Ольга Лемановская - Сокровища Креста

Во время перестройки многие простые люди оказались за чертой бедности. В магазинах ничего не было, а если что-то «выкидывали», как тогда говорили, то выстраивались огромные, многочасовые очереди. Стояли за всем, маслом, мясом, колбасой и яйцами. Самое необходимое можно было купить только по талонам. Мать приходила с работы поздно, иногда за полночь, а уходила ранним утром. Ещё ей надо было приготовить сыну что-нибудь диетическое. Маленький Коля был предоставлен сам себе – вставал, сонно завтракал, собирал себе маленький перекус и шёл в школу. А вечером, когда сгущались сумерки, во всей их небольшой квартирке включал свет – одному ему всё-таки было страшно. Перед сном долго читал, всё ждал маму. Потом тяжело засыпал, не выключая свет. А во сне часто видел серую, грязную стену школы и страшные, злые лица с разинутыми ртами. Просыпался от липкого ужаса, вскакивал на кровати, долго сидел, качаясь из стороны в сторону и глядя на горящий, большой светильник сквозь полузакрытые глаза.

Ему было уже двенадцать, когда однажды, убегая в очередной раз от своих маленьких мучителей, он заплутал в переулках и неожиданно оказался возле небольшой старой церквушки. Его преследователи немного отстали и не увидели как Коля, быстро проскакав по ступенькам, скрылся за огромной дверью. Внутри его встретила оглушающая тишина. Боковым зрением он увидел двух женщин в длинных юбках и платках, они сидели на лавочке около большого железного бака. Коля быстро проскочил дальше, вперёд, увидел небольшой закуток справа и притаился за ним. Несколько минут он стоял в тишине, судорожно всхлипывая, восстанавливал сбитое от бега дыхание. Потом понял, что пацаны его потеряли и позволил себе расслабиться. Около стены Коля заметил небольшую, узкую лавочку и, присев на неё, наконец, смог оглядеться. ТО, что он увидел потрясло его детское воображение.

Это был совсем другой мир. Мальчику показалось, что он оказался внутри деревянной, сказочной шкатулки. Прямо перед собой он увидел невысокие ворота-дверцы, на створках которых были искусно выписаны лики святых. На стенах разместились многочисленные иконы разных размеров, но все они были богато украшены. Их роскошные золочёные рамы матово поблескивали от мягкого света. Своды храма были тоже расписаны фресками. А окна были причудливой вытянутой формы с цветными, мозаичными стёклами. Свет, попадая через них в помещение, красиво преломлялся и плясал на каменных плитах пола цветными всполохами. И ещё кругом мерцали огоньки свечей, устроенных на очень красивых высоких позолоченных подставках. У маленького Коли захватило дух от этой грандиозной красоты, искрящихся красок и восхитительного мягкого света. Вертя головой, он не заметил, как неслышно открылись ворота и из них вышел священник. Коля увидел его прямо перед собой, батюшка был в красиво украшенной камнями и золотом длинной одежде, с длинными седыми волосами и бородой. Поверх парчовой накидки, на груди, у него расположился большой, весь в цветных камнях, золотой крест. В руках священник держал нитку из шариков приятного зеленоватого цвета. Он с интересом разглядывал мальчика, сидевшего на скамейке и, восторженно смотревшего на него.

– Ты чей, отрок? Ты здесь с мамой? Батюшка говорил мягко, тихо, но все слова звучали чётко.

– Нет, я здесь один… Я случайно… Меня зовут Коля Трусов. Лепетал Коля растерянно.

– Ты крещён?

– Мама говорила, что меня крестила бабушка. Я тогда маленький совсем был!

– Крест носишь?

– Нет, дяденька, но дома у меня есть крестик! Коля вдруг испугался, что его сейчас выгонят отсюда и никогда больше не впустят.

– Ко мне надо обращаться Отец Алексий, и раз ты крещён, нужно носить крест постоянно, он будет тебя охранять! Батюшка говорил с ним мягко, чуть наклонившись к нему, глаза смотрели на Колю ласково.

