Вета Янева - Город хороших господ

Я пронеслась мимо цветочного магазина, над которым женщина сушила белье, облокотившись на перила балкона. Она уже вынесла вечную зелень к солнцу, и витиеватые растения придавали козырьку магазина нужный колорит. На всей улице люди жили прямо над потрёпанными магазинами. Цветы у них на подоконниках уже начинали цвести, холёные коты тоскливо смотрели на улицу через мутные окна.

Редкие прохожие улыбались солнцу, а оно – им.

Весна творит чудеса.

Карман сначала завибрировал, а потом противно запиликал. Я вытащила телефон и нажала на зелёную кнопку.

– Земля вызывает майора Тома! – раздался приглушённый голос.

– Привет, Рия! – мимо проехал трамвай, пришлось перекрикивать. – Я была у реки, хотела домой поехать, но могу завернуть к тебе, спасти от скуки.

– Заворачивай. Здесь как в морге.

– Конечно, твоя же смена!

– Ха-ха. Очень смешно. Привези мне сахар.

– Хорошо.

– И булочку с корицей.

– Хорошо. Буду у тебя минут через десять.

– Жду.

Еле слышный щелчок как в старых аппаратах – Рия положила трубку. Она почти никогда не прощается, просто перестает говорить. Не знаю почему: мне, например, нужно прощаться с человеком, даже если я с ним на час расстаюсь. Рию это страшно раздражает, но что поделать.

Город повёл меня дальше, предоставил жутко неудобные тротуары – узкие и все в колдобинах. От проездной части они не спасали от слова совсем, поэтому каждый раз, когда мимо проносилась машина, становилось слегка тревожно и появлялось желание стать обычным, крайне неторопливым пешеходом.

Некоторые дома в этом районе так и остались деревянными, словно деревенские улочки аккуратно вырезали с фото и вклеили на план города. Некоторые домики были магазинами или клиниками: вот покосившийся книжный устало опирается на ветеринарку, а рядом частный детский сад, расписанный ромашками, прильнул боком к музею зодчества. Резной забор был один на всех, украшали его ржавые почтовые ящики и один-единственный скворечник.

Из-за таких деталей город представлялся даже симпатичным. Может, мне всё-таки удастся его полюбить.

Но лучше бы я смотрела на дорогу, а не на домики! Какой-то пьянчуга выскочил из-за угла прямо мне под колёса, свалившись неясной тушей на асфальт. Скейт запнулся, сделал кувырок…

Я успела осознать только свой собственный полёт.

Летела вниз, скейт летел назад, а пьянчуга никуда не летел, а отрешенно смотрел.

Бум,

и я на асфальте.

Зудящая боль охватила ладони и колени, скейтборд опасно балансировал на бордюре и первым делом я схватила его, чтоб не свалился на проезжую часть, а потом уже осмотрела собственные повреждения, прислонившись к стене. Руки поцарапаны, колени слегка кровоточат. Неплохо, за годы практики я наловчилась падать довольно успешно, раньше бы так просто не отделалась.

Надо мной нависла тень виновника ДТП. Запах спирта, заляпанный пиджак, нечесаная борода и заплывшие глаза. Он тронул меня за плечо, я вздрогнула, но промолчала. А он – нет.

– Что ж ты так неловко-то… Вот молодежь пошла… как бешенные нестись, ещё на каких-то досках, там же даже р-руля нет… Ну вот, ссадина… Ничего, сейчас водочкой обработаем, будет как новенькая…

Он начал рыться в бездонных карманах, видимо, в поисках той самой водки. Я вжалась в стену.

– Нет, нет, я видимо оставил где-то… или выпил…

Наклонился и заглянул мне в глаза. Брови кустистые, мохнатые, а зрачки под ними – как топлёный шоколад.

– А у тебя это… мелочи не найдется? – заговорщики прошептал он, дыша на меня парами дешёвого спирта.

Мелочи у меня не было, а если и завалялась бы – всё равно бы не дала.

Я таких десятками встречала – клянчат на еду и лучшую жизнь, а на деле весь этот цирк и фарс только ради очередной порции водки. Наизусть их манеры выучила: и повадки, и фразы могла бы за них произносить – всё это специфика дворового воспитания.

У него красный нос, такие же красные уши, бегающие глаза и неровная походка. Я бы хотела ему чем-нибудь помочь в другой ситуации, но…

– Так нету? Пару рублей. Горло просушить.

Мотнула головой, мечтая убраться отсюда подальше. К нам подошёл ещё один человек. Его тень загородила солнце, накрыв меня, но я успела разглядеть потрёпанные ботинки и замшевые штаны.

– Девушка, почему вы жадничаете? Неужели вам так сложно сделать хорошее дело? – мягко, но укоризненно сказали мне ботинки.

Я вскинула голову. Говоривший стоял напротив солнца, лицо в тени, но я всё равно смогла разглядеть его глаза.

Всегда была уверена, что при знакомстве с человеком надо смотреть именно вглубь глаз, а не на мимику, одежду или слова. Глаза недаром зовутся «зеркалом души» – прекрасно всё отражают.

У пришедшего глаза светлые, почти прозрачные. Он наклонился чуть ниже, и я увидела, что радужка крапчатая. Так довольно часто бывает у стариков.

Он был… неприятным. Мягкое лицо, широкий нос, спокойная улыбка, серебряные волосы и тёмный свитер. Похож на профессора или писателя. И всё это, по идее, должно было располагать к нему, как к двоюродному дедушке, но не получалось: что-то неясное упорно шептало мне, что надо бы держаться от этого человека подальше. И я бы с радостью, я вообще не очень люблю сидеть на асфальте с разбитыми коленями в компании незнакомцев, но мужчина решил со мной пообщаться.

Он назидательно покачал пальцем:

– Жадничать нехорошо!

Я аж оторопела от такого наглого поучительства, но с ответом не нашлась и лишь пожелала, чтобы скейтборд сам поехал прочь, захватив меня с собой. Судорожно обдумывала, что сказать. Выпалила:

– Но даже если бы у меня была мелочь, – голос предательски зашелестел, – он всё равно потратит их на выпивку и ничего хорошего не выйдет.

– Это уже не вам судить!

Под натиском двух огромных фигур я уже готова была выгрести все деньги из карманов, лишь бы отстали.

«Профессор» демонстративно дал нищему горсть монет. Пьяница радостно булькнул горлом, схватил мелочь, раскланялся, поблагодарил и бодренько смылся. Я смотрела ему вслед, точно зная, чем это закончится.

– Его попойка будет на вашей совести.

Но никто меня не услышал – вокруг пусто. Какая-то бабушка с болонкой подозрительно присматривалась ко мне с противоположной стороны улицы, видимо решая, нужна ли мне помощь. Не желая эту самую помощь принимать, я быстро встала, отряхнулась, робко улыбнулась старушке. Колени ныли, на душе гадко, но в целом всё не так уж плохо. Мало ли какие странные типы ещё в жизни встретятся, из-за всех расстраиваться – нервов не напасешься, как говорит Рия.

Но мне снова была нужна песня хорошего настроения.

Музыка ветра тонко запела, и я вошла внутрь магазина. Чайная лавка – маленькая, тесная, но очень уютная. По левую руку – стеллажи с железными кубами чая, справа – полки с посудой. Рия сидела напротив входа, облокотившись на кассу и уткнувшись в книгу, она полностью игнорировала такую мелочь, как покупатели. Я ждала, неловко улыбаясь, но она всё равно не замечала ничего, кроме строчек и букв.