Любовь Рябикина - Горечь победы

Махмуд Фазиев внимательно выслушал все, что сказал Мовсар. Немного подумал, а затем предложил:

– У тебя уже есть военный опыт. К тому же ты весьма не глуп и начитан. Насколько мне известно, был в армии сержантом, вот и будешь снова им. Я назначаю тебя командиром отделения…

Мовсар быстро нашел общий язык с подчиненными, хотя неукоснительно требовал подчинения. Практически не было ни одного дня, чтобы отряд ОМОНа не вызвали на зачистку, арест, штурм или просто проверку. Очень часто Темрикоеву приходилось стрелять и арестовывать бывших друзей. Ему неоднократно угрожали местью и расправой, но он не сдавался, философски рассуждая:

– Каждый когда-нибудь умрет…

Его служба в ОМОНе длилась уже два года, а свадьба с Мириам все откладывалась.

Чеченский ОМОН, получивший наводку от русских, среагировал быстро. Уже в начале седьмого утра к Верхоянской улице подлетели два БТРа и «Урал» с людьми. Остановились в сотне метров от нужного дома. Словно горох, с брони и из кузова грузовика посыпались люди в масках, с автоматами наизготовку, в бронежилетах. Рассредотачивались по улице. Пригибаясь к земле и зорко оглядываясь вокруг, они бежали к дому номер три, пугая редких прохожих и заставляя их прижиматься к домам или торопливо бежать вдоль улицы. В считанные секунды пятиэтажка была окружена. Мовсар Темрикоев шел впереди.

Люди в сине-черно-белой форме «ночка» прижались к стенам. Подъездов у дома было три. В каждый проникло трое бойцов ОМОН. Шустро пронеслись по лестницам, отсекая противника от чердаков и одновременно убедившись, что выходы на крышу заперты. Попутно напугали старика-чеченца в первом подъезде, вышедшего покурить. Дед опомниться не успел, лишь вытаращил глаза, глядя на человека в маске, выросшего перед ним словно из-под земли. Серо-синие глаза строго смотрели из прорезей. Рука в обрезанной перчатке зажала рот. Пачка папирос выпала из старческой руки на пол. Мужской голос прошипел:

– Тихо!

Тут же второй мужчина сцапал старика за плечо и потащил вниз.

Отделение Мовсара сгрудилось перед дверью квартиры номер семнадцать на пятом этаже. К ним поднялся майор. Махнул рукой на дверь. Звонить не стали. В отделении Темрикоева имелся «домушник», за пару секунд вскрывший дверь длинным металлическим крючком. Начальник группы показал сложенное колечко из пальцев, одобряя их действия. ОМОНовцы хлынули в квартиру. Все проделали настолько бесшумно, что обитатели не успели проснуться.

Пауль проснулся от чувства тревоги. Открыл глаза и увидел над собой черную маску и автомат. Крепко зажмурился, надеясь, что это сон. Снова открыл глаза и вновь увидел маску. Потряс головой. Голос весело сказал:

– Вот и все, господин журналист! Да не трясите вы головой, мы не сон! Вставайте, одевайтесь и пошли…

В голову Грассера медленно начала просачиваться мысль, что такое во сне присниться не может. По спине потек холодный пот – ОМОН был настоящим! Через пару минут он, уже одетый, стоял посредине комнаты и наблюдал, как милиция шмонала его вещи. Они нашли оба паспорта, журналистское удостоверение, бумажник с записной книжкой, кино- и видеокамеры и заметно оживились. Невысокий худощавый мужчина с майорскими погонами на плечах, который разбудил его, остановился напротив, держа оба паспорта в руках и спросил:

– Так кто же вы – Пауль Грассер или Сергей Петров? Сами скажете или нам связаться с посольством Германии в Москве?

Судя по последнему вопросу, чеченец был не простым. Он говорил по-русски чисто и грамотно. Немец моментально понял, что сильно влип. ОМОНу вовсе не требовались доказательства того, кем он является на самом деле. Удостоверение журналиста доказывало личность. И теперь только от начальства этого майора зависело – передадут Пауля Грассера представителям посольства или похоронят где-то неподалеку. Мысли в голове метались, словно мальки на мелководье. Он вздохнул перед тем, как кинуться «в атаку»:

– Я Пауль Грассер и я подданный Германии! Вы не имеете права меня задерживать. Я свободный журналист!..

ОМОНовец возразил:

– Мы задержали вас вполне законно. Вы проникли на территорию Чеченской Республики нелегально. По статье 83 Уголовного Кодекса Российской Федерации «незаконный въезд за границу» вы можете получить три года тюрьмы. К тому же вы находитесь в квартире связного от бандформирования Абу-Идриса или попросту Шамиля…

Нервы Грассера не выдержали:

– Я требую вызвать представителя посольства Германии в России!

Майор рассмеялся:

– Ну чего вы нервничаете? Ответите нам на кое-какие вопросы, а мы за это время проинформируем посла Германии о вас…

Пауль взял себя в руки и почти спокойно ответил:

– Ни на какие вопросы я отвечать не буду! И вообще…

Хотел еще что-то добавить и вздрогнул: рядом стоял парень с серо-синими глазами, блестевшими из прорезей. Они ему что-то определенно напоминали. Кого-то очень знакомого… Грассер замолчал, пытаясь вспомнить. Майор посмотрел на Пауля, затем на своего подчиненного и отошел в сторону. Глаза ОМОНовца все так же смотрели на немца. Пауль скользнул взглядом по маске, пытаясь представить лицо и не смог…

Мовсар тоже смотрел на журналиста с удивлением: этот Пауль ему кого-то напоминал. Случайно взгляд упал на зеркало на стене. Его собственное отражение в маске четко отпечаталось в нем. Воображение дорисовало черты под трикотажем и он вздрогнул: Пауль Грассер напоминал его самого! Они были странно похожи…

От этого открытия Темрикоев растерянно застыл, но быстро пришел в себя. Майор вновь подошел к Грассеру, посмотрел на сержанта и скомандовал:

– Темрикоев, арестованных в машину!

Когда немец подходил к двери, он услышал, как майор сказал в рацию:

– Мы взяли журналиста…

Пауля и хозяина квартиры через пару минут закинули в кузов «Урала», заставив лечь на не больно-то чистый пол лицом вниз. Рядом с головой журналиста шлепнулась его сумка с камерами и вещами. Грассер подумал: «Эти чертовы русские могут таким образом разбить кинокамеру…», но сказать хоть что-либо не осмелился. ОМОН запрыгнул в кузов и на броню, собираясь трогаться. Машина заурчала мотором и днище кузова легонько завибрировало под животом. Это было довольно неприятно.

Всю дорогу Пауль чувствовал внимательно-удивленный взгляд парня с серо-синими глазами. С грязного днища «Урала» немец мог видеть перед собой лишь запыленные шнурованные берцы, а чуть скосив глаз вверх натыкался на обтянутые сине-бело-черной материей мужские колени и автоматы на них. Захватившие их милиционеры всю дорогу молчали.

Лежать на полу было пыткой. Несчастных пленников елозило по грязному кузову то в одну сторону, то в другую. И нельзя было приподняться. Жесткая рука в обрезанной перчатке тут же припечатывала к доскам. Журналист не рискнул протестовать, так как понимал, что сам принял решение ехать сюда нелегалом. Пауль и хозяин-чеченец собирали одеждой всю эту грязь и не имели права встать. Невыносимо трясло. Грассер уже через полкилометра мечтал только об одном, чтобы к концу пути его зубы и внутренности остались целы.