Владимир Маталасов - Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по мотивам приключенческого, научно-фантастического романа «Тайна Вселенской Реликвии». Часть первая в шести сериях

КУЗЯ

(про себя вслух)

Эх, и перепадёт же мне от мамы!

На противоположной стороне улицы распахиваются двери кинотеатра, выплёскивая из чрев своих толпу ночных зрителей, растекающуюся по проулкам и подъездам домов.

В сторонке, под сводчатой аркой городского ломбарда, останавливается какая-то шумная компания, среди голосов которой Кузе чудится чей-то очень знакомый голос.

Зябко кутаясь в лёгкое демисезонное пальтишко, Кузя и не замечает, как перед ним, словно из-под земли, вырастает чья-то худосочная, долговязая фигура.

ГОЛОС

(за кадром)

Знакомьтесь! Один из представителей местной, городской шпаны – МИШКА-КЛАКСОН.

МИШКА-КЛАКСОН

(гнусаво)

Послушай, кент! Закурить не найдётся?

От неожиданности Кузьма останавливается. Глядит в сторону притихшей компании, с любопытством наблюдающей за сценкой.

МИШКА-КЛАКСОН

Ты что? Оглох что ли? Тебя же по-человечески просят: дай закурить!

КУЗЯ

Послушай, Клаксон! До каких же пор ты будешь ходить с протянутой рукой? Курю я только дома, на улице мать не велит.

Он заранее знает, чем обычно заканчиваются подобные встречи, и мысленно готовится ко всему наихудшему.

КУЗЯ

(продолжает)

Да и курю-то я только «Марльборо». Если не побрезгуешь, то пошли ко мне домой, угощу.

МИШКА-КЛАКСОН

Да ну-у. Это, наверное, далеко, да и поздно уже. А ты, оказывается, шутник… Послушай, дай примерить твою оптику. У меня тоже что-то не лады со зрением.

Он вялым, небрежным движением вытягивает из кармана руку и, протянув её, беспардонно стягивает с Кузиного носа очки. Бережно берёт двумя пальцами за конец одной из дужек. Поднимает очки высоко вверх, словно просматривая на просвет.

Вдруг пальцы руки его разжимаются. Очки мелькают в воздухе, приветливо блеснув на прощание их бывшему владельцу стёклами.

Последние, встретив на своём пути непреодолимое препятствие, светлячками разлетаются в разные стороны.

МИШКА-КЛАКСОН

(паясничает)

Ой!.. Разбимшись!.. Что теперь будет?..

Расстроенный Кузя, близоруко щурится, нагибается, чтобы поднять с земли то, что осталось от очков.

Но неожиданно его подбородок упирается в острую Мишкину коленку, ловко и умело им подставленную.

Не удерживается на ногах, падает на спину. Больно стукается головой об основание фонарного столба. С трудом поднимается. Морщится от боли в ушибленном затылке.

Вдруг видит, как на плечо обидчика ложится чья-то рука. Тот, нервно дёргает плечом, оборачивается, и… пытается метнуться в сторону. Но не тут-то было.

Из-за плеча, зажатого, словно в слесарные тиски Клаксона, возникает знакомая, застенчиво улыбающаяся физиономия Митьки Сапожкова.

МИШКА-КЛАКСОН

(испуганно)

Тебе чего?!

МИТЯ

Да ничего, просто так. А тебе чего? Извиниться бы надо.

МИШКА-КЛАКСОН

Ещё чего!..

Но вот он вдруг осмелел, заметив как от притихшей компании отделились две тёмные фигуры и через дорогу, по диагонали, быстрыми шагами направляются в их сторону.

МИШКА-КЛАКСОН

А-ну отвали, пока цел!

Играя под одеждой бицепсами, слегка под-шафе, к месту происшествия лихо пришвартовываются крутые парни.

ГОЛОС

(за кадром)

А это друзья Мишки-Клаксона: Пашка-Дантист и Жора-Интеллигент.

Первый является специалистом по части удаления, как любит он выражаться, «лишних» зубов у не особо-то сговорчивых или слишком нервных «пациентов».

Другой – интеллигентно, без кипеша, шерстит по карманам и сумкам доверчивых обывателей, облегчая их содержимое.

