Татьяна Хмельницкая - Я знаю вашу тайну

Пока размышляла над простым вопросом, настала моя очередь. Я стала взбираться босыми ногами по пологим уступам валуна. Костров оказалось два, и они полыхали, облизывая языками темноту. Между ними выложенная дорожка из нескольких амулетов, а внизу, под выступом скалы уже выли новообращённые волки.

Мой зверь притихла и давила на рёбра тяжёлым бременем.

Я с трудом присела и положила минерал следующим в линии амулетов. Он поймал отблеск, взбесившегося пламени и потух. Мне стало тяжело дышать. Выпрямилась. Сделала шаг, второй и едва не задохнулась от острой боли во всём теле. Я хватала воздух ртом, но мне всё равно его не хватало. Мышцы разрывало от пульсации, а сухожилия стягивали их, не давая наполнится энергией до отказа. Мир завертелся, окружил меня и сжался.

Я издала рык, оскалилась. Захотелось сделать прыжок, чтобы одним махом покинуть неясную явь и оказаться в другом, открытом и свободном мире.

И я прыгнула…

Приземлившись, встала на четвереньки, но всё еще была человеком. Из горла вырвался рык. Звериная ипостась ломала меня, крутила. Я каталась по скалистой площадке и скулила, потому что моя волчица никак не могла вобрать в себя человека. Я ничего не замечала вокруг, всё стало бессмысленным, маловразумительным. Была только она – боль, сводящая с ума, заставляющая молить о смерти.

И вдруг невыносимые муки прекратились и я, будто очутилась в невесомости. На краткий миг ощутила силу первородной магии, которая помогла трансформации. Я ощущала себя крохотной, защищённой, укрытой в мощном теле, а мой зверь твёрдо стояла на земле четырьмя лапами. Трусиха завыла, протяжно и громко, чтобы сам Космос услышал её голос, а я расслабилась и наша общая душа наполнилась счастьем.

Энергия оборотной магии пульсировала в каждой клетке тела. Мы хотели бежать. Долго. Лесная чаща вдруг превратилась в самоцель. Пришло осознание, что только ради этого стоило терпеть и ждать семнадцать лет. Меня манил её запах. Он буквально заполнял мозг, одурманивал.

Трусиха переступила лапами, и шаг дался с большим трудом, хоть и был пружинящий, крепкий. Теперь я была внутри волчицы, сжавшись до маленького зёрнышка, как она когда-то, и смотрела на мир её глазами.

Раздался хор голосов – выли волки. Волчица отступила и мотнула головой. Нет, мы сами по себе. Впереди охота, и мы будем там. Причём, мне не обязательно присутствовать – могла и отдохнуть, наслаждаясь дивными ароматами осеннего леса.

Вой снова разорвал тишину, и я услышала в своей голове хриплый голос:

– Остановись! Подчинись!

Потом другой:

– Ты часть стаи!

И снова первый, хриплый:

– Стая призывает тебя!

Но среди гомона не было сильного и подчиняющего, и мы могли не слушать остальных, а бежать, бежать, согревая мышцы, следуя за влекущим запахом лесных трав, шишек, деревьев, грибов…

– Смирение!

Это был голос вожака – моего отца. Он сильный и мощный. Голос подавил инстинкт и боль тела. Волчица подчинилась. Прижав уши, заскулила, отступила назад, приникла к земле, прикрыла лапами нос.

– Слабая волчица, – прошелестел хриплый голос. – Плохо.

Я хныкала под ощущением давящей магии Альфы, которая растаптывала нас, заставляя разрываться сердце. Скулила от страданий. Тело волка клокотало от охватившей его боли. Но власть вожака сильнее.

Сильнее…

– Вставай! – позвала мама. – К тебе пришли.

Повеситься хотелось. Как у мамы получалось оставаться настолько спокойной? В семье всё стало шатко и валко, а мама – будто и не заметила произошедшего!

Я сильнее зажмурилась. Наступил третий день после оборота – а значит, мне всё же придётся вылезти из постели и развить бурную деятельность.

В последний день лета у части студентов университета случилось ритуальное торжество, потому волки не одиноки в коротком официальном отстранении от обучения. Можно сказать, что маги нам обязаны дополнительными днями безделья. Так, конечно, было не всегда. Очень давно обучение начинали в первый день осени, а к третьему дню, профессора не обнаруживали доброй половины студентов, по причине их госпитализации. То оборотни друг в отношении друга агрессию проявят, то магам от оборотней достанется.

Ладно. Чего скулить и прятаться? Пора встречать свою судьбу. Открыть глаза и…

Добрый день, дамы и господа! Я здесь, среди оборотней – неудачников! Мы не опасны, нас можно показывать в цирке, чтобы ребятня аплодировала.

Ненавижу! Всех ненавижу! А себя больше других!

Я выдернула подушку из-под своей головы и прикрылась ею, чтобы не лицезреть стройную, спортивную фигуру мамы, не слышать её голос, не видеть свет, врывающийся сквозь раздвинутые шторы.

– Ну, хватит! – было слышно, что мама улыбалась.

Ох, мама! Хватит! Хва-а-а-атит! Всё – я попала в мир фальшивых улыбок и несчастных уродов. Я – урод. Ясно же, что угодила в болото под названием «Горемыкина трясина».

Подушка была сорвана с моего лица и надо мной нависла мама. Её губы были поджаты, а серые глаза смотрели с сожалением:

– Это мой дом – значит мои правила! Встань, сходи в душ, приведи себя в порядок и спускайся к завтраку. Поняла? Всё. Я ушла. Собирайся.

Я кивнула, села на кровати, а мама выпрямилась, смерила меня улыбчивым взглядом, подмигнула.

– Тошно, – промямлила я. – Мам, как ты можешь? Папа, наверное, уже послал за братьями?

В ответ кивок.

– Представляю, как он сердится на меня! – со стоном повалилась я на кровать.

– Твой папа – вожак стаи, а ты его дочь. Всё! Хватит разговоров! Марш в душ!

Поднявшись, я прошлёпала босыми ногами в ванную комнату. Включив и отрегулировав подачу, залезла в поддон и встала под душ.

Я всегда любила воду, но сегодня казалось, будто она наказывала меня: стуча по спине, плечам, затылку жёсткими каплями. Это было физическое возмездие за то, что не стала лучшей частью рода, а взгляд папы, после моего оборота – кара душевная. Думаю, он осуждал меня, ненавидел и брезговал мной. Я стала крахом всех его надежд, его унижением, слабым звеном. Хилый оборотень – самое страшное поражение, которое папе удалось пережить за жизнь. Я понимала, что подвела не только его, но и всю семью Быстровых-Вог.

Почему так? Я была уверена, что стану сильной. Мне не в кого уродиться слабой волчицей! Проще уйти, куда глаза глядят.

А что? Передо мной открыты все пути, ведь Ритуал совершён, могла и расслабиться. Поеду к Алине или Агнессе. Теперь уж точно, вольна заниматься всем тем, что в голову взбредёт. Например, жить и учиться в институте на человеческой территории, а не в университете магии. Буду заниматься историей, как и мечтала.

Эх, поговорить бы с кем-то в таких случаях полагалось, но я не в состоянии. Алинка звонила. Оставила кучу аудио-сообщений на ситронке. Я их не слушала – ревела. Плачь – последний штрих в моём новом стиле «Виват, неудачница!»