Нестор Бегемотов - Поэтам не найти Святой Грааль. Рок-н-ролл странствий

Три листа желтоватой писчей бумаги, прыгающие буквы, никаких дат и фамилий…

Люди, сведущие в оккультизме, говорят, что это почерк Модеста Оладушкина, самого зловещего фигуранта теневого кабинета пламенных революционеров. Даже если это так, о чём идёт речь в этих заметках, всё равно непонятно.

Впрочем, судите сами.

«…и когда волшебное кольцо с красным камнем на указательном пальце его, никто не может остановить движение его руки.

Отец Феофил сказал, что, если он не вернётся, надо ехать в город за Великим магистром. Только тот всё ещё может остановить демона, которому повезло выбраться из преисподней.

Едва над деревней взошло солнце, отец Феофил коротко простился с нами и отправился в путь. Я, незримый, следовал за ним, хоронясь то в кустарнике, то в высоких травах. Отец Феофил дошёл до леса и углубился в чащу. В тот момент я чуть было не потерял его из вида, но из-за деревьев послышался чей-то озлобленный и полный ненависти голос.

– Ты всё-таки не испугался, старик? Думаешь, что сможешь меня остановить? Попробуй! Как же ты жалок…

Теперь я видел демона, он был в обличие человека. Остроконечный колпак с красной звездой на голове, длинная кобура с оружием на боку. Лицо покрыто густой рыжей щетиной, а глаза заливает огонь лютой ненависти и безжалостной злобы. Никаких сомнений, это был он!

– Вот и пришёл твой конец, – прохрипел демон и выхватил маузер из длинной кобуры. – Отвечай, старик, какие дары нужны Мор-Муну!

– Зачем тебе дары, глупец, если нет больше его храма?

– Есть его храм, есть! Мы нашли его на острове Гозо. Помнишь эти древние развалины, старик? Под ними и находился храм древнего демиурга!

Я вжался в траву, чтобы демон меня не заметил, а тот продолжал:

– Много раз мы приходили к нему с дарами, но солнце не светило ярче и трава не становилась зеленее. Многие из нас пили зелье страны Мун, чтобы говорить с Мор-Муном. Великие чекисты спрашивали его: «Чего тебе ещё надо? Мы и так уже принесли тебе и золото, и серебро, и фаянсовые статуэтки. Дай же нам власть в этой стране!» Но Мор-Мун в этих видениях только щурился злобно, безобразный, весь в щупальцах и присосках…

– Вот что я тебе скажу, нечестивец: грех это – молиться на исчадие ада. Оно не только вас, оно всё вокруг уничтожит, – твёрдо сказал отец Феофил.

– Грех не грех, а надо нам как-то править в стране, которую мы захватили. Но только Мор-Мун способен нам в этом помочь. Отвечай, старик, где нам взять невинную кровь? Уже с десяток цистерн мы скормили ему, но всё это была кровь виноватых… Мы приносили ему кровь плотников и аристократов, кровь девственников и распутниц, художников и поэтов – всё впустую, старик, всё впустую… Но сейчас мой перстень стал кроваво-красным, и это значит, что я на верном пути!

– Не знаю я ничего о безумных дарах. Оставь ты Русь-матушку в покое…

– Устал я с тобой говорить, глупый старик, – сказал безумный, сильно раздражаясь. – И наставлений твоих мне не надо, все их не переслушаешь. Прощай!

Демон поднял маузер и выстрелил так быстро, словно палец случайно соскочил на курок. Я тут же выскочил из кустов и бросился к отцу Феофилу, чтобы как-то ему помочь.

– Беги, мой хороший! Ты-то ему и нужен! – только и смог прохрипеть отец Феофил, прижимая руку к груди в том месте, где разрасталось ужасное кровавое пятно.

– Так вот кто ты такой! – вскричал демон, подняв вверх указательный палец с сияющим перстнем. – Вот, значит, в ком течёт невинная кровь, в деревенском дурачке! Теперь ты от меня не уйдёшь, лакомство для Мор-Муна!

И он бросился прямо на меня!

Я в ужасе вскочил и, петляя, побежал прочь. Я мчался, не оглядываясь, не чуя под собой ног, потому что знал: демон, полный лютой ненависти и безжалостной злобы, гонится вслед за мной…»

Вот и весь текст, который был на трёх страницах писчей бумаги, и больше мне об этой истории ничего не известно, клянусь присосками Мор-Муна!

Утром пришло письмо от озабоченного Модеста Оладушкина. Тот писал, что, вернувшись из своей неудачной поездки, Ильич словно спятил: переехал в Горки и всё время проводит, шастая по комнатам и невразумительно бормоча, в поисках то ли ночной вазы, то ли какой-то чаши. Не иначе, как обострилась болезнь, приобретённая в прошлом году в Австрии от катания на горных лыжах с неадекватным доктором Фрейдом.

Егоркин только ахнул. Он ведь Святой Грааль ищет, а вовсе не ночную вазу! Максим помнил, с каким упоением они говорили о Граале, когда были азартными и молодыми. Как хотели найти его, чтобы сделать счастливыми всех людей на планете, буквально во всех её уголках…

Конечно, если уж говорить о магических артефактах, то лучшего знатока, чем Модест Оладушкин, не найти. Тот ещё жук масонский, на оккультизме упряжку собак уже съел!

Наедине они общались лишь однажды. Как-то после митинга сопровождали вождя в кабачок «Три поросёнка», потом Ильич отпросился по своим делам, а Максим остался с Модестом – допивать и доедать то, что уже заказали.

Понятное дело, надо было о чём-то говорить.

– А вы ведь знакомы с артефактами тамплиеров? – с подобострастием спросил Егоркин. – Правда ли, что в одном из замков они хранили Святой Грааль?

– Охота тебе, Максимка, размениваться по мелочам? – тут же отозвался Модест. – Мы тут новый мир строим, а ты всё за старьё пытаешься ухватиться…

– Я ведь поэт, так что в постоянном поиске пребываю…

– Поэтам не найти Святой Грааль, – отрезал Модест, отпивая из пивной кружки.

– Это ещё почему?

– Поэт – лицемерный балабол и бездельник законченный, а Грааль может показаться лишь человеку искреннему и неискушённому, великому труженику, а не брюхослову. Чекисту, но никак не фантазёру.

– Модест, но поэт вовсе не брюхослов, как вы выразились столь несуразно, – кинулся в схватку Максим. – Писать стихи – изнурительный труд. Бывало я…

– Труд до кровавых мозолей? – нехорошо усмехнулся Модест, прерывая собеседника, и для наглядного примера показал указательный палец, которым он нажимал на курок.

Максим, понятное дело, отпрянул.

– Всё бы вам, поэтам, в облаках витать… – убирая палец, подытожил Оладушкин.

– Да, пожалуй, вы правы, на земле мы стоим не твёрдо, – деликатно согласился поэт. – Особенно, если выпить…

Модест посмотрел на него пристально, но поэтический алкоголизм Егоркина комментировать не стал. Потом сказал с таким пафосом, словно долго думал об этом, но никак не мог найти подходящего собеседника. Впрочем, он всегда и со всеми так себя вёл.

– Грааль может обрести лишь тот, кто всё поставил на карту. А вы хотите получить его просто так, по праву какого-то божьего дара. Вы вообще ни за что не хотите платить, за вас всегда платят другие. Все вокруг вам должны: поклонницы – дарить нежность, друзья – угощать в ресторанах, спонсоры – издавать ваши дурацкие альманахи… Да с какой стати? Кому и какое дело, что ты там срифмовал по пьяному делу?!