Игорь Англер - Кавитатор профессора Брехмана. Юмористическая повесть

«Ты помнишь, мойшэ, как выглядела ског'бь евг'ейской нации, когда он, как поц, спустился с гог'ы Синайской и объявил, что г'азбил Скг'ижали и не запомнил всех заповедей по пог'ядку! А мы тепег'ь мучаемся с гг'ехами, то ли своими, то ли чужими! – жаловался как-то на Долбоколова Брехман Кильману. – А этот ещё „Уксуса“ на кафедг'у подослал – мне что, своего в жизни не хватает что ли?»

Так что с Сидоровым всей лаборатории НЛНХиПК, а не только куратору-профессору, повезло. Сидоров был двужильным: он не только перелопатил всю институтскую библиотеку по кавитации, но и подписался на какие-то журналы по авиации, где тоже использовались полезные эффекты данного феномена, и не отказывался подменить Брехмана на семинарах. Но это было не самое главное.

– Ну что, пишешь диссег'тацию? Когда напишешь пег'вые две главы, обязательно покажи мне, – уходя с работы, Семён Наумович постоянно напоминал аспиранту о приближающемся часе «икс». – И не забудь о пг'актическом аспекте нашего экспег'имента. Кавитатог» должен быть пг'омышленного масштаба!

– Да-да, конечно, – соглашался Сидоров, косясь на жалкий пол-литровый прототип, который пылился на полке наставника.

А проводив профессора и всех остальных домой, Федя запирался в лаборатории на всю ночь.

И однажды этот час «икс» настал. Нет, до защиты кандидатской было далеко, но зачем-то Сидоров, заглянув на кафедру, заговорщицки позвал и Брехмана, и Кильмана, и даже подвернувшегося бесцельно, но целенаправленно слонявшегося по коридору Долбоколова.

– Вот, смотрите, сделал! Теперь можно писать диссертацию! – торжественно произнёс Федя.

– Ни хрена себе струя! – не смог удержаться от комплиментов Долбоколов.

Представители же интеллигентской части профессуры привычно прищурились и молчали. На специально сваренных из рельс подставках-козлах лежал, сверкая нержавейкой, кавитатор. Он был размером с ракетную боеголовку – не меньше метра в длину. Про вес кавитатора можно было не спрашивать. И так было ясно – если не прибьёт, то придавит наверняка, не хуже асфальтоукладчика. А уж с завихрением точно должно быть всё в порядке – в «улитку», похоже, могла поместиться человеческая башка целиком.

– И что, г'аботает? – недоверчиво спросил Брехман, не понаслышке знавший, как запутанна и длинна дорога от еврейского патента до внедрения изобретения.

– Хочу вместе с вами торжественно подключить, – ответил Сидоров.

– Ну-у-у, – разочарованно протянул Долбоколов, – а мы-то думали.

Тут в дальнем углу лаборатории кто-то характерно икнул. Все повернулись и увидели двух мастеров-инструментальщиков из механических мастерских, за спинами которых что-то жужжало. У обоих на лицах блуждали глупые улыбки, бегали туда-сюда масляные глазки, а крепкий запах перегара перебивал въевшееся в спецовки масло. Работяги не сходили с места, явно закрывая собой какие-то предметы.

– А ну, отвалили! – зычно приказал Долбоколов.

– Пожалуйста, – в один голос вежливо попросили Кильман с Брехманом.

Мастера неохотно отошли в сторону. За ними скрывались ещё два кавитатора: одна уже всем знакомая «пол-литровочка», гонявшая по контуру из прозрачных трубок бесцветную жидкость, и второй, размером с артиллерийский снаряд, который с шумом всасывал в себя, а потом с жужжанием выплевывал обратно в контур некую коричневую жидкость.

– Герметичность в контурах нарушена, – втянув воздух ноздрями, авторитетно заявил Долбоколов.

– Водка… – шмыгнул носом Брехман и кивнул на нержавеющие «пол-литра».

– Коньяк? – удивлённо посмотрел на слесарей Кильман.

– Откуда, профессор? – ответили мастера. – Самогонка яблочная, и немного карамели для цвета.

– А выглядит прям как настоящий «Арарат»! – восхитились учёные.

– И по башке шибает лучше, чем водка, пропущенная через сифон с углекислым газом! А чистота после кавитационной «улитки» – просто слеза младенца! – выдали работники ещё один секретный рецепт.

Менделеев в институте был в почёте. Долбоколов заворожённо смотрел на жужжащие аппараты и бегающие по трубкам эликсиры, понимая, что премия имени Менделеева уже почти в руках. Количество соавторов-претендентов несколько печалило его, но, глянув на «боеголовку», парторг быстро успокоился.

– Ну, что скажет аспирант в защиту своей работы? Какая расчётная пропускная способность у кавитатора второго поколения? – намекнул на «артиллерийский снаряд» Кильман.

Брехман же смотрел на Сидорова и никак не мог поверить в то, как тот понял тезис о практичности и масштабности изобретения.

– Тему-то уже утвег'дили. Что делать тепег'ь будем? – вскинул и опустил руки Семён Наумович.

– Вы, профессор, не переживайте так за кавитатор – он способен на многое. В его «улитке» овихревает всё, что туда попадает: простая вода, загрязнённая мазутом или маслом техническая жидкость… А вы видели, как горит пропущенное через кавитатор топливо?

– Ну и? – Брехман многозначительно молчал.

Он уже повесил на своё лицо обычное умно-озабоченное выражение и ждал продолжения пояснений, а они были, действительно, интересными.

– Растворённый в воде грязный мазут сгорает в камере, словно чистый спирт! А что говорить про обычное дизельное топливо – это огнемёт с напалмом, а не кавитатор! Я хочу назвать его КВЭ – кавитатор вихревой энергии. Как вам название? А водка с самогонкой – просто шутка, последняя ступень очистки напитка. Хотел мастеров отблагодарить за помощь в изготовлении «улиток». Попотели мы с ними, особенно с большой. Теперь кавитация не просто равномерно распределяется внутри камеры, а получает сильное динамическое ускорение в «улитке», достигая пика скорости и плотности завихрений на самом выходе из сопла.

– А ты, Федя, замег'ял значения теплоотдачи и теплоёмкости?

– А как же! Увеличение не менее чем в два раза! Вот, смотрите, я всё занёс в экспериментальный журнал, – Сидоров вытащил из стола толстенную тетрадь.

Судя по затёртым и замятым в крошку краям, в этой тетради Брехману было что почитать.

– Пог'а нам выходить на пг'омышленный, даже коммег'ческий уг'овень! – подытожил Семён Наумович.

Он давно уже уловил витавшие в воздухе возможности в виде кооперативов, научно-технических центров при комсомольских райкомах и дворцах молодёжи, но даже для них кавитатор был слишком крут. Брехман послал Сидорова на котельную, которая отапливала зимой здание института. За бутылку водки кочегар согласился установить пол-литровый кавитатор на месяц для испытаний. Результаты обнадёживали, даже очень: после кавитатора горело всё и в любом состоянии, а мазут на котельную почти всегда поставлялся сильно разбавленным водой. Но покупать кавитатор никто не хотел, даже начальник районной ТЭЦ, которого за бутылку коньяка Брехман уговорил посмотреть на устройство в действии.