Александра Шпатова - Ростерия 1

– Подожди-ка, – прервала рассказ Саша под недовольным взглядом сестры. – То есть, не ты открываешь ему ворота?

– Конечно, нет, за кого ты меня принимаешь? Делать мне больше нечего, – фыркнула та. – Моряков всё не отстаёт.

– Извращенец! – захихикала Саша. – Какие-то странные у него способы привлечь внимание.

– Ты и дальше будешь перебивать? – насупилась девушка.

– Почему ты больше не приходишь на ту Дорогу? – парень завершил монолог из раза в раз повторяющейся фразой. – Серьёзно обиделась?

– А ты надеялся, что такую дрянь с твоей стороны я проигнорирую?

– Я не специально, – защищался мальчик.

– Ты слышишь, как абсурдно звучит? Ты случайно следил за нами несколько месяцев? Я бы поняла, если бы ты подглядывал за мной, когда я сплю или переодеваюсь; ты бы, конечно, получил, но с кем не бывает? Но чтобы наблюдать за моими родителями… Что интересного ты там нашёл? Лечиться нужно.

Лиза не без удовольствия воскресила в памяти, как, застукав парня за неприемлемым занятием, дала волю гневу, раскрепостилась… Отпечаток её ладони ещё долго красовался на щеке Морякова.

– Саша реагировала не так бурно, – насупился юноша.

– Так уважай её выдержку. И считай, что я высказываю за двоих.

– Об этом я и хотел поговорить – я готов извиниться снова, правда. Ты же не поставишь под угрозу нашу общую дружбу из-за недоразумения?

Было в его голосе кое-что такое… редкое. И неприятное. Но знакомое. Словно Моряков всеми силами вытягивал из Лизы слова. Фальшь – именно она и не нравилась девушке больше всего. Хотя были ещё карие глаза с поволокой и длинными рыжими ресницами, какие-то не такие… В общем, очень странные отношения: блондинка раз за разом по доброй воле виделась с ним, каждый раз убеждаясь, что ей он противен, и доводя его до белого каления. Хотя частенько всё работало в другую сторону. Лиза закатила глаза так, что стало видно лишь белки. И выругалась про себя. Ей часто советовали, прежде чем заводиться, сосчитать до пяти, лучше десяти. Но только это полная протестантская ересь, за которую следовало сжигать в лучших традициях средневековья. Однако девушка всё же взяла себя в руки.

– Ты заучиваешь реплики, прежде чем прийти ко мне, или честно просишь прощения? Отчего-то я тебе не верю. И иду спать.

– Почему, спать? – Митя весь выцвел.

– Потому что мои родители ранние пташки. Но если настаиваешь, поговорим ещё…

– Не настаиваю, – быстро замотал головой рыжий, – действительно, уже очень поздно… рано, и мне пора домой… кстати, ты не против, если я познакомлю тебя с другими моими товарищами? Они могут понравиться тебе больше… – со столь загадочными словами мальчишка быстро ретировался.

– В общем, Димка то ли дурак, то ли задумал что, – подытожила рассказчица.

– Так-то оно так, – согласилась Сашка. – Но что тебе мешает игнорировать его? Не то ли, что он из кожи вон лезет ради твоего прощения?

– Исключительно то, что мне интересно, как он обходит охранников и забор, – безапелляционно заявила Лиза.

– Так спроси у ребят, – завела прежнюю песню Саня. – Мы же раньше постоянно собирались вместе, ты первая откололась.

– Ты снова? Смирись, они всегда были больше твоими друзьями, чем моими, уж больно пафосные. И да, какой бы Димка паршивой овцой в их компании не был, они его не сдадут. Так что мне больше нечего с ними делать.

– А разве всё началось не с того, что вы с Моряковым расстались? – догадывалась о настоящей причине размолвки Сашка.

– Ты маленькая, не понимаешь, – универсальная фраза, которой Елизавета частенько заканчивала разговор.

Некоторое время сёстры сидели молча, наблюдая за медленно поднимающимся солнцем; за завораживающим, простирающимся вдаль пейзажем; на самом деле с веранды виден лишь их необъятный участок, Большую дорогу за забором и кусочек темнохвойного леса. Но где-то там, за ним, есть малиновое поле с вечно розоватой травой, а потом цветочная лужайка, а потом Неизвестная река… Сами девочки уже спрятались в тень высокого тощего особняка с балконами и хлипкими декоративными колоннами. В километре отсюда в таком же худощавом доме с лепниной и барельефами обосновались их ближайшие соседи. К земле у жителей Ростерии всегда было трепетное отношение – они боялись примять лишнюю травинку. Лиза на секунду приподнялась и раздражённо фыркнула – совсем скоро небо вновь заволочёт облаками. И причиной всему огромная, угрожающе колыхающаяся туча болезненно-фиолетового цвета, зависшая над далёким горным хребтом. Наверняка гостья из Зауралья. Девушка как будто почуяла вонь фабричных отходов и заводского дыма, а такой гадости в их стране нет.

– Да, – словно прочитав мысли блондинки, произнесла Сашка. – Все беды к нам, в том числе и дожди, идут из России.

– Опять материны слова, – не оценила Лиза.

– Интересно, как там умудряются жить люди? – задумалась девочка. – При такой степень загрязнения и дышать невозможно.

– Не увидим, не узнаем.

– Неужели ты собираешься… – ахнула Санька.

– А почему бы и нет? – хвастливо спросила Елизавета. – Считаешь, струшу? При должной подготовке и оборудовании я бы даже попробовала перелезть сама – Уральские горы совсем не такие высокие, какими видятся.

– Но ведь нельзя! Запрещено пересекать хребет.

– Кому нельзя, а тому, у кого есть связи, просто не рекомендуется, – разошлась Лизавета.

Она вскочила на ноги и раскинула руки в стороны, показывая себя всему миру: миниатюрную девушку альбиноса пятнадцати лет. Дерзким, вызывающим взглядом Лиза по-хозяйски обвела просторы, которые готовилась покорять и завоёвывать. На лице младшей сестры отчётливо читалась смесь восхищения и обожания.

– Ты этого не сделаешь, – всё же засомневалась Александра.

– Мне придётся, – трагично начала она, но хохотнула, не сдержавшись. – Потому что я проспорила однокласснику. Наверное, моё обещание уже разлетелось по всей школе. Не стану же я всех разочаровывать?

– Ого, – только и выдохнула младшая Заболоцкая.

– Я бы на твоём месте не доверяла так безоглядно всем её хвастливым обещаниям. Например, в прошлом году она убеждала нас, что аттестат принесёт без троек, – резные ставни, а вслед и витражные окна на втором этаже распахнулись, и оттуда высунулась мама, Олеся Витальевна. Лизавета со злым выражением лица повернулась на голос, а Сашка постаралась не шевелиться и одновременно уменьшиться, предчувствуя ссору.

– А ты, Лизавета, не мели чепуху! Горные вершины она собралась покорять, со связями! Хорошо хоть, не слышал никто, – теперь стал понятен сердитой тон матери – она слышала амбициозные планы старшей дочери.