МИШКА-КЛАКСОН

(наигранно)

А-а-а-… Отпусти, больно же ведь!

ПАШКА-ДАНТИСТ

(в его сторону)

Ну ты, эмбрион поганый! Заткни своё поддувало и закрой жалюзи! Кто тут шмон наводит?

(к Митьке)

Ты что ли, фрайер? Чей будешь?

МИТЯ

(невинно моргает глазами)

Кто? Я-то?

ПАШКА-ДАНТИСТ

(передразнивает)

Ты-то, ты-то!

МИТЯ

(простодушно)

А-а!.. Да мамины мы!

ПАШКА-ДАНТИСТ

Хм-м! Сказал тоже – ма-а-амин! А я – па-а-апин! А вот этот,

(указывает на Жору-Интеллигента)

мой личный биограф и ассистент!

Пашка как-то часто и мелко смеётся. Продолжает, указывая на Мишку-Клаксона:

ПАШКА-ДАНТИСТ

А-ну, расцепи свою клешню! И нечего зубы-то скалить.

Слова его звучат угрозой. Он явно намекает на профиль своей «специальности».

МИТЯ

Ой!.. Штой-то не расцепляется!.. Что делать-то будем?

Последние слова Митька произносит на манер Мишки-Клаксона, смешно прогундосив их, напоминая тем самым недавнюю сценку с Кузиными очками.

ГОЛОС

(за кадром)

Митюш, а Митюш, слышь?

Только сейчас Кузя замечает прислонившегося к стене дома какого-то МУЖЧИНУ.

МУЖЧИНА

А-ну их, брось, не связывайся. Пошли лучше домой, матушка, небось, заждалась.

МИТЯ

Да погоди ты, пап, я сейчас!

ПАШКА-ДАНТИСТ

(грозно)

Последний раз предупреждаю: отцепись от хмыря!

НАТ. КРУТОГОРСК – УЛИЦА – ПОЛНОЧЬ

Митя стоит, непонимающе хлопает глазами. Наконец Митькин вид и его неуместная улыбка приводят Пашку в бешеную ярость.

ПАШКА-ДАНТИСТ

(с угрозой)

Та-а-ак, не понимаешь! Ну, лады!

Он со спокойным видом разворачивается на все сто восемьдесят. Проходит несколько шагов, резко разворачивается. Всем корпусом подаётся вперёд. Делает выпад в Митькину сторону.

ПАШКА-ДАНТИСТ

И-и-ийя!..

Но потасовки, как таковой, неизбежность которой была очевидна, так и не происходит.

Ступня вскинутой вверх Пашкиной ноги, направленная прямо в лицо противника на манер героев голливудских кинобоевиков, пулей мелькает в воздухе.

Митька, сделав вид, будто хочет о чём-то спросить Мишку-Клаксона, наклоняется к его уху. Нога нападающего, пройдя мимо его лица и ощутив вместо него зияющую пустоту, упирается в железную твердь опоры.

ПАШКА-ДАНТИСТ

(протяжно вопит)

У-у-у-..! Нога-а-а-… У-у-у-.., падла!..

Подгибает под себя, по всей видимости, вывихнутую или сломанную ногу. Обхватывает её обеими руками. Крутится и корчится от боли, лёжа на асфальте.

МИТЯ

(к Жоре-Интеллигенту)

Эй, биограф! Помог бы что ли своему авторитету, а не то вишь, как разбрэйковался!

Однако, тот стоит в растерянности и нерешительности как вкопанный.

МИТЯ

(подбадривает)

Давай, давай! Ну!.. Кому говорят?

Жорка бросается помогать «шефу». Увлекая за собой Мишку-Клаксона, всё ещё удерживаемого за плечо, подальше от несмолкающих стенаний и проклятий, Митька что-то говорит ему на ухо.

МИТЯ

(отцу)

Пошли, батя. Не серчай, что задержал маленько.

ОТЕЦ

А если бы они тебя того – ножом? Ох, смотри, сынок, довоюешься!

МИТЯ

Да ничего б они мне не сделали. Идём.

(обращается к Кузе)

А тебе далеко?..

Кузя раздумывает: то ли благодарить своего случайного избавителя, то ли горделиво промолчать. Он выбирает второе.