– Да, да, я сегодня одену и не буду снимать. – Коля быстро закивал головой. – А можно я завтра приду к вам? Батюшка выпрямился, посмотрел на него сверху.

– Приходи в это время. Если у тебя появятся вопросы, задавай, я помогу тебе разобраться. И он, вытянув руку, перекрестил Колю, потом плавно развернулся и зашёл обратно за ворота.

Уже дома, сидя на кухне, Коля, будто впервые, увидел стены со старыми обоями, чистую, но тоже старую и обшарпанную мебель, ободранный табурет. В остальных комнатах их маленькой квартирки было не лучше. И он, наконец, понял, кем хочет стать. Я хочу, как Отец Алексий, работать в таком красивом, тихом месте, где мало народа, а все, кто приходит ведут себя скромно и почтительно. И фамилия не нужна! Это был последний, немаловажный для Коли аргумент.

Поздним вечером, когда пришла уставшая мать, Коля попросил найти ему крестик. Она посмотрела на него внимательно, ей показалось, что сын неуловимо изменился. Взгляд стал спокойнее, увереннее. Она не стала его расспрашивать, поискала в небольшой старой шкатулке с облупившейся эмалью и нашла маленький серебряный крестик на тонком шнурочке. Пристроила его на шею Коле, погладила его по голове и поцеловала в бледный лоб.

Он пришёл в церковь на следующий день после уроков, и ещё через день, и ещё на следующий. Мальчишки от него не отстали, но он почему-то перестал их бояться. И те, почувствовав это, стали постепенно терять к нему интерес, скорее уже гоняли его по привычке. Коля, сразу после школы, бежал к отцу Алексию, и забрасывал того множеством вопросов обо всём на свете. С батюшкой его любознательному уму было бесконечно интересно. Вскоре, он стал оставаться на службы, а после шёл домой. Уроки делал уже поздно вечером, а потом уставший, но довольный ложился в постель. Он перестал включать везде свет, спал крепко, почти без снов. Он нашёл равновесие. Коля всё схватывал на лету. Потихоньку отец Алексий стал перепоручать ему всякие мелкие дела. Давал мальчику читать много разных книг, многие из которых были на странном, как сказал батюшка, церковно-славянском языке. И Коля понемногу стал изучать этот древний язык. Батюшке нравился этот любознательный, усидчивый мальчик, и вскоре он стал неотъемлимой частью его прихода.

Захар Иванович очень жалел старую Агафью – потерять единственного сына, этого и врагу не пожелаешь. Старуха вроде держалась – поплакала совсем немного, больше молилась, беззвучно шевеля бескровными губами. Захар взял на себя все хлопоты о похоронах и поминках Василия. Хоть и был тот человеком сложным, нелюдимым, но с Захаром у них сложились почти дружеские, родственные отношения. Да и осуждать кого бы то не было Захар не привык. Поменять, никого не поменяешь, а врага нажить можно легко. За этот его миролюбивый характер в деревне его любили, уважали, за советом приходили все, и старый и малый. Мальчишек в деревне было немного, в основном молодёжь подтягивалась в Балуево летом, на каникулах. И Захар собирал их, водил в лес, учил в нём ориентироваться, рыбачил с ними, а тех, кто постарше, даже обучал охотиться. Мальчишки всегда ждали летних каникул, обожали Захара, а некоторые даже стали привозить в деревню своих друзей из города. Родители спокойно доверяли пацанов Захару, он имел здесь непререкаемый авторитет, и в шутку, между собой, называли его заведующим детского лагеря. «Выпускники» этого деревенского лагеря повырастали серьёзными хорошими парнями и крепко дружили между собой. Начав взрослую жизнь, не забывали о новых подопечных Захара, как когда то их родители, скидывались на лодки, снасти и палатки, да и сами иногда были не прочь вспомнить детство.