Екатерина Исакова - Крысы кошкам не друзья

–Вот и зря, – раздался ровный безразличный голос откуда-то из-за спины Льва. – После того, что она сделала, я бы на твоём месте выдавил ей глаза.

Лев, не разжимая ладоней, развернулся и увидел над собой светловласого мужчину на коне. Он выглядел, как ангел, его голова находилась ровно по центру солнечного диска, создавая нимб над всадником, красивым статным мужчиной, чьего лица было не разглядеть из-за слепившего солнца. Он был одет в алый вышитый цветами жакет, а спину держал прямее доски. Лев предположил, что чудное создание могло быть каким-нибудь графом, однако же мерзкие слова пришельца перерезали эту мысль пополам. Ему место в тухлой канаве.

–Он очнулся, – оправдывалась незнакомка, – я не видела, я не виновата.

–Конечно же ты виновата. Твоя вина в том, что ты недооценила его тягу к жизни. Ты будешь наказан, мой лучик, по пока, Лики, будь так добр, ударь нашу награду по голове, но так, чтобы на этот раз он не пришёл в себя до прибытия, – мерно и равнодушно скомандовал светловласый мужчина.

Юный паренёк на недокормленной кобылке тут же подскочил ко Льву с дубинкой в руках и приложился ею по его затылку.

***

Лев в полудрёме поморщил нос от неприятного запаха. Пахло сыростью и протухшим пожаренным мясом. Лев пытался зажать нос, но вонь пробилась бы сквозь самую толстую стену. Он открыл глаза. На потолке его встретило странного цвета пятно, с которого падали капли прямо на губы. Плюясь, Лев протёр рукой рот и понюхал пальцы. Да-а, вонь шла именно от этого пятна. Вокруг было темно и влажно. Это место было похоже на подвал, но решетка на окне, выдолбленном прямо в стене, а еще пара кандалов на ногах свидетельствовали о том, что вонючее пространство – темница.

Лев нащупал на себе лишь кожаные штаны, а еще опознал луже чьей-то мочи под собственным задом.

–Ну… ну вроде не моё, – удивлённо поджал губы он. – Тогда чьё?

–Хех, прости, милок, кхм… – из тёмного угла камеры раздался скрипучий кашель. – Она там уже давно. Тебя стражники бросили в неё.

–По некоторым отличительным фактором могу предположить, что это темница? – Лев обтер пальцы о стену.

–Несложно догадаться, не так ли? – слабо и надрывисто засмеялся его собеседник. – Интересные у тебя рисунки на теле. Летающие крокодилы, какие-то надписи…

–Ага, мне тоже они нравятся. Отсюда можно выбраться? – продолжал Лев, подползши к решетке и уже держась за железные прутья, высматривая кого-нибудь в коридоре.

–Если бы можно было, я бы уже давно нашёл этот способ, – трескуче-сухо, из последних сил говорил мужчина.

–Сколько ты уже торчишь здесь?

–Лет пятнадцать…

–В этой камере? Пятнадцать лет? – Лев обернулся и уставился прямо в угол.

–Ах-ха! Ты что? Нет, конечно. Я пару недель назад подрался с одним придурком в шахте, так меня для переосмысления своего поведения отправили сюда погостить, – протяжно и туго отвечал мужчина. – Да только знаю я, что они хотят, чтобы я поскорее помер, и на меня не пришлось бы тратить те гроши, на которые я жил годами и клянусь, что его еще поживу!

–А тебе лет то сколько?

–Девяносто два.

–И ты шахтер? – недоверчиво спросил Лев.

–Я самый молодой в своей бригаде, ах-ха! – рассмеялся старик, но быстро прекратил из-за кашля.

–Не знаешь, куда отправляют только что прибывших?

–По-разному. Кого-то, как меня, на шахты, других в каменоломни, третьих воевать, четвёртых могилы для третьих копать. Как уж повезёт.

–Понятно, перспективы у меня не лучшие, – разбитым голосом промолвил Лев.

–Ты вроде молодой парень, как тебя угораздило попасть в Ирантирт?

