Рейнмастер - Конечная станция – Эдем

Афрани что-то спросила. Провожатый ответил. Розоватые лучи солнца рябили в стволах, а птичий крик звучал жалобно и заглушённо. Окружённый лесом пансионат теперь казался мне чем-то вроде крепости со своим гарнизоном. Проверка её неприступности закончилась крахом. Интересно, как в своё время поступил Хеллиг – явился через парадный вход или использовал мышиную норку? В отчёте, разумеется, такие факты не приводились.

– Осторожно! – предупредил Полли.

Его горячая рука скользнула по моему боку, проверяя оружие. Я отшатнулся, стараясь изобразить оскорблённость – чёртовы педерасты! Вонзил носок ботинка в разваливающийся грунт и полез вверх, ища опору в булыжниках, высовывающих из земли свои гранитные головы.

Путь закончился.

Мы вышли на ту же дорогу, что отходила со станции, только парой километров вперёд. Сгорбленная фигурка в резиновом фартуке уже копошилась с замком и цепью, неуклюже просовывая ключ в замочную скважину.

Открывая ворота в Эдемский сад.

Окна палаты выходили на великолепный газон с вкраплениями ярких цветочных пятен. Глянцевые кусты парковых роз выглядели так хорошо, что казались ненатуральными. Между белыми вазами на гипсовых постаментах бродил рабочий, разравнивая грабельками песок, которым посыпали дорожки. Всё-таки третий этаж – оптимальное место для земных обитателей. Отсюда была видна даже рябь на воде, скопившейся после дождя в птичьей купальне.

Я расстегнул рубашку, сожалея о том, что не могу снять носки. Из соседней комнаты, где разместили Афрани, доносился скрежет и скрип передвигаемой мебели.

Деятельная натура.

– Простите, Эрих… Вы случайно не захватили с собой дезодорант? Или пробковый освежитель?

– Боюсь, что нет.

Я её понимал.

Сквозь упоительный аромат цветущих роз пробивался другой – даже самый безнадежный романтик не назвал бы его запахом уважаемой старости. Тяжёлый душок пропитывал атмосферу флёром немытого тела, испражнений и мочевины. Привкусом разложения. Возможно, у нас разыгрались нервы, но я улавливал эманацию смерти даже в гипсовых вазах, торчащих на своих массивных надгробиях, как погребальные урны.

Гнилые ветки следует отсекать. О чём думали собранные здесь обломки прошлого, отгороженные от остального мира не решёткой, а собственными воспоминаниями? Навещали ли их близкие? Мраморный ангел на входе имел пустые глазницы – будь я скульптором, я бы дал ему в руки разряженный автомат.

– Альтенхайм.

– Что?

Афрани выглянула из своей комнаты и остановилась в проёме. Боязливо шагнула внутрь. От пиджака она избавилась, и лёгкая блузка исключительно выгодно обрисовывала фигуру с тонкой, как у танцовщицы, талией и полной, высокой грудью.

– Я был неосторожен, употребив это слово – «альтенхайм». Сейчас так не говорят. Малыш Полли чересчур наблюдателен.

Она пожала плечами.

– Разве это важно?

– Может, и нет. Но я не хочу подставляться.

– Вам будет сложно подобрать маску, Эрих. Вы же такой… простите меня, типичный…

– «Типичный» кто?

Она отвела глаза.

– Просто типичный. В этом нет ничего плохого. В конце концов, это же ваша страна.

– Правда? А мне казалось, после победы союзников этой страной правит всякий восточный сброд!

– Ох!

Взмахнув ресницами, она неверяще воззрилась на меня: колибри – на паука-птицееда. Смуглые щёки стали ещё темнее.

– Простите, Афрани, – любезно сказал я. – И кстати, хотел спросить. «Афрани» – имя или фамилия?

– Это имя. Фамилию вам не выговорить.

Голос звучал сдавленно.

Ещё секунду она рассматривала меня не моргая, с каким-то горестным удивлением. Потом подхватилась и быстро вышла, цокая каблучками. Хлопнула дверь. Створка моей двери качнулась в ответ, но чья-то рука помешала ей закрыться.

Это был Полли. Облаченный в белый комбинезон санитара, он двигал за собой тележку с бельём. Маленькие колёсики вращались совсем беззвучно, поэтому никто из нас не заметил его приближения.

Он улыбался.

«Такой типичный…»

Следуя за своим провожатым, я пытался понять, что имела в виду Афрани. Очевидно, речь шла не только о внешности. В общем-то, нас с Полли можно было описать одними словами – за исключением роста и возраста. Или она подразумевала что-то другое? Спесь? Заносчивость? Равнодушную и тупую жестокость? За годы последней войны я многое узнал о своих соплеменниках, но что из этого относилось лично ко мне?

Мы спустились по лестнице и вошли в холл. Тотчас же от стены двинулись двое – давешний тощий распорядитель и крупный, но мягкий человек с непомерно большими ладонями. Я догадался, что это сам Фриш, директор пансионата.

У окна корректно ожидал своей очереди поздороваться сухопарый медик в белом халате. Закончив с рукопожатиями, я кивнул ему и удостоился ответного жеста.

– Господин Коллер? Сожалею, что мы не успели выслать за вами шофёра. Почему-то мы не получили известия о вашем приезде. Безалаберность или же, напротив… Ведь вы приехали нас проверять? Честно говоря, я удивлён…

– Понимаю, – сказал я. – Но сами знаете, как работают наши службы.

– Бюрократия, – вздохнул Фриш. – Рыба гниёт с головы. Надеюсь, вы любите рыбу? – он оживился. Складчатые веки дрогнули, показав розовые сосуды. – Рыбу на ужин? Обед вы пропустили, но, к счастью, кухня приберегла пару дополнительных порций. Даже трудягам из третьего Управления нужно питаться вовремя и полноценно. У вас ведь нет аллергии?

– Только на нелегалов.

Он рассмеялся, видимо, от души:

– Хе-хе. Коллер, умоляю вас. «Нелегалов». Мы здесь живём под лупой, как микробы, и каждый чиновник норовит вставить палки в колеса. Вот и вы наверняка…

– Э, нет, – возразил я сухо. – Только инструкции, ничего более.

– Да?

– Да.

– Ну и хорошо, – сказал он. – Вот и ладно. Я предупрежу подчиненных, и вам всё покажут. «Эдем» – достойное место, Коллер. Я бы и сам не отказался скоротать здесь денёк-другой, если уж выпадет такой жребий.

– А как насчёт кишечного гриппа?

Его лицо омрачилось:

– Мы справились с ним. Конечно, это ужасно. Но это всё отголоски войны – мутировавшие штаммы, от них чертовски трудно избавиться! Сейчас тут далеко не аншлаг, доктор Ланге покажет статистику. В скором времени мы ожидаем прибытия новой партии, придётся расширить приёмный блок. Я буквально кручусь ужом, лезу из кожи, пытаясь выбить из Департамента максимум налоговых льгот. Всё идет в дело, можете мне поверить. Вы найдёте в корпусах свет и комфорт, отличные душевые – дыхание некогда мощной, увы, ушедшей культуры. Вы меня понимаете?