Ольга Лемановская - Сокровища Креста

Они уже прошли по другой улице и вышли на окраину посёлка. В двухстах метрах впереди уже начинался лес. Сейчас уже спустились сумерки и Сашка с Викой потихоньку пошли назад к дому Захара.

– А что за история с церковью? – продолжила Вика разговор.

– А в последнее время Василий очень часто туда ходил. Как Агафья говорит, всё записи своего деда пересматривал. Но он же молчун, никому ничего не говорил, даже Захару. Мальчишки рассказывали Захару какие то страшилки, но Захар сплетни остановил, сказал, что Василий подумывает о восстановлении храма, вот и смотрит, значит, с чего начинать. А как уж там было на самом деле, вряд ли мы теперь узнаем. Но, я думаю, Агафья знает гораздо больше. Завтра увидишь церковь своими глазами, и старое кладбище тоже – они там за лесом – Сашка махнул рукой назад и насмешливо глянул на, вдруг съёжившуюся, Вику. – Не боись! Прорвёмся!

Тем временем деревня погрузилась во мрак. Только свет от фонарей красиво подсвечивал тёмные арки деревьев.

В девятом классе в размеренную рутину жизни Коли Трусова вошло неприятное, незнакомое чувство – зависть, разъедающая изнутри, тёмная, пугающая. В их простую школу пришёл учиться Пашка Колесов, сынок «непростых» родителей. Старшего Колесова перевели в их городок на хорошую должность в мэрию, из самой Москвы. Сына выдернули из престижных, московских пенат специально – уж очень нужна была золотая медаль для поступления в какой-то крутой вуз. Пашка, конечно, был способным парнем, но до московской медали не дотягивал, а может связей отца оказалось недостаточно. Парнишка молниеносно стал любимчиком всех учителей, да и ребята приняли его легко, без притирок. Коле казалось, что всё даётся Пашке очень легко, играючи, без каких-либо напрягов и проблем. Одевался этот везунчик щёгольски, форсил в супермодных джинсах, шикарных пиджачках, явно произведённых не в России. И, главное, он обладал каким-то магнетическим обаянием – стоило ему глянуть на кого-нибудь своими большими, серыми глазищами, и всё, человек сразу начинал улыбаться. Одноклассницы, все как одна, млели в его присутствии, юбки становились с каждым днём всё короче и короче. Пашка же со всеми общался достаточно ровно и близко ни с кем не сходился, но при этом отшельником, как Коля не слыл. Вокруг него всегда крутились несколько пацанов, что то вроде свиты. Месяца не прошло, а парень настолько освоился, что стал подкидывать мальчишками всякие клички. Колю он называл Монашкой, намекая на его походы в церковь, на чёрный цвет его одежды и на длинный, тонкий хвостик волос. Делал он это с таким пренебрежительным выражением лица, что Колю передёргивало. Он уже давно свыкся с положением изгоя в классе, пацаны были все из очень простых семей, интеллектом не страдали, и Коля считал для себя зазорным опускаться до серьёзных переживаний по поводу их детских, недалёких подколов. А вот Пашка делал это очень тонко и мог изобразить такой уничижительный взгляд, что у Коли начинали пылать уши. Обидчик это быстро замечал и осыпал его противными шуточками. Школу Коля терпел, так как понимал, что без хорошего аттестата ему трудно будет двигаться к своей мечте, но теперь, собираясь туда, каждое утро ощущал, как сосёт под ложечкой. Коля снова боялся. Боялся Пашку, хотя тот и не думал распускать руки. Больше всего его страшили ненависть и зависть, которые грызли его и днём и ночью. И умом, и душой Коля понимал, что это большой грех, но как не пытался замолить, отогнать от себя злые, горячие мысли – ничего не выходило. Как только замечал гордо вскинутую с модной, короткой стрижкой, голову Пашки, горло сразу перехватывал душный спазм, а лицо начинало пылать огнём. Он даже к отцу Алексию стал реже ходить, не знал, как в глаза тому посмотреть. Священник сразу заметил, что с парнем творится что-то неладное, но с вопросами не приставал, знал – переполнится чаша терпения, и Коля, как всегда это бывало, поделится с ним своими проблемами.

Так и случилось. Однажды парнишка пришёл задолго до вечерней службы и с ходу, как в воду прыгнул, начал:

– Батюшка, выслушайте меня! Я совсем извёлся! Меня гложет ненависть к одному человеку, я хочу ему зла, хочу, чтобы он пропал совсем куда-нибудь, и я его больше никогда не видел!

Отец Алексий сидел рядом, спокойно смотрел на мечущегося парня.

– Он сильно тебя обидел, сынок? – Коля отрицательно замотал головой.

– Да нет! Вроде, как все, но вижу его холёное лицо, и скручивает всего от злости!

– Грех гордыни – страшный грех, сынок! Нас всех Бог создал такими, какие есть! Ты вот такой, а обидчик твой другой. Все люди разные. Надо тебе это просто принять, ты только себе хуже делаешь, что так переживаешь! Он же, скорее всего, даже не думает о тебе! У него есть какие-то свои проблемы, просто ты о них не знаешь! Помни, у каждого из нас свой крест! Мы с тобой говорили об этом. – Отец Алексий по отечески положил руку на плечо парню.

– Да, я всё это умом понимаю! Это как-то само собой получается, бесконтрольно вовсе! Это меня и пугает! Я уже по ночам не сплю – думаю, молюсь. Что мне делать, батюшка? – Коля смотрел на своего учителя умоляющими глазами.

– Тебе это просто надо пережить! Пережить и вынести из этого свой урок! Зачем то этот человек появился на твоём пути, но пока ты этого знать не можешь! Но ты поймёшь это позже, обязательно!

Коля удручённо кивал на слова батюшки, слушал уверенный голос, и отчётливо понимал – спасения от Пашки Колесова нет! Может и правда, пережить этого гада, как бедствие, и всё пройдёт? Посмотреть, к чему всё это приведёт! Ведь выжил же я, когда меня дубасили каждый день! Если бы я тогда не бегал от пацанов, не встретил бы батюшку! Надо потерпеть, уж что, что, а это я умею делать! И посмотреть к чему это приведёт! Обдумывая свой разговор с наставником, Коля медленно возвращался домой, кутаясь в холодную, чёрную, китайскую куртёшку. Ноябрь только начался, а осень уже начала потихоньку сдаваться под натиском зимы. Холодный, зябкий ветер гонял лёгкие, уже сухие, жёлтые листья, окончательно оголяя засыпающие деревья. Выговорившись, Коле сразу стало полегче. Уже в своём дворе, он поднял голову, и увидев в своих окнах свет и вообще воспрял духом. Мама вернулась сегодня пораньше! Он будет не один, и, скорее всего, поест чего-нибудь вкусного и горячего.

Уже ночью, лёжа в постели, обдумал ещё раз разговор с батюшкой. Ну, конечно, надо постараться не обращать на этого Пашку внимания! Показать, что мне всё равно и он отстанет! Надо перестать дёргаться и заниматься учёбой, а то я так ни в одну семинарию не попаду! С этими мыслями Коля заснул.

Месяц мальчик игнорировал подколы и приставания одноклассников, подначиваемых его врагом, не поворачивался в их сторону, всем своим видом показывая, что их просто не существует для него. Слава богу, разборки на школьном дворе его обидчики уже переросли. Но Пашка, заметив что к его жертве начал пропадать интерес собственной свиты, начал серьёзно и зло унижать тихого Колю. И однажды, заметив очередную штопку на его старом свитере, Пашка злорадно высказался: