Артем Михальчик - Кровавый след. Реальная история

– Вот, тошнотики, уже узрели и батьку, и рюкзак! Ничего от них не спрячешь! – любуясь своими сыновьями в замёрзшем окне, смеялся отец.

– Мать! Нас, кажись, спалили! – улыбаясь и грозя кулаком в окно двум любопытным мордашкам, озорно закричал Сергей Татьяне, которая, уже взяв из саней старенький потрёпанный рюкзак мужа, шла в летнюю кухню прятать подарки.

– Ага, щас! Облезут неровно, особенно Санька! – беззлобно откликнулась Татьяна на смех мужа.

– Степаныч, ты уже слыхал, как они у нас тут набедокурили? Чуть печку не взорвала, Танюха моя! – всё так же веселясь и улыбаясь в густые усы, обернулся он к участковому.

– Да уж наслышан, как же! – заразившись весельем этой озорной и дружной пары, тоже разулыбался Степаныч.

Он всегда с большой радостью приходил в гости в эту весёлую, суматошную семью, где всегда что-то происходило, и где скучать было некогда. С добрым сердцем и белой завистью одинокий участковый всегда с любовью смотрел на них и словно отогревался душой в этом шумном гостеприимном доме.

А иногда, поймав в свои крепкие объятия щуплого младшенького Мишку и сунув ему горсть карамелек, осторожно тискал его, вдыхая запах тела сорванца, и плакал своей доброй искорёженной душой.

Однажды, будучи немного в подпитие, он едва не признался Сергею в причине своего одиночества, но, смахнув некстати набежавшую слезу, чмокнул вёрткого Мишку в макушку, нехотя отпустил того на свободу и промолчал.

Не любил этот крепкий мужик жаловаться на судьбу даже хорошему другу, и даже в подпитие. Так что, смахнув слезу, он налил им по чарке водки и выпил за детей Сергея.

А рассказать ему было о чём. Но пусть это так и останется для нас тайной, нехорошо выдавать чужие секреты.

– Ты чего в город-то мотался, детворе за подарками? – спросил участковый Сергея.

– Да и за ними тоже! – обернувшись, откликнулся тот.

– Да отвёз, вот, ружьё в ремонт, опять бойку капец пришёл!

– Ничего не пойму, то ли мои бандиты вхолостую щёлкают, то ли бракованный боёк в прошлый раз мне Игнатыч поставил!

– Да мужики наши, вроде, хвалят его. Я сам, правда, к нему ещё не обращался, слава Богу, но, говорят, классный специалист, – отозвался Степаныч на жалобу своего тёзки.

– Так вот и я тоже думаю на своих пацанов. Наверное, втихаря всё-таки балуются, стервецы!

– Так ты теперь, тёзка, выходит, безоружный? – всё ещё улыбаясь, спросил Степаныч.

– Ну, пока так вот, выходит. Но старый обещал, что к Рождеству буду при оружии. Там у меня и шептало нужно шаманить, да и цевьё уже хреново защёлкивается. В общем, полный швах, капремонт моему стволу будет делать.

И, не успев закончить свою мысль, Сергей повернулся и уставился во двор, где на крыльце открылась дверь, и из неё с криками выскочили двое полуодетых мальчишек.

Толкаясь и стараясь перегнать друг дружку, к воротам, к приехавшему отцу, оббегая стороною растерявшуюся мать, бежали Мишка и Сашка, радостные до невозможности сыновья.

– Ах, я вам, паразиты, щас дам! – весело кричала проморгавшая полураздетых отпрысков Татьяна, замахиваясь на спины пробежавших мимо детей полупустым рюкзаком.

А те, самозабвенно несясь к отцу, и не думали бояться мамки, хотя недавно и получили от неё «на орехи».

Старший, все-таки запутавшись в огромных старых отцовских валенках, умудрился упасть в снег, не добежав, и Мишаня, в диком восторге, что обогнал брата, кинулся к отцу на руки.

