Стейси Тисдейл - Не называя имен

Я не ненавистница людей и общества, просто мне нравится быть наедине с собой. Быть немного замкнутой не плохо и не странно. Это нормально – быть погруженной в свой мир и пытаться сохранить его. Да, я держу людей на расстоянии и очень редко кого подпускаю достаточно близко, даже родных, но это не значит, что я социофоб. Я могу открыться, только когда почувствую легкий толчок в груди и услышу шепот: «Не бойся, тебя поймут. Все будет хорошо.» Я не открываю душу многим просто, потому что люди разучились слушать и по-настоящему понимать, не пытаясь сделать, пустую попытку утешить других людей, а есть и такие, кто просто посмеется в лицо, притворившись на минуту другом. Люди разучились быть настоящими. Лицемерные, двуликие статуи все больше и больше заполоняют нашу планету.

Я беспечно плыву по синей воде среди звёзд уже достаточно долго. Конечно, остаться ещё на какое-то время не составит труда, я бы с удовольствием, но путь до дома Гиллисов тоже отнимет примерно час ходьбы, может даже чуть больше. Сменив лежачее положение сидячим, чувствую тягу вновь лечь и поплыть с умиротворяющим течением в неизвестность, она так и манит, поэтому как можно быстрее надеваю туфли и встаю. Глубокий вдох и выдох, омывающий лёгкие. Прикрытые на секунду глаза. «До завтра, Холм».

Спускаюсь вниз с небольшой горки, размышляя над тем, вернулись ли уже с вечеринки Холли и Ария, или ещё нет, и если вариант «нет», то, как попаду в дом, ключа нет и родителей подруги тоже сегодня нет.

Где-то вдалеке слышится приглушенный вопль, заставляющий напрячь слух и идти медленнее. «Кого-то убивают!» – выбрасывает инстинкт самосохранения. – «Разворачивайся и делай ноги, пока не поздно!» «Вдруг кому-то нужна помощь?!» – начинает частичка альтруизма. «Интересно, что там происходит?» – протягивает непоколебимое любопытство. На самом деле, все те ночи, что я здесь была, ни убийств, ни ограблений, ни даже спящих на скамейках бродяг тут не было. Эти крики – первая подобная вещь, происходящая здесь. И, тем не менее, сердце мастерски отбивает чечетку в груди, то сжимаясь, то разжимаясь, мурашки пробегают по спине, желудок скручивается в узел. Что-то заставляет меня чуть нагнуться, идти осторожнее, словно крадущийся хищник. Я могла бы убежать, но любопытство и есть та вещь, которая когда-нибудь не приведет меня ни к чему хорошему.

Чем дальше отхожу от холма, тем громче и четче становятся слышны звуки, напоминающие истошные вопли, под завязку наполненные страхом. Нахмурив лоб, ускоряю шаг и следую дальше.

Вдали появляется черный силуэт, быстро увеличивающийся в размерах и движущейся в мою сторону. Кажется, это тот самый человек, источник шума, и он бежит со всех ног. Расстояние между нами было не больше ста метров, когда слова стали различаться:

– Эта собака меня сейчас порвет! Помогите! А-а-а!

Парень чуть-чуть отклоняется, и тогда я вижу, что за ним гонится массивный ротвейлер, разинув огромную пасть и клацая белыми зубами, от чего слюни разлетаются по обе стороны рта.

– Беги! Беги! – орет бегун, почти что настигнув меня.

Ощутив укол страха, и почувствовав слабость в ногах, разворачиваюсь и со всех ног бегу в обратную сторону, точно как велел инстинкт самосохранения в начале. Впереди есть забор, там собака точно не достанет, вспоминаю на ходу. Задыхаясь из-за сбитого дыхания, стараюсь делать рывки с помощью рук как можно больше. В висках стучат барабаны, ветер путается в волосах, пока легкие разгораются жгучим пламенем. Визжу, запнувшись о камень, но добавляю скорость, пусть большой палец ужасно болит. Первым на забор прыгает парень, карабкаясь до самого верха и подавая мне руку.

– Скорее!

Озверелый ротвейлер находится всего в метре от меня, и когда я делаю рывок вперёд, цепляясь пальцами за режущую кожу решетку, чувствую горячее дыхание на ноге. Переполненная проносящимися по венам адреналином, взбираюсь на верхушку, намертво вцепившись в металлическую трубку. Сердце бешено колотится, предупреждая, что вот-вот выпрыгнет из груди.

Пес злобно лает на нас, задрав свою здоровую морду, тяжело дыша и брызжа слюной во все стороны. Я и незнакомец тихо сидим на верхушке, слышно лишь наше тяжелое дыхание, но через пару минут раздается громкий смех, начавшийся так внезапно, словно выстрел из пушки.

Мы сидели на заборе около получаса. Все потому что собака не уходила, а носилась из стороны в сторону и безостановочно лаяла на нас, как на кошек на ветке дерева. Первые пятнадцать минут мы оба молчали, только чуть позже начали перекидываться редкими репликами. Вроде: «Когда он уже закончит? Дурацкая трубка отдавила мне ногу…» А потом кинула на нас горящий ярым пламенем взгляд и исчезла так же быстро, как и появилась. Первым с забора спустился парень. Он с минуту постоял, озираясь по сторонам в поисках собаки.

– Можешь слезать, – обратился он ко мне. – Похоже, пёсику надоело попусту бренчать и растрачивать свой запас слюней, – парень, видимо, попытался пошутить. – Но упрямости у него не занимать!

Я спустилась по сетке на землю, отряхивая одежду и руки, как будто бы могла замараться, сидя на заборе.

– Ты как, в порядке?

Не могу сдержаться, чтобы не усмехнуться. Нет, я не в порядке! Я испугалась до чертиков! Конечно, собаки – моя любовь, но не когда они собираются разодрать тебя на кусочки, как тузик грелку!

– Нормально.

– Отлично. – Хлопнул в ладоши парень. – Ну и вечерок выдался, надо же.

– Откуда взялась эта псина? – почувствовав легкий укол гнева и раздражения, я скрестила руки на груди. Мне действительно интересно, с чего вдруг за ним увязался громадный ротвейлер.

Бегун от громадных устрашающих собак протянул:

– Ну… В общем, я шел через парк, и он за мной увязался.

– Просто взял и увязался? Без причины?

– Да, – кивнул тот, но я все равно не поверила, продолжая стоять в прежней позе с неизменно изогнутой бровью. Он прекрасно видел, что я ему не верю, поэтому обреченно выдохнул: – Нет. Он был в одном из дворов, а там калитка была не закрыта…

– В одном из дворов? – засомневалась я.

– Идти по тротуарам обычным путём скучно. Через дворы намного веселее. Кто знает, что увидишь во дворах у других людей.

Брюнет пожал плечами и завершил свою пламенную речь широкой улыбкой, приподнимающей щеки, из-за чего стало казаться, будто бы его глаза тоже улыбаются. Молчу. Смотрю на него непроницаемым взглядом, пытаясь понять, шутит он или нет, и как может быть веселым добираться куда-то через чужие дворы, законно ли это вообще. Впервые слышу, чтобы кто-то так делал. У меня уже сложилось небольшое мнение об этом парне:

1. Ненормальный.

2. Странный.

3. Абсолютный псих.

Нет, ну кто будет улыбаться и радоваться после такого? Ответ: только псих.