несколько близких друзей. Костю и его команду прибило к нему политической волной. Юра – коренной рижанин, преподаватель Рижского института гражданской авиации, был знаком ему с детства. Еще двое, Виталик и Вадим, были морскими офицерами, преподавателями военно-морского училища в Болдерае и мужьями студенческих подруг Марсо. Под наблюдением жен они все четверо весело напивались по каждому серьезному поводу.

Из телевизора раздался назойливый голос очередного комментатора. Эдд взял пульт и начал переключать программы.

Марсо тоже уставилась на экран.

– Только что звонил Виталик, – сказала она. – Вся компания в сборе. Хотят устроить пьянку. Я поставила жарить курицу.

– Пусть приходят. Для пьянства есть любые поводы… Какая разница. Победил я или не победил.

По телевизору громко и восторженно объявили о победе Народного фронта, получившего более двух третей депутатских мандатов. На площади перед памятником Свободы толпа ликовала и пела. Результаты предстоящего голосования в Верховном Совете о независимости республики от Союза были предрешены.

Эдд подошел к телевизору и резко убрал звук.

В дверь позвонили. Голоса студенческих подруг Марсо были похожи на крики разбуженных тропических птиц.

– Куда вы дели своих мужей? – спросила Марсо.

– Они рыщут в поисках выпивки и закуски. Виталик сказал, что готов войти в новый мир, но только не на голодный желудок и трезвую голову.

– У нас все есть. Запасов года на два.

На лестничной клетке раздался шум, и в прихожую ввалились остальные.

– По какому поводу гулянка? – Марсо закрыла дверь ногой. – Вас было слышно еще на улице.

– Вот, хотели посмотреть на виновника торжества, – Юра кивнул на стоящего в дверях комнаты Эдда и передал Марсо пластиковый пакет.

– Зачем? – Марсо толкнула его в грудь. – Ты думаешь, мы совсем тут оголодали?

Гости придирчиво осматривали квартиру, отремонтированную за дешевеющие советские деньги.

– Отличный ремонт! – провозгласил общий вердикт Вадик и придирчиво подпрыгнул на паркете. – А что это за страшные звери на потолке? Прямо с герба Латвийского государства.

– Архитектором этого дома был отец Эйзенштейна, – объяснил Эдд. – Поэтому мы ничего не меняли.

– Чем слабее государство, тем страшнее львы на гербе, – изрек Виталик, уставившись на львов в углах потолочной лепки. – Скоро они издадут рык, и нам придется мотать отсюда.

На кухне Марсо протирала стаканы полотенцем. Эдд открыл холодный шкаф. Там рядами лежали упаковки крупы, макарон и консервов, стояли бутылки водки и вина.

– Ого! Ничего себе, – гости столпились вокруг него. – Теперь понятно, почему в городе жрать нечего.

– Вас будут кормить из котлов походных кухонь, а мне что делать? Я еще и буржуйку купил. Буду отапливать квартиру полным собранием сочинений Ленина.

Виталик открыл духовку и попытался вытянуть противень.

– Когда мы, наконец, будем есть? – он обжег палец и, чертыхнувшись, захлопнул духовку. – По-моему, готово.

– Подожди еще минуту, – Марсо бедром оттолкнула его от плиты.

– На всех может не хватить.

– Хватит! Их там целых три.

Эдд достал из холодильника две бутылки водки.

– Почему все толпятся на кухне? – не выдержала Марсо. – Идите отсюда. Лена! Проследи, чтобы они до ужина не напились.

– Благодаря водке ярче чувствуешь историю, – отпарировал Виталик. – Она происходит здесь и сейчас.

Эдд провел всех в комнату и освободил кресла от предвыборных плакатов. Все расселись кто где. Юра, который в совершенстве владел латышским языком, уткнулся в телевизор, постепенно впадая в бешенство.

По экрану полз военный грузовик, снятый со стороны заднего борта, к которому была прикреплена табличка с большой желто-красной надписью «ЛЮДИ». Из-за борта торчали прыщавые лица молодых парней из Центральной России. Закадровый голос вещал, что если бы не табличка с надписью, то всех сидящих в грузовике можно было бы принять за обезьян.

– Что показывают? – спросила Лена, входя в комнату.

– Поход карликов на Москву, – съязвил Виталик.

Марсо вкатила сервировочный столик с закусками. Эдд встал и с хрустом свинтил крышку с бутылки водки.

– Когда люди собираются в толпы, чтобы поорать, – сказал он, разливая водку, – и если они знают, что им за это ничего не будет, то они рано или поздно потребуют какой-нибудь свободы. Год назад хватило бы одного выстрела солью.

– Опять воюешь? – набросилась на него Марсо. – Лучше скажи им, что надо уезжать в Россию.

– В России не лучше, – буркнул Юра, переключая телевизор на российский канал. – Везде одно и то же.

– Хреново везде, – согласился Вадик. – Я только что разговаривал по телефону с сестрой. У них в Баку во время армянского погрома сосед по лестничной клетке, армянин, стоял перед дверьми своей квартиры с топором и канистрой бензина. Он бы всех порубил, а потом бы все сжег.

Все четверо подняли стаканы и выпили.

– В полночь по местному каналу показывают «Звуки музыки», – Юра вытер губы тыльной стороной ладони. – Офицер австрийской армии своим пением сопротивляется присоединению Австрии к Германии. Я бы предпочел «Кабаре». Там парень, похожий на Лоренца в молодости, поет песню о родине, потом песня становится маршем, все бросают пить пиво, вскакивают на ноги и в нацистском приветствии кричат: «Зиг хайль!»

– Австро-Венгрию теперь называют золотым веком Центральной Европы, – вставил Эдд.

– Сколько нам будет лет, когда времена Союза тоже назовут золотым веком?

– Лет восемьдесят.

– С чем я нас и поздравляю.

Негромкое бормотание женщин за стеной перешло на повышенные тона. Эдд подошел к двери и прислушался.

– Мне наплевать, чего он хочет, – почти кричала Рита, жена Вадима. – Он уедет с концами и не вернется. Бабы его тут же подберут. Никаких денег он не заработает… Мне наплевать, – повторила она в ответ на неразборчивую реплику Марсо. – Я уже не в том возрасте, чтобы начинать все сначала.

Молчание. Потом заговорила Марсо, но так, что Эдд не смог разобрать ни слова.