Взмыв в сильных руках отца вверх, при этом теряя валенки с босых ног, завизжал Мишка от восторга, на зависть Саньке, который, поднявшись со снега, понуро подошёл к ним и завистливо уставился на своих радостных родственников.

– Бать, а ёлки-то нет! – уныло протянул опоздавший Санька, прижимаясь к отцовскому тулупу.

– Да вы, мои сиротинки, без ёлочки остались! Будет вам сегодня ёлка! – счастливый отец подхватил и старшего сына и, пахнув на них горьковатым запахом табака, крепко прижал обоих к себе.

– Дуйте в хату, пока от мамки не схлопотали, вон уже грозится! – недолго подержав их на руках, счастливый отец опустил на снег своих сорванцов, легко вставив детские голые ноги в стоявшие на снегу валенки.

– Вперёд, бандюги! – ускорил он их бег легким тычком. Обрадованные сыновья, в сопровождение прыгающего и лающего возле них Мухтара, понеслись в обратный путь, всё так же опасливо избегая встречи с матерью.

Сергей, глядя им вслед, поднялся с корточек и обернулся к улыбающемуся Степанычу: – Блин, с ёлкой что-то проморгал я в этом году!

– Завтра Новый год, а я ещё ёлку не привёз!

– Закрутился совсем, да ещё и с ружьём своим! Щас чаю хлебну, Гнедой пожуёт, да и поеду, красавицу им привезу! – смешно сдвинув шикарную ондатровую шапку на бок, оправдываясь, обратился он к тёзке.

– Зайдёшь, чайку намахнём?! – подмигивая, продолжил он, сделав круглые глаза. Степаныч всё мгновенно понял и глазами показал на Татьяну, идущую в дом.

– Обижаешь, начальник, всё будет тип-топ! – хлопая по плечу участкового, широким жестом, чуть склонившись в шутливом поклоне, пригласил Сергей друга во двор.

Обметя валенки жёстким самодельным веником, Сергей передал его Степанычу и, довольный, рассудительно произнёс: – Мы ведь по чутарику! С морозца можно немного, да и праздник на носу!

И подталкивая участкового наверх, на крыльцо, тихонько добавил: – А то Танюха без тебя не нальёт!

Шумно топая на крыльце, сбивая с валенок остатки снега, они ввалились, вместе с морозными клубами в сени, и хозяин, легонько подталкивая участкового внутрь, громко прокричал: – Мать, принимай гостей! Нам по чарке чая для сугреву, да я поеду за ёлкой!

– Ты Гнедому пожевать добавляла, Тань?!

– Слышь, нет?! Мать?! – не отставал от жены Сергей.

Раздеваясь в уютной, тёплой прихожей, мужики хитро переглядывались, и участковый тихонько спросил хозяина: – Серёга, может не надо, неудобно, вроде как?

– Степаныч, да ладно тебе! Что я, своего мужика не знаю?! – неожиданно сзади раздался насмешливый голос хозяйки.

– Не стесняйся, все свои. Он всё равно не отстанет, пока не налью! Проходи на кухню уже, не стой столбом! – легонько подтолкнула Татьяна уже снявшего тулуп и слегка растерявшегося Степаныча ладошкой в спину.

– Заходь, тёзка, не робей! – хитро подмигнул хозяин, и они прошли в просторную, жарко натопленную кухню.

В углу весело потрескивала своими белыми боками большая печь, заботливо побеленная хозяевами. Рядом с ней на стуле, свернувшись «калачиком», дремал огромный серый кот, подёргивая во сне свисающим вниз пушистым хвостом.

– Василий! Что, блин всех мышей словил, репу давишь?! – озорно вскрикнул хозяин, потрепав кота по лохматой башке. Тот жалобно мяукнул, не открывая глаз, давая понять тому, что отдыхает и общаться не намерен. Размером Васька был огромного, и, даже свернувшись, он едва вмешался на широком самодельное стуле хозяина. И если бы не его серый окрас, и не пушистый хвост, кота можно было издалека принять за молодую рысь.