Сергей Маркелов - Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

– Олеаш, – еле молвил сквозь зубы Усену, – Перестань, мне больно.

– Терпи Усену, – отвечала сестра, и продолжала.

С каждой секундой, она делает укусы все сильнее, и метила все ближе к груди.

– Не могу, Олеаш! – застонал Усену.

– Ты сам того захотел! – отвечает ему она, не думая останавливаться.

– Прошу, остановись! Ма-ма, скажи ей, чтобы прекратила! – поднимает голову Усену, на свою маму.

– Прости сынок, я больше не могу, – печально отвечает мать, чуть ли не со слезами на глазах.

– Ма-ма, что с тобой? Ты плачешь? Почему?

– Как же мне не плакать сынок?! Мои дети обречены вечно скитаться по злым землям, одни, и я ничем не могу вам помочь! – молвила мама.

При этих словах Усену почувствовал ноющую, нарастающую боль в груди, боль которую ни что не могло унять, боль, которую нередко называют любовью или разбитым сердцем.

– Ма-ма! Не говори так! Ведь ты всегда будешь с нами, а мы с тобой!

– Как бы я этого хотела, сынок… Но порой жизнь преподносит нам совсем не то, на что мы надеемся!

– Это точно! – кидается на него Олеаш.

– Не-е-ет! – закричал Усену, и вмиг пещера исчезла, а над ним навис охотничий пес.

– Ма-ма! Ма-ма! – кричит он, вне себя от страха, отбиваясь от пса, который царапал ему грудь.

– Усену! – послышался голос матери, и она кидается на пса, вмиг прогоняет его. Но тут появляется фигура человека.

– Ма-ма! – кричит Усену, и становится свидетелем, как жестокий охотник наносит ей удар в грудь.

– А-а-а! – кричит хриплым голосом Усену, вскочив на месте, на себе ощутив холодный клинок человека. Еле держась на лапах, Усену открыл веки.

Чуть держась на лапах, Усену обвел унылый пейзаж, затуманенным взором. После чего, осознав, где он, и что с ним, рухнул на снег лицом, и горько-горько заплакал, как плакать может лишь тот, кто на себе ощутил всю горесть потери близкого. Слезы не успевали падать на снег, и замерзали, прямо у его носа. А подбежавший к горлу ком, не давал ему, как следует вздохнуть. Но он все же нашел в себе силы набрать полную грудь воздуха, и так тяжело и жалобно вздохнул, сопроводив его еще и криком отчаяния, от которого у любого услышавшего бы его кровь застыла в жилах, а сердце так бы и разорвалось при виде этого бедного, заснеженного, затравленного и оставленного всеми живого существа. Это был крик души, души, которая больше не могла терпеть, и хоть в последний раз – да закричала. После чего, Усену, больше не в силах был терпеть, совсем сдался, решив, что так будет лучше, что это принесет ему избавление от этой жгучей боли в сердце.

Столь пронзительный, душераздирающий крик души, больше напоминающий предсмертный вопль, ни как не мог раствориться в воздухе, и исчезнуть навсегда. Эхо за считанные секунды разнесло его на многие километры в округе. И может именно благодаря ему, спустя несколько минут возле Усену, не подающему признаки жизни, показался огромных размеров рыже-полосатый тигр, ведущий за собой двоих людей, странной наружности, и в странных оранжевых одежках, доходивших им до пят. Не проронив ни слова, они переглянулись, после чего один из них, прислонил свою голову ухом к груди барса, после чего, поднял голову, показал на Усену, отстранил руку, и, заметив на ней кровь, показал второму знаками, что-то принести. Второй пустился бежать, а первый бережно стряхнул с Усену снег, и, сняв с себя одежду оставшись совершенно голым, накрыл ею барса. После чего сел возле него, поджав под себя ноги, и положив руки на колени, закачался головой и всем туловищем вперед, затем назад, затем снова вперед. Через несколько минут второй человек вернулся, держа в руках палки разной величины. Сложив их в виде носилок, на свою одежду, оба человека очень аккуратно приподняли Усену. Они положили барса на палки, сверху, прикрыв его, оставшимся концом одежды, и повязав оба конца, чтобы носилки не развалились. Чтобы барс не упал, взяв каждый со своего конца за ручки, люди приподняли носилки и понесли Усену, откуда появились.

