Валентин Колесников - РАЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Сборник новелл

– Пошли до Владика. У него никого нет. Мама из отцом в школе, а сестра тоже в школе. Он один.

Мы с улицы стали звать Владика выйти. Он вышел к нам. Сказав, чтобы мы подождали его. Его отец оказался дома на обеде, вот когда он уйдет, тога Владик пойдет с нами погуляет. Мы толкались довольно долго, собирая вокруг себя мальчиков, которые приходили с матерями в продовольственный магазин и оставались с нами. Набралось целая ватага мальчиков от пяти до семи лет. Они все жили в другой стороне села и недружелюбно относились ко мне, случалось, по детскому садику дразнили меня ″депутатом″ и не прочь были подразнить и теперь. Мы начали игру в жмурки. Рассчитавшись Коля стал жмуриться а мы попрятались, кто куда. Я забежал в туалет и закрылся на крючок. Нужник этот был выстроен для продавцов магазина, туда ходила и семя Трофима Петровича, так как их дом и придомовая территория прилегала к продмагу. Владик увидел, что я спрятался в туалете, тихонько подкрался и закрыл снаружи на крючок дверь. Дети все разбежались, а я сидел и ждал, когда меня откроют. Владик и Коля и еще несколько детей постарше наблюдали, что будет дальше, и как я выпутаюсь? Мне стало обидно, когда я догадался, что меня закрыли. А дети в это время потешались тем, что я сижу запертым в общественном нужнике. Меня, как всегда, выручил мой ″друг″ ножик. Я достал его из кармана штанов и лезвием откинул скобу. Как ни вчем не бывало, сдерживая обиду, я пришел к месту жмурки и увидел, что все смеются надо мной и спрашивают:

– Ну, что, депутат, кто тебя из туалета выпустил?!

Я сказал, что раз плюнуть открыть дверь. Меня спросил Владик, как я это сделал, пошли покажешь. Я согласился. Достал ножик и показал, как я это сделал. Тогда Владик попросил меня дать ему ножик посмотреть, какой он. Я ничего, не подозревая, дал ему ножик посмотреть. Владик нагло засунул мой ножик в карман своих штанов, сказал:

– Я тебе потом отдам ножика. А сейчас попробуй вылезть отсюда без ножика. Неожиданно толкнул меня в середину туалета. Захлопнул дверь и стал удерживать дверь снаружи, чтобы я не открыл ее. Так продолжалось до тех пор, пока мой друг Коля не принес штакетник от забора. Владик подпер им дверь нужника, чтобы я ее не смог открыть. Слезы душили меня. Я вытерся рукавом, перестал плакать, стал соображать. Мне было обидно вдвойне. Не так за запертую дверь, как за отобранный ножик. Было ясно, что Владик его не отдаст. Я стал осматривать доски нужника. Обнаружив на одной из них сколотую щепку, отломил ее. Щепка была узкой и подходящей, что бы использовать ее в качестве орудия освобождения. Первым делом я достал штакетник и поддев его щепкой отвел в сторону так, что если открывать дверь, то она сама съедет без сопротивления. Дернув дверь, я понял, что она заперта снаружи. Снова щепка пошла в ход. И, как в первый раз ножиком, щепкой поддел крючок и открыл дверь. Выйдя наружу, увидел в белом халате идущую продавщицу.

– Валик, это ты тут? А я вижу, что тут дети собрались и думаю, пойду, посмотрю, что тут твориться? – это была тетя Мария из магазина, где продавались сигареты ″Огонек″, Жигулевское пиво и селедка, спички, консервы и прочее. Обида снова сдавила мне горло, сквозь душившие меня слезы я ответил:

– Это мальчишки меня закрыли тут. А Владик еще и ножика у меня отобрал.

– Ты скажи мамке, пусть поговорит с его отцом, а Трофим Петрович с этим хулиганистым Владиком. Я знаю, что ему в школу в этом году, а он уже и курит. Его отец бил ремнем по жопе за это, да наверное мало.

Окрыленный такой поддержкой тети Марии, я пришел заплаканным домой. Мне было жаль себя, было жаль, что вокруг нет настоящих друзей, что я лишился последнего друга ″ножика″. О своих горестях я решил рассказать матери. Матери еще не было дома. Она появилась около шести часов вечера и я, когда увидел, побежал навстречу, чтобы высказать ей свое унижение детьми. Слезы душили меня, я не мог говорить. Наконец мать стала беспокойно спрашивать меня:

– Валик, у тебя что-то болит, скажи? Это может тебе бабушка чего-то не дала покушать? Что случилось? – она обняла меня и прижала к себе. Я исполненный надежд заступничества матери стал рассказывать ей историю унижений пережитых от мальчишек. Мать, внимательно выслушав меня, раздраженно сообщила:

– В следующий раз скажешь мне, кто тебя обидит? Тому рубль дам! – обидно во стократ слышать такие слова от родной матери. Значит, только на собственные силы отныне я должен надеяться и только. Никакого заступничества со стороны самого близкого существа на свете, матери, мне ожидать не придется. Это выражение молнией разнеслось по селу и часто оно стало звучать из уст двоюродной сестры Нюськи в насмешку надо мной и от некоторых родственников, которых я здесь упоминать не хочу.

Однажды я проснулся рано летним июльским утром. Мать уже ушла на работу, бабушка готовила корм для свиньи. В хлеву мычала корова Зорька. Старший Очколяс Вася пас стадо коров и собирал их по дворам. Зорьке скоро на выпас.

– Иди, выгони корову. – Сказала бабушка. Я вышел во двор. Внутри хлева открыл дверь коровьего стойла и стал снимать цепь с нетерпеливого животного. На лбу у коровы красовалась белая звезда, а сама она была черной масти и только у копыт белые пятнышки. Пока я возился с коровой, послышался свист с улицы и мычание стада. Это Вася, старший из братьев, уже звал на выпас Зорьку. Я, прутиком, поторопил Зорьку. И корова быстрее выскользнула с хлева. Стадо коров ее встретило дружественным мычанием. Хлев опустел. Я проводил животное до калитки.

– Давай быстрее, – прикрикнул на меня Вася, – а то коровы разбредутся.

Это был худой и длинный мальчик с мускулистыми и длинными руками. Он держал в правой руке хлыст с сыромятной кожи, и ловко им хлопал в воздухе. Проводив корову, я вернулся во двор и зашел в дом. Бабушки уже там не было, она копала на обед молодую картошку. И я снова вышел во двор. Надо мной, над домом и огородом, зеленью сада синее-синее небо. В деревянном коридоре под самым потолком, ласточкино гнездо.

Ласточки шныряют в небе, по очереди с криком залетают в коридор и оттуда раздаются писки птенцов. Иду в клубнику. Красные ягоды ароматные и вкусные. Я выбираю самые крупные и срываю сочные плоды и сладостно, тая во рту, ягоды наполняют ароматом дыхание, освежают прохладой. Солнце поднимается все выше и выше, печет в голову. С корзиной картошки пришла бабушка.

– Взял бы насобирал на компот, – ворчала она, – я немного смородины, поричек ивишень собрала. Вот и будет компот.

Она достала из корзины, с картошкой, тряпицу в которой краснели ягоды.

Я не слушал уже, поспешил в тень раскидистой яблони. Нашел пару сочных яблок, протер их об штанину и с аппетитом съел.