Ольга Лемановская - Сокровища Креста

Мать и дочь ещё долго перелистывали тяжёлые страницы семейного альбома. Но им пришлось закругляться с воспоминаниями. Вике ещё надо было собраться в дорогу, и она побежала домой, благо её квартира была недалеко. А завтра, ранним утром у неё автобус.

Семёновну на автовокзал привёз сын. Привёз впритык, до отхода автобуса оставалось минут семь, а нужно было от парковки бежать через большую площадь. Они поставили машину как попало, схватили многочисленные сумки и припустили бегом. Сын быстро закинул вещи в автобус, Семёновна прослезилась, но поплакать не успела, сын подсадил её в автобус и двери за ней закрылись. Автобус начал выезжать со стоянки. Семёновну качнуло и, она схватившись за поручень, недовольно глянула на водителя. Быстро вытерев платочком так и несостоявшиеся прощальные слёзы, она зорко оглядела салон, и стала активно пробираться к своему месту.

– Ой, никак Семёновна! Раздалось справа.

– Семёновна, садись со мной, у меня здеся место есть! И Семёновна увидела свою соседку Катерину. Катя помогла ей с вещами и радостно на весь автобус сказала:

– Легко доедем! А то думала за семь часов дороги с ума сойду! Сколько ты у сына то гостила?

– Дак, три недели без малого! А ты что в Москве делала? Семёновна тоже включила громкость от радости.

– А я всего на денёк смоталась! Очень уж колбаски захотелось, и по рыбке солёненькой заскучала, да и конфеток-карамелек купила побольше! Ты ж знаешь как я их люблю!

Вика сидела позади этой громкой парочки и сразу поняла, что доспать ей точно не удастся – уж больно активные были женщины. Но через некоторое время навык слушать вполуха сработал, и Вика задремала. Проспала она часа два, соседки впереди продолжали общаться, но правда, почему то стали потише, наверное, кто то нашёл на них управу. За окном плыли зелёные поля, за ними виделась полоса лесов, небо было какого-то нереально голубого цвета, и через редкие облака, красиво, отдельными стрелами-лучами, пробивалось солнце. Зрелище было потрясающе красивым и Вика сразу почувствовала, как на глазах закипают слёзы. Она оглянулась – не смотрит ли кто-нибудь, украдкой смахнула их с глаз. Её всегда пробивало до слёз, если она видела или слышала что-нибудь совершенное по своей красоте. Смотря в окно автобуса Вика вдруг почувствовала такое умиротворение и подумала: – Наверное, сейчас Бог где-то рядом! Поэтому стало так легко на душе!

Размышления её грубо и громко прервали.

– Да, что ты! А что ж ты молчала то? Васька-куркуль умер? Это как же? Разве ж он болел? Это Семёновна обрушила поток вопросов на Катерину. На них шикнули и соседка ответила ей негромко. А Вика навострила уши – её послышалось «Васька» или нет? Нет, неугомонные соседки говорили именно о Василии. Она напрягла слух.

– Так, в том то и дело, что вроде как не болел, а умер, говорят от сердца. Так, что самое то интересное, умер не дома, а в старой церкви! Прямо так и лежал там мёртвый! Завтра хоронить будут на старом кладбище! Там же все ихние покоятся. Вот чё! Катерина говорила громким шёпотом, а Семёновна ахала и всё переспрашивала как да что.

У Вики глухо ухнуло сердце, она уже точно знала, что говорят о её родственнике. А тётки уже тараторили не останавливаясь.

– Дак, последнее то время, он всё ходил и ходил в церковь то. Мальчишки даже видели, что он шарил по стенам то, будто искал чего-то!

– А что же он искал? Семёновна была в восторге от новостей.

– Так почём же я знаю! —отвечала ей всезнающая Екатерина. —А ещё к нему отец Николай зачастил из прихода, нашли наверное общий язык, всё ж таки Василий то – внук священника. Может хотели храм восстанавливать, может ещё что – люди разное говорят. А старая Агафья то отца Николая не очень привечает! Во как!

– Что здесь не так! Что то здесь не чисто! Семёновна даже задохнулась от воодушевления.

– Нет, врачи приезжали, и милиция, тьфу ты, полиция, сказали всем, чтоб мол разговоров не было – обширный инфаркт.

– Во как! А ведь вроде в силе мужик то был? Не пил! Работящий! Не болел вроде! Даже не жаловался! Семёновна всё никак не могла успокоится.