За всеми их действия с высоты наблюдал Хэн, который предпочел остаться вне поля видимости людей. Но когда, те стали удаляться, Хэн сделал несколько шагов вперед. Тигр, приведший людей и последовавший за ними без всякого указа, по своей воле, обернулся. Завидев одиноко стоящего снежного барса, застывшего на месте, смотревшего в их сторону, с взглядом, полным сопереживания, тигр поклонился ему головою до самого снега. Когда он снова поднял голову, того уже не было, барс просто исчез, растворился в белой мгле. После чего, тигр поспешил за людьми, которые чуть ли не бегом мчались по снегу. В одних сандалиях, одетых на босу ногу.

Усену мало что понимал и осознавал, что с ним. Он даже остался безразличным, к тому, что земля ушла у него из-под лап. Да и не до этого ему было, ведь видения снова вернулись и били они еще ужаснее и страшнее прежних. Он снова оказался в родной пещере, рядом со своей матерью, которая держалась из последних сил.

– Ох, сынок, прости меня… – начала она, задыхаясь и кашляя.

– Тебе не за что извиняться, мама!

– Мой милый, маленький Усену, – обняла мама его, – Мое время на исходе, – продолжила, отстранив его.

– Нет мама не говори так, ты не можешь… – еле шепча хрипел Усену, а слезы так и текли из глаз.

– Олеаш, уводи своего брата, и помните, берегите друг друга…

Усену почувствовал новый прилив боли, схвативший его за все тело.

– Не-е-ет, мама! – запищал Усену, так как на крик у него совсем не было сил.

– Ступайте с миром! – прошептала напоследок мама Усену, и закрыла глаза, уснув вечным сном.

Вдруг стало очень темно и холодно, и Усену, почувствовал, что остался совсем один.

Но резкий грохот, больше походивший на бой в колокол, озарил темноту, и Усену помчался туда, где ему причудилась Олеаш. Не успев до нее добежать, темноту озарила резкая вспышка от оружейного выстрела которого он сам не слышал, но точно знал, что это был он.

– Олеаш! – протяжно взвыл Усену, увидев, как она падает в пропасть, казавшуюся бездонной и мрачной.

Не успел он отдышаться, как позади него, послышались чьи-то шаги, и тяжелое дыхание. Резко обернувшись Усену увидел силуэт человека, вернее охотника, того самого, кто нанес смертельную рану его маме.

– Не-е-ет! – выдавил из себя Усену, и вдруг очнулся от легкого прикосновения чьих-то теплых рук.

Не понимая, где он, что с ним, увидев перед собой силуэт человека, лицо которого скрывала темнота, Усену дернулся назад, и попятился, пока не уперся в стену. Человек неспеша привстал, чуть отошел, поднял с пола горшочек, из которого лился тусклый свет. А затем, что-то опустив в него, он вынул это, но уже загоревшееся небольшим огоньком. То была свеча, от света которой, Усену, смог хоть немного разглядеть человека. Это был среднего роста и среднего телосложения человек, с бритой на лысо головою, одетый в оранжевого цвета платье, доходившее до пола, а на ногах виднелись простые плетеные сандалии, обутые на голую ногу. Человек замерев на несколько секунд, поднял свечку чуть повыше, чтобы осветить всего барса, забившегося в угол. После чего, он осторожно медленно положил свечу на пол, который как заметил уже Усену, был деревянным, пододвинул к себе еще один горшочек с тлеющим там огоньком. Присев поближе к Усену, он поставил его перед собой, и стал крошить в него, какие-то травы, затем пару раз хорошенько дунул в горшочек, и тот задымил. Человек специально стало размахивать ладонью, в сторону барса, чтобы до него дошел этот дым, от которого глаза Усену заслезились пуще прежнего. Чуть вздохнув дым, Усену закашлялся.