Павел Кут - Байки пепельной бороды

Мать Винкеля умерла при родах, и Окниль долго горевал, и печали его не было предела. Он словно умер вместе со своей женой. Как будто его душа покинула тело, и устремилась вслед за любимой женщиной, но младенческие крики его сына периодически возвращали его обратно.

Времена шли, и боль об утрате притуплялась, хоть и не проходила совсем. Семь лет прошло, с тех пор как Окниль предал огню тело своей любимой, и посвятил все свое внимание и заботу которую мог только дать сыну. Винкель рос славным ребенком, воспитанный по законам отца он перенял от него всю честь и доблесть, что содержалась в Окниле. Винкель должен был стать достойным королем, но все это должно было быть в будущем, а сейчас он просто рос и впитывал мудрость предков.

***

Когда дитя привезли в замок, Винкелю было семь лет. Не смотря на столь ранний возраст, он уже овладел чтением и частенько пропадал в библиотеке замка.

Младенцу же было около двух лет, как сказал шенский шаман, передавая его на руки Окниля.

Винкель был добр к нему и считал его своим братом. Слуги же не очень любили ребенка. Дитя нарекли редким именем даже для тех краев, Йеми. В честь одного славного вельможи правившего Шенскими землями. Этот вельможа славился своей справедливостью и честностью, словно в напоминание о том, откуда он, дитя и получил это имя.

Как и бывает в королевских кругах, детей наследников балуют. Хоть и не возникало острой необходимости кормить младенца грудью, но в конечном итоге было решено именно так его и кормить. Озадаченным придворным слугам пришлось подыскать ему молодую кормилицу. Вот тогда первый раз слуги и заметили странность этого ребенка. Голод, неутолимый голод. Кормящих матерей у Йеми было около десятка. Смешно, но только так ребенок мог насытиться и успокоиться.

Однажды спустя несколько месяцев с тех пор как Йеми прибыл в замок, при кормлении, одна из служанок, что кормила ребенка почувствовала укол в груди. Непонятно откуда взялся острый как игла зуб и прокусил грудь служанки.

Капли крови, смешавшись с молоком, попали в рот Йеми. И до того с жадностью сосавший грудь ребенок, озверел еще больше, он принялся еще активнее высасывать молоко, и даже покусывать деснами. Вслед за впившимся зубиком в грудь ошарашенной служанки впились еще десяток иголок. Тело ребенка, содрогалось в конвульсиях, и судорогах, с каждой секундой он свирепел все больше и больше, он уже не просто сосал, он грыз, чавкал и давился кровавыми ошметками груди служанки, которую дико кромсал своими клыками, которых уже появилось с десятка четыре.

Услышав крики, бешено визжащей кормилицы, сбежались другие, мирно до этого выполняющие свою работу по дому слуги. Все они остолбенели от увиденного, и только умоляющие крики бедняжки вновь привели их в чувства и они кинулись на помощь.

С трудом пятеро, появившихся из глубины двора мужиков, что помогали разгружать повозку с зерном, разжали скрежещущие челюсти монстра, стараясь причинить как меньше боли и так уже настрадавшейся бедняжке. Прервать жизнь монстра они тоже не могли, хоть это и было бы самым простым решением, но так как это равнялось убийству королевского лица, их бы казнили.

Уже сотни маленьких как иголки зубов щелкали и чавкали, принося серьезные раны. Откуда они взялись не понятно, но ранее их точно не было. Полуживую от шока, боли и кровопотери служанку унесли в спальни прислуги. Изуродованная истрепанная грудь уже с трудом напоминала оную, она сильно кровоточила и лишала сознания других служанок случайно увидевших такую картину.

Следом за бедняжкой поспешил так называемый придворный лекарь прислуги, который кое-что знал о медицине и жил при дворе, но выполнял обычную работу не медицинского направления. В это время бледные от ужаса мужики держали монстра.

Казалось бы, что стоит удержать младенца, но удержать этого было действительно очень тяжело. С трудом они удерживали агонизирующее тело мальчика, стараясь не приближаться к разинутой пасти чудовища, которая жадно искала упущенную «кровавую соску».

Все что попадало в пределы этой пасти, моментально превращалось в кровавую бесформенную субстанцию. Несколько несчастных уже поплатились пальцами, и даже кистями, когда пытаясь освободить грудь служанки. По своей неосторожности они попадались в челюсти монстра и калечились самым страшным образом. Наученные таким жестоким образом их товарищи уже не пытались повторять ошибку.

***

Постепенно тварь утихала. Все также сплошные ярко желтые глаза с черными точками вместо зрачков, выискивали в окружении пищу, но тельце уже не так содрогалось и постепенно прекращало безумствовать.

Частое дыхание постепенно утихало и уже через час полтора дитя приходило к обычному невинному виду, лишь запекшаяся к тому моменту кровь и мельчайшие кусочки плоти на лице ребенка, напоминали о ужасной гримасе твари, ярко желтых глазах и разинутой пасти с сотнями мелких длинных, но чудовищно крепких зубов.

Глаза вновь стали обычными, голубыми, детскими глазками, а выражение лица изменилось, и если бы кто-то вошел и увидел ребенка, и ему рассказали, каким чудовищем только что было это дитя, он бы никогда в это не поверил.

Йеми уснул, уснул так крепко что даже не почувствовал как его плотно спеленали, и туго связали веревками. Ошарашенные слуги своей небольшой толпой, все те, кто присутствовал при трагедии, ринулись к Окнилю, в его покои.

Они почти бежали рассказать королю о случившемся, но ход им перекрыла высокая женская фигура с черными кудрявыми волосами, с заостренным лицом и коричневыми глазами по осанке выдававшей особу королевской крови.

– Куда вы так ломитесь?! – с возмущением и почти криком сказала особа.

– Госпожа нам нужно видеть короля! Случилось ужасное! Йеми! Дитя, которое привез господин… это Дитя монстр! Чудовище, которое сбежало из бездны! – взволнованно и взбудоражено перекрикивали они друг друга, активно жестикулирую руками, пытаясь, таким образом, более полно передать смысл сказанного.

– Что за вздор?! Что вы несете жалкие сошедшие с ума бестолочи! – еще рассерженней выпалила особа.

– Госпожа это правда! Это дитя монстр он чуть не убил Рамину. Он изгрыз ее и загрыз бы до смерти, если бы мы не подоспели вовремя! Пойдемте мы покажем! – толпа приглашала особу пойти за ними.

Недоверчиво и с огромным недовольством особа все же последовала за ними.

***

Свита спускалась на нижние этажи и проводила особу в комнату, где истерзанная Рамина истекала кровью. Горе-лекарь тщетно пытался ей помочь, слишком малы были его познания в медицине, и слишком обширны были раны служанки.

Женщина подошла ближе, и своими глазами убедилась в правде сказанного возбужденной толпой.