Луна Ашборн - Эмили и Волшебное Королевство

Довольная, она всё ещё стояла рядом с деревом, когда возникшую идиллию нарушил человеческий голос, внезапно появившийся из ниоткуда и напугавший её.

– Ты?!

Эмили резко обернулась, и на её лице отразилось удивление. Перед ней стоял тот самый парень с ярмарки, который, как она помнила, её очень обидел. В ней вдруг забушевали самые разные чувства: от негодования и возмущения до странной радости от того, что она кого-то встретила в Бескрайнем лесу, и теперь уже точно не сойдёт с ума от одиночества.

– Что ты здесь делаешь? – задала она прямой вопрос, на который Сэнрик тут же ответил.

– Охочусь, – он гордо выставил грудь вперёд. Ей даже подумалось, что сейчас он больше обычного похож на индюка, расхаживающего мимо сородичей и демонстрирующего свои достоинства, – но что делаешь здесь ты? Если ты помереть решила, то ты выбрала не самый лёгкий способ.

– И вовсе я не собираюсь помирать, – возмутилась Эмили, – я… – признаться, она не хотела говорить, зачем сюда пришла, поскольку была уверена, что история про свадьбу, ровно как и история про сны и красный дуб будет звучать очень глупо, – я гуляю, – такой ответ, конечно же, лично ей вовсе не показался глупым.

– Гуляешь? – Сэнрик усмехнулся, а затем и вовсе расхохотался, одной рукой держась за всё тот же кинжал на поясе, который девушка тут же заметила. – Если заблудилась, так и скажи.

Эмили опустила голову, признавая своё поражение. Если бы она была сейчас преисполнена энергией и бодра, то с вызовом ответила бы что-то Сэнрику, но ей было очень грустно от осознания, что она действительно заблудилась, и сил на бурные эмоции у неё не было. Как не было сил даже придумать какой-нибудь ехидный или остроумный ответ, чтобы не казаться нелепой.

Впрочем, она не боялась казаться нелепой. В этом плане она редко слушала советы других и чаще делала и думала то, что ей нравилось делать, и о чём нравилось думать. Что, в принципе, она прекрасно показала, сбежав практически со свадьбы в лес.

Эмили была легка на подъем, но за этим скрывалась и другая сторона медали. По-настоящему она никогда не сталкивалась с трудностями в жизни. Кроме одного-единственного раза, унёсшего жизнь её отца. Когда же она оправилась от потери, ни разу до недавних событий ей не доводилось от чего-либо по-настоящему страдать. И, с одной стороны, это было крупным для неё везением, поскольку она могла жить с улыбкой, которая не скрывала за собой душевные шрамы, а была так по-детски наивна и искренна, что могла заворожить самое каменное сердце. Но, с другой стороны, как показывает жизнь на протяжении долгого времени, с момента её зарождения в первом человеке и до настоящих дней, трудности закаляют нас. Если ты крепко стоишь на ногах, не давая сбить себя волнами неприятностей и всяческих проблем, то становишься способен на большее, чем мог бы себе представить. А Эмили и не задумывалась, на что она способна. Лес стал новой трудностью в её жизни, которая морально практически истощила её. И в то же время она, незаметно для себя, начинала открывать, что ей подвластно находиться здесь так долгого, и это, вкупе с беспокойством о Громе, давало ей ту толику сил, на которой она и держалась.

Сэнрику же, хоть некоторые и могли вполне справедливо назвать его невоспитанным чурбаном, всё же сострадание было не чуждо. Как бы ему ни хотелось уколоть или задеть Эмили в другое время, конкретно в эту минуту он мог прочесть её состояние в глазах. И, как ни странно, ему захотелось помочь. Но он абсолютно не знал, как это сделать, поскольку и сам был далёк от родного дома, путь к которому ему преграждали деревья.

– Я оставлял засечки на деревьях, когда шёл сюда, – у Эмили вспыхнула надежда в глазах, – но потерял их из виду, – мрачно закончил он, и девушка устало вздохнула. Со вздохом она села прямо на землю. За ней, недолго поколебавшись, последовал Сэнрик, а рядом с ним, на их удивление, через некоторое время улёгся и конь.

– Забавно, пожалуй, – произнесла Эмили и, поймав на себе вопросительный взгляд, продолжила, – ну, что мы вдвоём с тобой оказались. Именно мы. И больше никого.

– Я не верю в судьбу, – отмахнулся Сэнрик, скривив губы.

– А я и не говорила о судьбе.

– А о чём тогда?

– Просто так совпало, наверное. Может, если бы мы встретили здесь кого-то другого, мы бы не сидели сейчас вот так. Может, всё вышло бы гораздо хуже. Или лучше, наоборот, – она пожала плечами.

– Кажется, у тебя горячка, – выдал свой вердикт Сэнрик.

– А у тебя имя странное, – Эмили сложила руки на груди.

– Эй, ничего оно не странное! Своё-то слышала?

– А вот и странное!

– Вообще не странное.

– Очень даже.

И так их спор тянулся до вечера. Конечно, они не спорили всё это время об именах, но позже их разговор перекочевывал то в одно направление, то в другое. Между этими спорами наступали минуты примирения, когда прошлое забывалось и оставалась лишь единственная, а потому приятная, компания. Хоть на небе было бы солнце и повсюду душистые поля цветов, хоть был бы туман и вороны каркали над головой, да хоть бы сыпался с неба ледяной ливень, в любое время человеку нужен человек. В лесу Эмили и Сэнрик уже перестали быть Эмили и Сэнриком. И тем более уж они не были давними знакомыми, которые когда-то повстречались на ярмарке и там же поссорились. Сейчас они были просто людьми. А Гром так и оставался Громом.

День завершил своё представление, пропев последнюю песню заходящим за горизонт солнцем. Над лесом сгустилась тьма, и неясно было, где больше померкло красок: небо разлилось ли тёмно-синим океаном, или это деревья опутали весь лес чёрной непроглядной паутиной. Но, всё же, уголок света искрил где-то в потаённой глуши. Это был разведённый умелыми руками Сэнрика огонь, аккуратно обложенный вокруг камнями, которые Эмили старательно искала по лесу, в то время как Сэнрик собирал сухие ветки. Она не умела разжигать костров, а потому за ночи, проведённые в Бескрайнем лесу, привыкла к холоду и подрагиванию замёрзшего тела, греющего себя остатками внутреннего тепла. И сейчас, когда она сидела рядом с ярким пламенем, она чувствовала себя как нельзя лучше. Когда же она достала последние запасы еды и разделила их с Сэнриком, она почувствовала сперва необычайный восторг и блаженство, разливающееся в груди, а после сладкую дремоту, которую не чувствовала уже так давно

– Спасибо, – произнёс после трапезы Сэнрик.

Эмили была приятно поражена.

– Так ты оказывается знаком с вежливостью?

В ней появились силы, и она могла теперь позволить себе шутить.

– «Ха-ха», – Сэнрик передразнил её.

– Так… – она придвинулась ближе к огню, потирая руки, – ты, говоришь, здесь на охоте? Давно?