Милана Шторм - Патруль: последнее дело Мышки и Сокола

Хотя, за бродягами тоже особый надзор – если они нарвутся на местный аналог полиции, то ничего хорошего их не ждет. Будь проклят Первый, отобравший у них маскировку! Если их раскроют, то разорвут на части, приняв за демонов!

Улица с садами закончилась, сменившись чем-то похожим на оазис по шзарски, очевидно местный парк. Палки с перьями стали намного толще и выглядели откровенно устрашающе, одним своим видом заставляя Мышку ежиться от беспричинного ужаса. Ей все время казалось, что за черными стволами кто-то скрывается. Или что-то. Опасное. Нереальное. То, что хочет причинить ей, Мышке, зло.

– Ты чего дрожишь? – тихо спросил Сокол.

Пожалуй, только присутствие напарника не давало Мышке опрометью кинуться прочь из этого места, а шагать степенно и уверенно, делая вид, что она имеет полное право находиться здесь.

Вообще-то, она имеет это самое право. Она – патрульная, а не попаданка. Вот только по милости Первого разницы почти нет.

– Эти деревья меня… раздражают, – не то, чтобы Мышке было стыдно, но показывать свой страх не хотелось. Даже Соколу.

Впрочем, кажется, он все равно понял.

Солнце клонилось к горизонту, жара быстро спадала, и что-то подсказывало Мышке, что ночью будет прохладно, если не холодно.

Очень хотелось, чтобы Сокол обнял ее. Просто почувствовать тепло его руки на своем плече. Хоть ненадолго, но внушить себе, что она в безопасности. Но в мире Шзар женщины были приравнены к домашним животным, и Сокол просто не мог этого сделать. Иначе они привлекли бы ненужное внимание, потому что шзарцев вокруг становилось все больше.

Да и хотел ли он? Иногда Мышке казалось, что она слишком уж полагается на Сокола, а сама не делает ничего полезного. Возможно, он давно уже пожалел, что в напарницы ему досталась именно она. Будь она немного выше, она вполне могла бы притвориться мужчиной, страдающим от лихорадки. Но с ее ростом об этом не может быть и речи.

Сокол шел чуть впереди, расправив плечи и приосанившись. Мышке же наоборот приходилось время от времени одергивать себя, потому что по правилам местного общества женщина – не важно: жена, сестра, подруга или мать – должна идти позади мужчины, склонив голову к земле. Удержаться, чтобы не начать глазеть по сторонам, было трудно, чего уж там…

Когда жуткий парк закончился, и они вновь оказались на нормальной улице, Мышка вздохнула с облегчением. Ее все время подмывало обернуться и посмотреть: не наблюдает ли за ними кто-нибудь из темных дебрей, но и тут пришлось сдержаться. В мире Шзар женщины так себя не ведут. И любая провинность, показавшаяся мужчине-покровителю достаточно серьезной, карается спилкой рогов. С этого момента женщина считается падшей, и если кто-нибудь из мужчин над ней не сжалится, взяв себе в черные служанки на самую тяжелую и грязную работу, то у женщины остается только один путь. Точнее, два. Или начать продавать свое тело, если оно еще сохранило молодость, или умереть от голода.

Мышке не грозили подобные кары, но неуютно было все равно.

Солнце скрылось за городскими стенами, и на Эш сразу же опустились сумерки. Тут и там загорались газовые фонари, стилизованные под летающих рогатых ящериц, синий огонь бликами играл по стеклянной мостовой, и город теперь представлялся таинственным и даже красивым.

Город оживал.

Следуя зову они миновали еще две улицы, постепенно приближаясь к центру Эша. Об этом говорили и более яркие фонари, и более мелкая плитка стеклянной мостовой, и «подросшие» здания, окруженные садами и украшенные лепниной – довольно уродливой по мнению Мышки, но сразу было видно, что здесь живут люди побогаче. Точнее, шзарцы, а не люди, конечно.

Теперь, когда вокруг было много местных, Сокол и Мышка не могли толком поговорить: женщина в принципе не имела права заговаривать первой, а напарник упорно молчал, время от времени бросая в ее сторону косые взгляды. Очевидно, после того, как местный парк нагнал на нее жути он проверял, не испугалась ли она еще чего-нибудь.

Стало стыдно.

А потом как-то незаметно стыд превратился в раздражение, и после очередного взгляда, брошенного в ее сторону, Мышка едва сдержалась, чтобы не заехать напарнику ногой. Куда-нибудь. Куда достанет. В конце концов, она не слабая хрупкая девочка! Она – патрульная!

Тем временем, они вышли на центральную и единственную площадь Эша. Место, где сходились все дороги и начинались новые. Посреди площади, там, где нормальные люди устанавливают фонтаны или статуи, стояло одноэтажное здание, совершенно простое на вид. Выполненное из белого кирпича, оно было будто измазано кровью: местные архитекторы подумали, что это интересно – сделать окна из плавленого красного песка. Окна при этом были такой причудливой формы, что Мышке оставалось только подивиться подобной фантазии.

В этом здании находился вход в подземные чертоги великого зла… то есть, подземку, соединяющую Эш с другими селениями. Именно поэтому на главной площади всегда были люди, хотя Мышка и сомневалась, что подземка работает без перерывов.

– Опять думаешь про великое зло? – остановившись у края площади, усмехнулся Сокол, бросив на нее очередной косой взгляд.

Подземный транспорт шзарцев представлял собой адскую машину с рогами из закопченной стали, тянувшую за собой вереницу шипастых вагонов, поэтому неудивительно, что про него в Паутине ходили сотни анекдотов.

Мышка с удовольствием бы вернула напарнику усмешку, но улыбаться, ухмыляться, фыркать, усмехаться, а так же кривить губы женщинам в Шзаре было запрещено.

Особенно, на людях.

Поэтому пришлось просто склонить голову в «почтительном поклоне», ибо ответить было нечего.

Это-то ее и спасло.

Что-то негромко свистнуло, раздался глухой звук и предназначавшийся ей дротик вонзился Соколу в грудь.

Напарник булькнул, протянул руку к Мышке и рухнул замертво, а она заметила, как из его закрывшихся израненных глаз текут кровавые ручейки.

Яд? Снотворное? То, что их раскрыли, было совершенно понятно, и Мышка просто отметила данный факт, совершенно этому не удивившись. Волноваться и паниковать она будет потом, когда появится время. Стараясь не думать, чем именно была смазана игла дротика, поразившего сердце Сокола, Мышка вызвала оружие, откинула капюшон и немного отступила в сторону, оказавшись в тени одного из домов на краю площади. Судорожное сканирование местности ничего не дало, кроме осознания, что на них никто и не обратил внимания.

На заполненной жителями города площади замертво упал человек, и никто не обратил внимания. Этот факт Мышка тоже просто отметила, потому что удивляться было некогда.

Проследив глазами по предполагаемой траектории выстрела, Мышка обнаружила, что стреляли, очевидно, из верхнего окна трехэтажного здания, которое они с напарником миновали пару минут назад. Темнота накрывала город бархатным ковром, а окно было еще темней. Конечно, все это было просто воображением, но Мышке казалось, что оттуда расползается чернильный мрак.