Наталья Землянская - Хроники Шеридана

– Алло? – отозвался наконец чей-то голос.

Тут только Рио сообразила, что не знает, как зовут Бородатого. Представляя свою компанию тогда за столиком, он, кажется, не назвал своего имени. Или она забыла?

– Гм… – неуверенно откашлялась девочка. – Это – Санни…

– Санни? – удивился голос. – Ах, да! Привет, дружище! Чем обрадуешь?

– Есть кое-что… – заговорщически начала она, но собеседник тут же резко перебил ее:

– В семь, у Театра, – и в трубке снова раздались гудки.

Рио обиженно выпятила губы:

– Тоже мне, Джеймс Бонд!

– Надо бы узнать, кто он такой, – лениво проговорил Толстяк. Откинувшись на спину, он лежал на траве и, щурясь, смотрел на проплывавшие облака.

– Зачем? – удивилась она.

– Так… На всякий случай.

До назначенного времени оставался ещё час, но, посовещавшись, дети решили отправиться в условленное место заранее – понаблюдать за противником.

Борода появился точнехонько в семь – возник вдруг откуда-то из толпы вместе с последним ударом часов на Городской Ратуше. Одет он был по-вечернему: костюм, белая рубашка, галстук, блестящие туфли, дорогие запонки…

– Добрый вечер, коллеги! – он был просто сама галантность.

– Здрасьте! – испытывая вдруг неловкость за свои потертые джинсы и простенькие футболки, вразнобой поздоровались дети.

– Ну-с?.. – Борода вопросительно уставился на Рио.

Мэрион огляделась по сторонам.

– Отойдем?..

– Только быстренько, – согласился Бородатый, – у меня билеты на вечерний спектакль.

Они прошли по аллее парка – навстречу им катились пестрые волны гуляющих. Смех, музыка, ароматы…

Свернули под деревья, туда, где поменьше людей, и, присев на скамеечку, надежно укрытую от лишних взглядов кустами сирени, Рио торжественно предъявила банку.

Лицо Бородатого сразу изменилось – всего лишь на мгновение, но Рио успела заметить, как сверкнули его глаза.

– Что это?… – пробормотал он, вертя в руках стекляшку. – Неужели винный чёртик?

– Откуда вы знаете? – насторожилась Рио.

– Кто же их не знает?– усмехнулся Борода. Сняв крышку, он двумя пальцами ловко вытащил чертёнка за хвост, и приподнял его над головой, разглядывая.

– Осторожно! – предупредила Рио. – Цапнет…

Но вместо этого пленник изловчился и пустил тонкую пахучую струйку – прямо покупателю на белую рубашку.

– Вот гад!.. – беззлобно возмутился Бородатый, поспешно доставая платок и засовывая рогатика обратно в банку. – Сколько же ты хочешь за это чудо?..

Рио задумчиво посмотрела в небо. Толстяк незаметно пихнул её локтем в бок.

– Надо бы новый велосипед … – словно сама себе сказала она. – Спортивный… Два!

– Идём, купим… – тотчас по-военному быстро согласился Борода.

Рио подскочила на скамейке и, не веря, уставилась на него. Покупатель истолковал её взгляд по-своему.

– Идём! – повторил он. – Я сам куплю вам велики. Денег не дам, а то потратите на какие-нибудь глупости…

Они почти бегом покинули парк и, спустя каких-то пару часов, Рио и её приятель стали обладателями замечательных спортивных красавцев. Борода получил свою банку и удалился.

– Звони… – кинул он на прощанье.

– Чудак! – прошептала Рио ему вслед, всё еще не веря их удаче.

Толстяк же, хмуро глядя вслед уходящему, буркнул:

– Надо было просить машину…

Бородатый, отшагав два квартала, свернул в какую-то подворотню. Достал из пакета стекляшку: на его руке сверкнул перстень, – дети могли бы поклясться, что ранее его там не было. Несколько минут он изучающе разглядывал содержимое банки – и его лицо приобрело строгое и брезгливое выражение. Пленник внутри замер, увидев перстень на руке, сжимавшей его темницу, а потом затрясся, беззвучно разевая рот.

– Ага! – кровожадно оскалился новый хозяин. – Видно, знаешь, что это такое… – и с этими словами направил перстень прямо на несчастного хвостатого. Перстень полыхнул коротко и ярко, и на дне банки осталась лишь серая кучка. Человек задумчиво высыпал пепел на землю.

– Дела-а… – вздохнул он, и выкинул банку в урну.

***

Как обычно, каждый раз в начале летнего сезона мэрия устраивала торжественный прием в честь наиболее именитых гостей города – так называемую «Большую субботу». Каггла фон Гилленхарт, разумеется, была в списке VIP.

– Что-то мне не хочется идти, – призналась она Бабушке. – Надоели эти великосветские сборища.

– Не ходи… – коротко ответила старуха. – Хотя Виктору и Элен было бы приятно.

После этих слов она поняла, что должна принять приглашение.

«Большая суббота» этого лета собрала на редкость богатую коллекцию знаменитостей, и Каггла с некоторым удовольствием отметила, что на неё обращают не меньше внимания, чем на звезд кино или эстрады. За какие-нибудь полчаса ей представили около дюжины поклонников её творчества, жаждавших личного знакомства с мастером. Бокал превосходного шампанского и прекрасная музыка – вечер сопровождал знаменитый симфонический оркестр из России – окончательно подняли её настроение. И она позволила себе расслабиться, не думать о себе , не ощущать себя, – так, словно бы стала совсем другим человеком, смеха ради нацепившем странный маскарадный наряд. Глаза её засияли, лучась неведомым светом, придавая ей волшебный облик, и многим в тот вечер казалось, что за спиной у неё – просто сложенные крылья.

Но вдруг знакомый женский голос прошипел прямо в ухо:

– Не обольщайся: ты для них – всего лишь забавная умная обезьянка!

И крылья снова превратились в горб.

Каггла резко обернулась, но обидчица уже смешалась с толпой. Горбунья бросилась за ней вслед, расталкивая встречных и на ходу бормоча извинения. Её душила бессильная ярость. Она готова была убить! – и неизвестно, каким скандалом закончился бы этот вечер, но на её пути возник официант с подносом. Бедняга не успел увернуться и все двенадцать бокалов дружно поехали прямехонько в сторону какого-то черноволосого молодого мужчины. Тот ловко отскочил, и налетел на виновницу происшествия.

– Простите… – сконфуженно прошептала горбунья.

– Пустяки! – весело отозвался он, и наградил её такой улыбкой, что ее гнев мгновенно улетучился.

Официанты быстренько кинулись собирать осколки, а незнакомец, продолжая улыбаться, сказал:

– Теперь вы моя должница! Придется вам подарить мне вальс…

– Но я никогда… никогда не танцевала! – испугалась Каггла. – Это невозможно!…

Но он уже подхватил её и закружил под звуки бессмертного творения Штрауса.

– Макс Линд. Журналист, – представился он, когда стихли последние аккорды.

– Вы – итальянец? – предположила она, с любопытством разглядывая его смуглое лицо, обрамленное модной бородкой. Этот Линд определенно вызывал у неё симпатию.