Вика откинулась на сиденье и нахмурилась. Не понравились ей эти разговоры. Вот вроде ещё не приехала, а обо всех новостях Балуево уже знает, никакой прессы и радио не потребовалось. Теперь она уже всерьёз стала переживать за бабушку Агафью. Надо её поддержать! Хорошо, что я не на один день еду. Автобус остановился около небольшой заправки. Водитель обьявил, что у пассажиров есть 20 минут на свои нужды, и что больше остановок не будет. Вика решила немного размяться – от долгого сиденья ноги были ватные, да и спина болела. Выйдя из автобуса, она огляделась – на заправке, кроме их автобуса был только чёрный джип. Водителя за рулём не было, наверное зашёл в маленький магазинчик. Так и оказалось. Но водитель джипа неприятно поразил Вику – им оказался православный священник. Лицо его было странно-отрешённым, то ли из за сероватого оттенка кожи, то ли из за узких сжатых губ. Выражение лица было очень мрачным. Он тем временем исподлобья взглянул на их автобус, и Вика увидела, совсем не благодушный, взгляд бесцветных глубоких глаз. Чёрные полы его одеяния развевались от размашистого, быстрого шага. Вика замерла – уж очень в этот момент он напоминал ворона, а этих тварей она всегда боялась. Они всегда ей напоминали о кладбище. Тем временем, он быстро подхватил длинные чёрные полы и ловко, привычно устроился на водительском сиденье. Хлопув дверцей, служитель церкви сорвал большую машину с места, подняв жёлтое облако пыли. Да, не хотела бы я иметь дело с таким батюшкой! Неприятный тип. Вика смотрела вслед джипу и чихнула. Пассажиры уже стали собираться в салоне, Вика тоже заняла своё место и сразу услышала продолжение разговора, который, судя по всему, не прекращали её бойкие соседки.

– Я же говорила тебе, что отец Николай зачастил в деревню! Видела какой злющий! Катерина старалась говорить шёпотом, как будто монах мог её услышать.

– Да, и мне он тоже никогда не нравился! Ещё машина эта бандитская! Но вот как, священник может заработать на такую? Вторила ей Семёновна.

– Наверное, к Агафье ездил, на счёт завтра то! Только уж очень озабоченный какой-то! И тётки вдруг неожиданно замолчали.

Да, первое впечатление не обманывает! Вот и деревенским этот священник совсем не нравится. Как то не очень приятно начинается моя поездка на малую родину! Хотя какой приятности я жду, на похороны еду как никак! Ей стало вдруг совсем не по себе. Дальше они ехали в странной тишине.

Коля Трусов ненавидел ходить в школу. Вот уже три года для него это было настоящей пыткой. Нет – учился он очень хорошо, был усидчивым, как губка впитывал знания, много читал не по программе. Так что, с учителями проблем не было. А вот с одноклассниками у него частенько случались неприятности. Коля был тихим, послушным мальчиком, какой-то невнятной внешности. Небольшого росточка, с узкой сутулой спиной, маленькими, глубоко посаженными, серыми глазками, с сероватыми жиденькими волосиками, острым тонким носом и узкими губами, Коля всегда был бедненько одет, а характером своим полностью утверждал свою фамилию – был трусоват и сторонился людей. Одноклассники постоянно награждали его неприятными прозвищами. На переменах мальчик старался не выходить из класса, но это не всегда удавалось. Чем взрослее становились дети, тем злее они издевались над ним. А после уроков подкарауливали Колю на школьном дворе. Он, конечно, старался убегать от них, но это редко получалось. И мальчика просто били… Он пытался искать защиты у мамы, но Галина, так звали его мать, растила мальчика одна, отца Коля никогда не видел, а её почти всегда не было дома. Женщина, чтобы как-то свести концы с концами, вынуждена была работать на трёх работах. Да ещё в восемь лет у Коли обнаружился сахарный диабет, и бедная мать совсем забыла о себе, лишь бы её умному, хорошему мальчику стало как-то легче свыкнуться с этим пожизненным диагнозом. Болезнь требовала специального питания, дисциплины и режима, постоянного контроля сахара. Галина тихо плакала в ванной, когда Коля, абсолютно по взрослому, пытался освоиться с этим, чтобы помочь маме, которая не могла постоянно быть с ним рядом. Он видел, что ей очень тяжело, и часто думал, смотря на её изможденное лицо, что если бы у мамы было хорошее образование, наверное ей не пришлось бы ломаться на тяжёлых работах. Уже в десять лет он твёрдо решил, что будет хорошо учиться, чтобы можно было поступить в хороший институт. Да, и маме хотелось помочь хотя бы тем, что её не вызывали в школу, а на собраниях всегда ставили её дорогого сына в пример другим.