–Куда попасть…?

–Ты не местный что ли? – не скрывая своего презрения, спросил старик.

–А с этим есть какие-то проблемы? – холодно отрезал Лев.

–Просто поинтересовался, никаких проблем. – поспешил уладить назревавшую ссору старик. – Есть, грубо говоря, два типа тюрьм в Брондуре. Один из них для простых алкашей и любителей помахать кулаками. Там больше нескольких суток не держат. А есть такие места, в одном из которых сейчас я и ты. Отсюда не выпускают, – старик пытался навеять таинственности.

–Совсем?

–Ну, если судить по той тоненькой книжке, конституцией ее умные зовут, в которой якобы прописаны права человеческие и действующие законы, то нет, не выпускают. У каждого есть срок, который он должен отсидеть. Я вот, например, должен был отсидеть всего четыре года. Но за каждый твой, даже самый малю-ю-юсенький, – старик прижал указательный палец к большому, оставив между ними крохотное расстояние, – проступок, они добавляют годы. Нарушение комендантского часа – полгода, сломал кирку во время работы – год, совершенно случайно влепил пощёчину тупому сокамернику – два года. Я вообще не знаю парней, которые бы выходили из Ирантирта. Да, Ирантирт – блазенское пристанище нерадивых.

–Мы сейчас в Блазене? – приподняв уголок рта, спросил Лев.

–Ну, так, да. Ты, кстати, вопросами своими атакуешь меня, а на мой единственный не ответил. Как тебя занесло то сюда?

–Не знаю, – вяло пробормотал Лев. – Думаю, меня сюда сдала девушка одна…

–Ах-ха! Проблемы на любовном фронте! Прямо, как и у меня. Что ты сделал с ней? Отрезал руку или ногу? Изрезал лицо? Выпотрошил, как свинку?

–Ч… Что? Я её, как раз-таки, и пальцем не тронул! Она меня вырубила, а потом вместе со своей шайкой бандитской, судя по всему, сюда свезла и сдала страже. Да, их лидерская паскуда говорила, что я их «приз» или «награда», что-то около.

–Хрен с этим недомужиком, что ты с девкой сделал? Может хоть грудь отрезал? Или язык вырвал? – завёлся старик.

–Не стал я её трогать, – Лев на всякий случай отполз подальше. – Ты вообще за что сидишь?

–Бабу я свою пришиб случайно, – раздражённо бросил старик. – А ты слабак и рохля, раз не дал сдачи этой девке. Запомни, нельзя им спуску давать. Разок закроешь глаза на выходку, так в следующий она устроит, что пожёстче.

–Худший совет, который можно было дать.

–Вот знал, что вы, шпионы Жвильнейские, мягкотелые тюфяки! Фу, смотреть тошно!

–Ну, так, – безучастно промолвил Лев, как вдруг из коридора послышались шаги, – не смотри…

Через минуту к камере подошли трое – двое стражников и женщина средних лет в атласном рубиново-красном платье в пол.

–Ты, на выход, – скомандовал один из тюремщиков, указав пальцем на Льва, и отстегнул его.

–Поздравляю, парень! Ты официально становишься единственным человеком, который вышел из Ирантирта! Да не просидев здесь и дня! Ах-ха, раздави меня валуном, да ты чёртов счастливец!

–Пирайн, меня выворачивает от тебя! – один стражников зашёл в камеру ударил старика ногой по спине.

Тот взвыл, как собака, и вывалился из тёмного угла под свет факелов. Только теперь Лев мог видеть его. Это, пожалуй, было самое отвратительное существо, сотворённое природой. Полтора метра роста, кости, торчащие из-под кожи, короткие пальцы с кучей бородавок и с гниющими ногтями, покрытыми грибком. Себорейный дерматит покрывал всю голову, на которой лишь редкими пучками держались тоненькие волосинки. На длинном крючковатом носе не досчитывалось одной ноздри. Губы были огромными, словно у гориллы, и их сплошь покрывал ужасно запущенный хейлит, а зубов и вовсе не было. Узкие лисьи глаза покрылись гноем. