Юань Мей - Реарити. Начало

Он стукнул каменной рукой по столу, древесина хрустнула, чашки подскочили, и столик разломился пополам. Рис рассыпался по всему полу. Наступая на вареную крупу и раздавливая ее, он направился к отцу.

Тяжёлая поступь… Мурашки по всему телу… Отца колотила дрожь. Его лоб сплошь покрылся испариной. Он прижимал свои руки к телу, чтобы не было заметно, как те трясутся… Но Рёте не было его жалко, нисколько… Наверное, тогда сердце мальчика тоже было готово окаменеть.

– Как ты посмел разрушить старую дружбу, болван?! Почему не дал возможности забрать у твоей жены ее светлую улыбку? Ты эгоист! Решил избавиться от нее, ничего не оставив мне?! Он замахнулся рукой, но остановился, она зависла прямо над его головой….

– Нидзи… Они всё обшарили…. Пару минут назад эта женщина переступила порог твоего дома, а уже исчезла… Слишком холодно, чтобы не окоченеть и не упасть в какой-нибудь сугроб. Где же она? А?!

– Я… не… ззз.. наю… – Каминари не мог выговорить слов. Страх сковал его тело.

В душе Рёта был рад, что Ивао не нашёл маму, теплилась надежда что она где-то в убежище, где-то в недосягаемости. Если так, то он станет усердно думать об этом.

– Ты будешь проклят! Не послушался меня, значит?! Забираю твоё сердце…

Ивао распахнул пальто, тотчас сотни бабочек – каменных краеглазок, окружили отца. Сделали из него подобие кокона и растворились вместе с хозяином… забрав тепло… Потухло пламя жаровни, в доме стало невыносимо холодно. Сердце отца окаменело навсегда. Он был жив, но не дышал. Да, Рёте казалось, что тот не дышал… Теперь его жизнь окончательно потеряла смысл. Он уходил в море, ловил мелкую рыбёшку, возвращался, отдавал улов. С него сняли почтенное «сам» и перестали падать в ноги. Он потерял свою корону в рубиновых камнях, оттого в его глазах затаилась злость. Она съедала его изнутри.

Прошла зима, наступил сезон цветения сакуры. Наступил день рождения Рёты…. его девятый день рождения. В этот раз он не ожидал, что получит подарки, мама не поцелует, не поведет смотреть воздушных змеев. Невыносимая тоска проедала брешь в его душе, брешь, которую не зашить ни одними нитками. Даже хирурги не справятся, ведь если она станет увеличиваться в размерах, то однажды станет чёрной космической дырой. Сначала, конечно, не такой большой… Но что её остановит?! Вскоре, когда дыра превратится в самую настоящую огромную чёрную дыру, то ее обладатель потеряется в ней сам, следующими туда попадут другие люди, а потом пойдёт по нарастающей. Деревья, машины, дома, электрички. В нее с бешеной скоростью начнут залетать пчелиные ульи, муравейники, аквариумы, террариумы, океанариумы… Дыра станет в миллионы раз тяжелее Солнца. Представляете, какая тяжесть у пустоты?! Вот поэтому не стоит хирургам планировать никаких операций, ведь они тоже попадут в эту огромную чёрную дыру и все потому что один маленький мальчик начал тосковать по маме и не смог зашить ту маленькую дырку, когда она была еще совсем маленькой, ни одними нитками на свете. Потому что это невозможно.

Рёта скитался по улице и пинал разноцветный камушек. В тот день он прогулял школу. Хочется ли идти туда, где будут насмехаться, кричать вслед:

– Даже мама бросила Рёту Итатси. Всё потому, что он питается одной рыбой и даже воняет ей.

Камушек проскакал по железнодорожной развилке и очутился в насыпи. Он хотел было его поискать, но бросил это занятие. На глаза попалось нечто поинтересней… Мама-кошка переносила своих маленьких комочков через линию. Сначала одного, потом другого и, наконец, третьего. Тогда он не думал, что скажет отец, просто приблизился и принял твёрдое решение забрать семейство в дом. Ему совсем не хотелось, чтобы тех раздавила электричка. Рёта поманил сначала ее. Она была голодна, и, не задумываясь, последовала за ним. Доверяла. Котята выстроились в ряд и пошли послушно за мамой. Очутившись дома, он взял из холодильника рыбу и, вытащив косточки, дал кошке. Котятам досталось вкусное молоко. Он был очень рад такой находке. Абсолютно рыжие, с подпалиной на ушах.

– Вот в чём заключается рыжее счастье, – Рёта сделал однозначный вывод.

Но счастье оказалось таким недолгим. Вернулся отец и, переворачивая стол, матрасы и игрушки Рёты, хотел заткнуть мяукающих уродцев, как он обозвал их, мешающих отдыху. Выловил всех. Маму и трёх котят. По очереди закинул в мешок. Исцарапанный и покусанный до крови, он не чувствовал боли… Не только своей, но Рёты и животных.

– Я кричал на него до потери пульса, пытался помешать. Он не слышал меня. Я бежал за ним до самой пристани. Он хотел избавиться от них прямо там.

«Если кинет в воду, их же перемолотит, попади они в лопасть винта какой-нибудь рыбацкой шхуны…»

Но он передумал… Я понял его замысел и хотел не допустить этого. Выбрал момент, однако был опережен в своих действиях. Отец оттолкнул меня. Я упал и ощутимо ударился. Но не сдался. Я вцепился в его ногу и здесь он был бессилен. Моя хватка оказалась мертвецкой.

Очутившись с ним на шхуне… испугался. Испугался, как тогда, когда потерял маму. Испугался вдвойне… Гнева отца и чувства страха перед… страхом.

«Что, если сейчас не смогу ничего сделать?!»

Я задал себе тогда этот вопрос. Задаю по-прежнему. «А вдруг в нужный момент отступлю?!»

Корма дрожала от работы винта. Мы вышли в море… Шхуна качалась на волнах. Вокруг бушевала водная стихия. Надвигалась самая настоящая буря… Суда возвращались в порт, маяк посылал вспышки-ориентиры. А наше судно, между тем, уходило всё дальше. Дальше и дальше… Судно оказалось в запрещенной зоне. В районе, где нельзя заниматься рыбной ловлей. Береговые службы дали предупреждающий сигнал, но отец не отреагировал… Были запущенны световые ракеты.

– Будут стрелять! – крикнул я. Но сильный ветер унёс мои слова очень далеко. Кошки издавали истошные вопли, по-прежнему находясь в плену. Неожиданно отец опустил мешок на палубу и двинулся на меня. Такого хода я не предвидел. Он ничего не говорил, просто шёл в мою сторону. Его глаза казались черней, чем вода за бортом. Он оторвал меня от пола и, подняв над головой, выкинул в водную пучину. Я не успел опомниться…. Вода скрыла мою макушку. Я чувствовал, как одежда тяжелеет, а сам я опускаюсь вниз… Воздушные пузырьки поднимаются вверх, а я всё ниже… Внутри море было оглушительно тихим, но в нём, безусловно, что-то происходило. Маленькие рыбёшки метались в суете. Двигались косяками, чувствовали опасность. На меня упала гигантская тень. Она перекрыла весь свет. Сверху я разглядел чьё-то горчичное брюхо с сотнями кожных складок…. Оно плыло надо мной.

Я задыхался и терял сознание. Всплыть наружу сил не хватало. Следующим в воде оказался отец.