Сергей Маркелов - Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

– Теперь это зависит от тяжести болезни, и от самого Усену, – задумчиво молвил Хэн, снова направляясь в сторону леса.

– Куда ты? – хотела было преградить ему дорогу Хис.

– По дороге я подумал, что вы, наверное, намучились и решил принести вас поесть, – пояснил Хэн, чуть нырнув в ели, он вышел оттуда через полминуты, с полным ртом добычи.

– Хэн, ты становишься похожим на моих нянечек, – громко заворчал Яхси. – И кто это у нас сегодня голодный? Да, конечно, вот – немного Ришу, немного Хис, – продолжал он, саркастическим голосом, описывая его действия. – Вот и Уссу, а теперь самое главное – Яхси немного! – закончил, с отвращением смотря на подачки Хэна.

– Не собираюсь я это есть, – вдруг вспыхнул волк, после наступившего затишья, и сопроводил свои слова отбрасыванием еды в стороны.

После чего, быстрым шагом, направился прочь.

– Яхси, вернись! – с криком кинулась его останавливать Хис, но Хэн, лапой остановил ее.

– Ему нужно немного времени, чтобы успокоиться, – молвил Хэн, а затем перевел взгляд на остальных.

– Поверьте мне, я понимаю, что вы напуганы, и находитесь в смятении, но уверяю, что Усену благополучно достиг людей, и может быть в эти минуты, они уже начали его лечение, – задумчиво закончил он, переведя взгляд на восток, как будто, стараясь рассмотреть то, что происходит там далеко.

– А теперь поешьте, и научитесь ждать. Завтра я снова отправлюсь туда, и обязательно проведаю Усену. А сейчас вечер не за горами, а впереди еще ночь, так что, простите меня, но я отдохну, – закончил он, и устроился на своем месте у края платформы.

Поев, утолив голод, Риш, Хис и Усс, еще долго сидели молча на платформе, боясь и слова сказать, чтобы не разбудить того, на кого они возложили такие большие надежды. Они сидели и смотрели то на него, то на горизонт. И было не понятно, чье же возвращение они больше ожидали – Яхси или Усену.

Яхси скрывшись в зарослях елей, остановился, и стал свидетелем окончания разговора, который Хэн огласил громко, как будто специально, чтобы его расслышали все присутствующие. После чего, немного постояв на месте, Яхси шагом неспеша направился вперед. Сам не понимая куда идет, зачем, и была ли причиной всему этому тот разговор, которого он, вспылив начал. Остановившись, и тяжело вздохнув, Яхси сел, и ушел мыслями в себя. Закрыв глаза, он вспоминал произошедшее с ними за эти дни, совсем давно, и недавно, о сегодняшнем утре, и о том, что случилось позже, о необычном знакомстве с необычной тигрицей, по имени Чун. И о том, что может ждет его и его друзей в ближайшие дни. Эти мысли вскоре, отяжелили ему голову. И он, подчиняясь легкой ненавязчивой усталости, вовсе положил ее на лапы, и сам не заметил, как крепко уснул.

Время шло, а Яхси все не появлялся. Уже почти наступила ночь, когда первым сдался Усс. Повалившийся на бок, он вмиг заснул. Закрывались с неимоверной силой глаза и у Риша, который раскачивался на месте то и дело, облокачиваясь на Хис. И только Хис не знала покоя, и даже не смела думать о том, чтобы лечь сейчас, когда судьба близких ей друзей была не ясна.

– Хи-и-и-с, – широко зевая, молвил Риш, прилегший возле нее, уже не в силах стоять, – Уже ночь, давай отдохнем, – закрывая глаза, молвил он.

– Как ты можешь спать, когда еще не вернулся Яхси?! А с Усену и вовсе ничего не известно. Может нам пойти поискать его, – предложила Хис, взглянув на Риша, который был одной лапой во сне.

– Кого, Усену? – сквозь сон, уже не соображая, переспросил он.

– Яхси!

– Как ты сама говорила, будем доверять Хэну, и Усену обязательно вернется, – еле заговорил Риш, и мило засопел.

Хис вопросительно обвела обоих уснувших взглядом, полным негодования и смятения. Ее даже вдруг охватило желание самой пойти и отыскать вначале Яхси, а затем с ним пуститься на поиски Усену. Но не успела она притворить задуманное в содеянное, как Риш, сквозь сон, обнял ее лапу. И как бы она не пыталась потихоньку высвободиться, у нее не получилось. Устало вздохнув, последний раз бросив взгляд на горизонт, Хис прошептала, смотря на Риша:

– Ты как всегда прав Риш. Раз я уверила вас, что Хэну можно доверять, значит и самой пора успокоиться. А Усену, где бы он сейчас не находился, да простит всех нас за нашу слабость, – закончила Хис, чмокнула Риша в лобик, и сама мило устроившись рядом с ним.

Вскоре Хис погрузилась в сон, от которого не способен убежать даже тот, кто испытывает нестерпимые душевные и сердечные муки. Сон, который и служит всем нам, неким успокоительным, плодотворно действующим на наш разум и сердце, и способного, хоть не надолго, хоть на время сна, избавить нас от тяжелых мыслей и переживаний. Сон, за время которого, мы впадаем, как бы в состояние анабиоза, полной релаксации и спокойствия.

Усену очнулся совсем внезапно, от стоявшего вокруг него непонятного гула. Быстро продрав глаза, он бросил взгляд по сторонам, и увидел, что очнулся уже в другом помещении, квадратном в плане. Причем сам Усену лежал посередине комнаты, в квадратном углублении в полу, окруженный гудящими в унисон фигурами сидящих людей, находившихся в тени. При этом люди сидели в определенном порядке, на каждую сторону квадрата приходилось по три человека, в каждом углу по одному, и все они располагались на три ступеньки выше площадки, где оказался он.

Ощутив сильный прилив страха, Усену хотел кинуться бежать, но тут осознал, что лапы его не слушаются, и он еле владел головой. Бросая испуганные взгляды по сторонам, Усену еще больше вводило в недоумение человеческое горловое гудение, звучащее как будто в унисон колыханию огоньков большого количества свечей, которыми был огорожен Усену от людей и которые раполагались на первой и второй ступенях. Заметив, что барс очнулся, монахи чуть убавили громкость. После чего, из каждой стороны квадрата вышли по два человека, и не спеша спустились к Усену, держа в руках горшочки, с торчащими из них травами. Усену по запаху учуял, что это были все те же травы, но все же ничего не смог с собой поделать, и заметался из стороны в сторону, насколько позволяли силы. Увидев реакцию барса на людей, из квадрата вышел еще один человек, и при приближении его к Усену, остальные монахи расступились. Кто это был Усену не знал, но по его виду, можно было судить, что он уже не молод. Все лицо его было в шрамах, а его глаза, так пристально смотрели в глаза барсу, что Усену, невольно замер на месте, не понимая, чего ожидать – помощи или коварства.

Но когда человек подошел к барсу вплотную, и начал тихонько гладить его, Усену, вдруг ощутил себя совершенно спокойным. Прикосновение человека и его взгляд, как бы изгоняли прочь страх и беспокойство, и он немного расслабился. Усену даже и не заметил, что другие четверо людей, положив принесенные с собой по два горшочка каждый, разложили их вокруг по периметру квадрата и подожгли травы. Поднялся такой густой едкий дым, что глаза Усену заслезились, и ком к горлу так и стал подступать. Человек, не спеша оставил барса и скрылся за пеленой дыма, окутавшего Усену с головой.