Любовь Рябикина - Горечь победы

Аслан внимательно и удивленно поглядел на немца, но ничего не сказал. Еще более внимательно он поглядел на чеченцев в бильярдной и снова покосился на Пауля. У Грассера сложилось впечатление, что Сидаев не знает настоящего Корана, наслушавшись учений всевозможных «пророков».

Они прошлись по всему рынку. Сидаев внимательно следил за мелькавшими тут и там пятнистыми камуфляжами чеченской милиции. Едва кто-то начинал двигаться в их сторону, как он увлекал немца в другое место. Ему не хотелось, чтоб менты увидели Грассера. Не смотря на все ухищрения Аслана с одеждой и небритостью, даже вязаной шапочкой на голове, Пауль все равно выглядел иностранцем. Торговцы глазели на светловолосого парня, нахваливая свой товар на все лады. На Центральном рынке можно было купить все: от пистолета до гранатомета, от ложки до машины и от овощей до деликатесов. И это так не увязывалось: разбитый город и царившее здесь изобилие…

Возле кафе, неподалеку от входа на базар, находилась мини-биржа, где чеченцы нанимались на работу. До кафе оставалось метров тридцать и уже можно было разглядеть лица мужчин, толпившихся там. Туда-то и потянул Аслан Грассера:

– Пойдем, Пауль. Нам надо нанять трех пацанят, чтобы поставить фугас на улице Жуковского…

Журналист опешил:

– Зачем привлекать детей?

– Любая работа должна оплачиваться, а они хотят заработать. На детей русские обращают меньше внимания. Нас уже ждут…

И действительно, к ним сразу направились три молодых парня лет пятнадцати-шестнадцати. За детскими лицами пряталась взрослая убийственная сущность. Об этом говорили их глаза. Грассер уже знал, что эта неграмотная чеченская молодежь могла уверенно работать с минами и взрывчаткой, с минометами и ПТУРами, с современными средствами связи, не умея читать и писать. Пятнадцатилетний Беслан Сидаев мог разобрать и собрать автомат Калашникова с завязанными глазами, знал все детали и называл столицу США «Пашинтоном».

Подростки внимательно поглядели на Пауля, но не поздоровались. Аслан обратился к самому старшему:

– Здравствуй, Адам! – Они обнялись и он продолжил, указав на немца: – Это журналист из Германии. Хочет снять фильм о зверствах русских. Говори по-русски, чтоб он понимал. Ты уже в курсе, что собаки взяли Хамида? Я тебе даю шанс отомстить неверным. Деньги получишь после работы…

Адам доложил:

– Вчера мы навестили русскую бабку, которая жила на Суворова тридцать пять и стучала русским…

Пауль торопливо спросил:

– Почему жила?

Адам улыбнулся:

– Мы ее зарезали! Все русские неверные собаки должны умирать.

Он сказал это с такой ошеломляющей злостью! Пауль мгновенно вспомнил деда и почувствовал, как по спине побежали мурашки. За пятьдесят с лишним лет ничего не изменилось. Убийство незнакомой женщины поразило его. Все было не так, как он думал раньше. Он огляделся, стараясь взять себя в руки. Сидаев между тем протянул парню стодолларовую бумажку:

– Это за русскую суку!

Адам улыбнулся еще шире и чуть кивнул. Все трое оживленно заговорили между собой по-чеченски. Попрощавшись с юнцами, Аслан с Паулем вышли с рынка. Журналист обернулся, но Адама с его желторотыми убийцами не увидел. Сели на маршрутное такси и поехали в район Черноречья. Там Пауль должен был договориться о поездке в горы с человеком от Абдаллаха Шамиля Абу-Идриса. Сидаев не знал, сколько немцу придется ждать боевика с гор.

Это был обычный пятиэтажный дом. Аслан оставил Грассера в квартире пожилого чеченца и уехал обратно, сказав:

– До встречи! Надеюсь, ты сделаешь хороший репортаж…

Хозяин дома зажег лампу. Пауль, оглядевшись в квартире, спросил:

– А ваша жена где?

Он коротко ответил:

– Погибла…

Расспрашивать журналист не стал. Мужчина сам приготовил ужин и пригласил иностранца к столу. Поели молча. Грассер снова спросил:

– У вас есть дети?

Снова последовал короткий ответ:

– Было пять. Осталось три. Двух федералы убили.

– А где эти трое?

– Один живет с семьей в городе, второй в горах, а третьего ты видел – Адам…

Пауль прихватил сигареты с зажигалкой и отправился на балкон. Ночь быстро опускалась на Грозный. Горы были совсем рядом и их заснеженные вершины очень хорошо выделялись на фоне вечернего неба. Журналист стоял на балконе дома, покуривая сигарету и любуясь на горы, вершины которых солнце окрасило красным. Чеченец вышел к нему и остановился рядом:

– Я постель приготовил…

Грассер кивнул:

– Спасибо… – Показал рукой вдаль: – Как красиво! Даже не верится, что здесь, на фоне этой райской красоты, убивают…

Хозяин ничего не ответил и ушел в дом.

В ночной прицел «винтореза» было хорошо видно, как трое мужчин подошли к калитке частного дома. Видно было, как они крутят головами, прислушиваясь и оглядываясь. Калитка распахнулась бесшумно. Трое вошли во двор. Один склонился, видимо запирая крючок или щеколду. Еще раз выглянул через верх. Ничего не заметив, постучали в дверь дома. Та почти сразу открылась и ночные гости проскользнули внутрь. Дверь закрылась, но свет в доме не зажегся. Канарис, застывший в бурьяне напротив дома, шепнул в рацию:

– Лиса, пошел!

Семеро разведчиков бесшумно подбежали к высокому забору и мгновенно перемахнули через него, словно тени. Канарис снова посмотрел в ночной прицел. Рядом с полковником застыли две невысокие фигуры в масках. Обе смотрели в сторону дома. Там стояла тишина. Света не было. Канарис шепнул:

– Комсомолец, работай!

Десяток бойцов рванули к калитке дома. Она бесшумно распахнулась перед ними и они кинулись к дому. Раздался треск выбиваемой двери. Замелькали огоньки фонариков и резкий мужской крик откуда-то изнутри:

– Всем лежать! К стене, обезьяны!

Когда полковник со Стрелком и Медвежонком вошли в дом, все было кончено. Трое пришельцев, освещенные фонариками разведчиков, лежали лицами вниз на полу посреди большой комнаты. Хозяин находился у дивана, а хозяйка верещала в спальне. Канарис громко скомандовал:

– Заткните бабе пасть…

Что-то упало в спальне и крик стих. Полковник покосился в ту сторону, прислушиваясь. Посмотрел на лежащих чеченцев и с расстановочкой сказал:

– Андрюша, пусть покажут личико братья-обезьяны…

Крепкий парень в маске с автоматом наперевес, пнул в бок первого лежавшего и зло рявкнул:

– Повернулись, бараны грязные!

Лежавшие моментально перевернулись на спину, даже хозяин, лежавший хоть и под наблюдением, но в тени. Яркий свет фонариков выхватывал бледные перепуганные лица с капельками пота. Полковник спросил у фэбсов:

– Эти?..

Стрелок кивнул. Нагнувшись к небритому чеченцу посредине, спросил:

– Немец где?

Тот дернулся и торопливо, захлебываясь словами, выпалил: