Ирина Островецкая - Рыбалка

В то время Прошка ещё работал. Сейчас же – другое дело – пенсия. У него уже, всё, что можно, отобрали. Дали понять, что совсем не нужен, может отдыхать, сколько захочет, и на работу больше не соваться. А что ему сейчас делать, куда ходить? Он же может ещё и горы перевернуть, если попросят. Только, уже никто не просит, и не попросит никогда. Пенсия!.. Даже малыши ходят «на работу» в детский сад, а ему куда идти? Дедовских садов по интересам не существует в природе. Вот и сидит теперь Прошка под звонкое кваканье лягушек, в любую погоду, каждый день на своей кладке до синих зорь, пока поплавок не затеряется во мраке сумерек, вновь, сгустившегося вечера.

Кот возмущённо мяукнул и соскочил с кровати. Видно, Прошка случайно его ногой придавил. Надо бы котяре корма насыпать в миску, но выпитая водка в полную силу позволила ощутить тяжесть земного притяжения к постели и не дала пошевелиться.

Краешком здравого смысла Прошка решил, что завтра – всё, конец пьянству, всё равно, ничего дельного не вырисовывается, только одна муть в голове сгущается и копится, как перхоть, и никак и ничем её не стряхнуть, шампунем не смыть.

Завтра утром он снова отправится на рыбалку. Благо, что далеко ездить и на дорогу тратиться не надо. Вон, она, речка, из окна видна!

Да, он давно обустроил себе место на берегу и всегда прогонял случайных рыбаков, временами забиравшихся на его кладку. Порой даже до драк доходило, но у Прошки всегда получалось прогонять случайных гостей и выходить из конфликтов победителем. Даже полицейские не приставали. Он всегда делился с ними всем, что у него было.

В то пасмурное, почти летнее утро он впервые за месяц лёжки на кровати, вышел на берег трезвым, как стёклышко, привычно разобрал свои снасти и закинул удочки. Он решил ловить на тесто, потому, что червяков не накопал, и купить их было не на что, а старой муки – целый кулёк остался. На пенсии особо не разживёшься на стоящую наживку. Порция мотыля или красных червей стоит столько, что и без штанов остаться можно…

– Ловись, рыбка, большая, маленькая, Репсу на ужин! – пробурчал он, поплевав на крючок с наживкой, и забросил удочку. Кряхтя, устроился на приделанной к кладке скамеечке. За этой скамеечкой пришлось ещё разик сходить на ту стройку, дать сторожу пятёрку, и набрать досок, которые уже никому бы и не понадобились, а Прошке – в самый раз на сидение и пришлись. Но, тогда ещё была работа, и пятёрки было не так жалко. Сейчас он бы не рискнул платить деньги за ворованные доски, снова бы умыкнул необходимый строительный материал безоплатно…

Так прошло несколько летних дней. Вода, поплавок, кряканье уток где-то далеко, там, у моста, и горькие думы, от которых никуда было не уйти, а выпить было не на что. Обиды и сожаления об утрате, так и не покинули сердце…

Нет, нельзя сказать, что он всегда был один на канале. Очень часто к нему подходили любопытные мужики и справлялись об улове.

– Да, вот, вишь, больших в майонезную баночку складываю, а тех, что совсем уже маленькие – отпускаю на волю. Пусть подрастут. Потом попадутся. Тише, вы, там, а то, всю рыбу распугаете! – посмеивался Прошка, отвечая на вопросы очередному любопытному, и опять замирал над поплавком, снова погружаясь в свои невесёлые мысли.

Однажды к его кладке подошёл очередной любопытный.

– Привет! Как улов? – спросил любопытный.

– На дне! – буркнул Прошка, не оборачиваясь, постаравшись недружелюбием отделаться от очередного любопытного. Но тот оказался уж слишком липучим.

– А хочешь много поймать? – не отставал назойливый незнакомец, стараясь вовлечь Прошку в ненужный тому разговор.

– Где, здесь?! И как? – не выдержал Прошка и снисходительно рассмеялся, так и не повернувшись на голос незнакомца.

– Прикормку надо бросать в воду за день перед ловом, – многозначительно сообщил незнакомец всем давно известную истину, только, где ж её взять, ту прикормку, если порой сам голодным засыпаешь?! И Прошка насупился, а незнакомец и не думал обращать никакого внимания на грозный вид рыбака.

– Ага, щас, разбежались! Ой, не морочь мне голову! Иди, гуляй себе с Богом! На мою пенсию только прикорм и бросать в воду. Овчинка выделки не стоит! Тута, с обоих концов, много желающих на дармак.

– Ты разве объедков никогда не оставляешь?

– Объедки я отдаю, вон, ему, – кивнул Прошка в сторону огромного дворового пса, спокойно дремавшего у кладки. – Да, и дома желающие имеются. Пенсии едва хватает. А ты говоришь, прикормку надо!

Спокойно лежавший у кладки пёс был не просто большим, а огромным, короткошерстым, буро-непонятного цвета, с тонким и очень уж длинным хвостом, похожим на хлыст. Пёс был похож на дога, но, что-то дворняжье просматривалось во всём его облике.

– Понятно… Теперь этот уважаемый товарищ будет получать жратву с двух рук. Я тоже буду его подкармливать…

– Ты, что ли, собрался тута пристроиться? – возмущённо двинул плечами Прошка, так и не обернувшись к собеседнику.

– Если не возражаешь… Вон, в десяти метрах от твоей кладки – чудесное местечко. Там и пристроюсь, – дружелюбно, предупреждая неудовольствие Прошки, вежливо ответил незнакомец.

– Чего возражать? – с досадой вздохнул тот. – Канал не купленный, большой, места хватит, если с полицией договоришься.

– Так я уже договорился. Сделаю такую же кладку, как у тебя. В эту субботу и начну. А сейчас прикормку к твоему поплавку брошу. У меня – целый пакет объедков.

– Охота было собирать!.. Ты, того, не балуй. Сначала Крючку отсыпь немного. Он тоже своего не упустит, – буркнул Прошка и повернулся к аллейке, что пробегала по берегу, вдоль всего Русановского канала.

У самой его кладки, рядом с почти уснувшим Крючком и стоял этот самый будущий рыбак-сосед.

Ничего себе, рыбак… Самый обыкновенный мужик в старых спортивных штанах с пузырями на коленях и в ветхой ветровке, надетой на майку. Одёжа вполне соответствовала пасмурности дня. На голове – летняя белая фуражка. Из-за козырька, надвинутого на самый лоб, глаз этого очередного хмыря и не рассмотреть.

А Крючок напрягся в ожидании очередной подачки.

Огромный кусок чего-то мясного исчез в пасти пса мгновенно, будто ничего такого и не было в природе. Прошка даже заметить ничего не успел, а челюсти зверюги громко клацнули. Пёс облизался и снова с надеждой уставился на незнакомца.

– Ещё хочешь? Ладно, ежь всё. С прикормкой завтра разберёмся, – рассмеялся незнакомец и расстелил весь кулёк у лап Крючка.

Пёс, в мгновение ока, смёл содержимое пакета, не оставив ни крошки для подкормки рыб.

– Ну, ты и пылесос! – воскликнул незнакомец. – Больше нет, извини, – рассмеялся он, и собрался уходить. Пёс предупреждающе залаял, угрожая пойти в наступление и отвоевать ещё что-нибудь на завтрак.