Сергей Маркелов - Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

– Ты не смог уберечь ее!»

– Не смог! – повторил Яхси, понимая, что уже плачет, а его голос давно уже выдал его Усену, но он продолжил.

«Отец тогда с такой невообразимой грустью и сожалением взглянул на меня, что это больше всего укололо меня прямо в сердце. С замеревшим сердцем, капающей кровью из надкушенной губы, я оставил его. Просто взял, и отвернулся, пошел прочь. И с тех пор, мы больше с отцом на эту тему не разговаривали более. И всякий раз, когда он хотел со мной поговорить по душам, я отворачивался и уходил молча. С того самого дня, между мной и моим отцом выросла невидимая стена, которую я сам воздвиг. Всякое его слово, я пропускал мимо ушей, всякому указу, противился. Я так сильно ушел тогда в себя, что, когда ты с Ришем появились у нас, я просто возненавидел вас и старался не замечать. Ведь ваша жизнь, была отражением моей, так похожи были наши судьбы. А с вашим уходом я и вовсе распоясался, никого не слушался, делал все, что мне задумается, и никто не был мне указ. Отец все это прекрасно видел, но что он мог сделать со мной, своим сыном, винившим во всем произошедшем его.

Время шло, и я потихоньку смягчился, а тут еще и вы появились снова. Но до сих пор, я не могу выбросить тот взгляд отца, когда я…»

Яхси замолк, не мог больше говорить. Тогда Усену прекрасно его понимая, ведь когда-то и сам через все это прошел, встал, поднял волка, обнял его, прижав к своему сердцу.

– У всех у нас есть шрамы на сердце, – молвил сквозь слезы Усену.

Так обнявшись, они стояли с минуту, после этого как бы поделившись друг с другом своим горем, разделив его поровну, они снова прилегли.

– Спасибо Усену!

– Это тебе спасибо Яхси, ведь ты никому это не рассказывал!

– Я так глубоко похоронил воспоминания от тех днях, что и забыл, какую боль они приносят мне каждый день, и я, не понимая, что со мной, бросаюсь на всех как цепная собака.

– Понимаю Яхси! Но думаю теперь тебе станет немного полегче.

– Только немного! Меня очень сильно тяготит мысль, что я так и не простил отца, и в тот день, когда уходил с вами, отец в который раз взглянул на меня, как в тот день, и не дождался от меня, тех слов, что могли бы утешить его старые сердечные раны. Одного слова, одного взгляда хватило бы… Но какой я дурень бессердечный, сказал ему лишь сухо:

– Пока!

Яхси затих, опустив взгляд, коря себя в душе, за все те горести, что принес отцу.

– И ты скажешь их, обязательно скажешь! – воскликнул Усену, загоревшись новой целью.

– Как Усену?! Ведь именно эти детские раны, полученные тобою и мною, не позволяют нам двигаться дальше. Мы лишь отсрочиваем неизбежное.

– Да Яхси, раны, полученные в детстве, очень тянут и ноют, и порой кровоточат и слезятся, причиняя нестерпимую боль. Но знаешь, что я скажу тебе Яхси, если с тобой рядом те, кому ты не безразличен, и кто готов с тобой разделить все беды и горести, пережить их вместе – неизбежное теряется где-то там впереди, в далеком недосягаемом глазу будущем. И что думать о том, что еще не случилось, и горевать над тем, что было в прошлом, если сейчас куда важнее, чем до и после, если сейчас ты окружен добротой и дружбой, если сейчас, мы сами решаем, куда повернуть русло нашей жизни, – мудро закончил Усену, сам немного дивясь себе.

– Ты не понимаешь Усену! Страх перед человеком не позволил сегодня нам принять решение от которого напрямую зависит твое спасение, – распалился Яхси, не в силах больше скрывать этого. Особенно после столь открытого разговора, который у них состоялся.

– Понимаю Яхси, Риш и Хис мне рассказали.

– Что?

– Да и про предложение Хэна, о людях, которые может быть единственные, кто могут мне помочь, и про твою реакцию на все это.

– Что? Ты все знал? – удивился Яхси.

– Да, но не подал виду.

– Но зачем, в смысле почему, зная все это ты…

– Я хотел услышать это от тебя, мой друг. И знаешь, что Яхси, если до этого я сомневался принять ли предложение Хэна, то теперь, я готов рискнуть.

– Но зачем, почему?

– Твои слова, они звучали от чистого сердца. А цель твоей жизни отныне стала и моей. И ради того, чтобы увидеть, как вновь воссоединяются отец и сын, я готов, на все!

– Как ты можешь? – запинаясь молвил Яхси, слова Усену немного ошарашили волка.

– И я хочу, чтобы именно ты Яхси, сказал Хэну, что я готов.

– Я?!

– Не подумай, что я издеваюсь над тобой, зная, как ты к нему относишься! Просто тем самым ты докажешь мне и себе, что мы способны на прощение. Сделай первый шаг, – закончил Усену и умолк.

Яхси, немного помявшись, вышел на свет, и медленно приходя в себя, после задушевного разговора, глотая слюну, нахлынувшую от страха, и напряжения, прекрасно понимая, к чему клонит барс, он медленно направился к Хэну. Риш, Хис и Усс совершенно не понимая, что хочет Яхси, сбитые с толку его внешним видом, слегка помятым и нервно трясущимися лапами, стали осторожно поглядывать в его сторону.

– Хэн! – произнес тихо Яхси, еле стоя на лапах.

– Хэн! – повторил он громче, от чего барс, очнулся от дум, повернулся к волку лицом и видя, в каком состоянии Яхси, сел прямо перед ним, не сводя с него глаз.

– Я… хотел… – начал заикаясь Яхси, вдруг ощутив в себе тот страх, как в тот день. – По-про-сить прощения! – выдавил он.

– Да-а, – протянул Хэн. – А за что?

– Ну-у, я… За свои слова, я был не прав!

Хэн стал меняться в лице.

– И мы, тут, посоветовавшись, решили, что согласны!

– Это был выбор твой или Усену? – вкрадчиво молвил Хэн.

– Ну, наш, то есть Усену, в смысле наш общий.

– Так чей же?

– Усену! – ответил твердо Яхси.

– Но мы всячески его поддерживаем, как и Усену нас. И мы понимаем, что он идет на это, прежде всего из-за нас, а мы в свою очередь ради него, – закончил Яхси.

Хэн вдруг снова поменялся в лице, пристально взглянув прямо в глаза Яхси, как бы силясь прочесть в них, все, что было у волка на душе.

– Прощаю! – вдруг неожиданно ответил Хэн, и бросил на Яхси такой взгляд, от которого того, чуть не подкосило, ведь он был так похож на взгляд его отца. После чего Хэн, не спеша принял свою прежнюю позу, и закрыл глаза, не проронив больше ни слова.

Яхси совершенно не чувствуя лап под собой, важной походкой направился к пещере, попутно кивнул Ришу и Хис, после чего лег у входа в пещеру.

– Сказал! – сам не свой молвил Яхси, но в ответ получил лишь тихое сопение Усену, который уже задремал, согретый камнями.

Затем съедаемый какой-то непонятной, резко нахлынувшей усталостью, Яхси закрыл глаза, и уснул.

Риш, Хис и Усс, закончив трапезу, подошли к нему ближе, на цыпочках, взглядами поблагодарили его, и мило устроились рядом ним. Риш и Хис с одного бока, а Усс с другого. И на всех на них, сквозь щелочку наблюдал Хэн, которого эти совсем молодые и уже столько повидавшие горя, друзья не могли не взять за сердце.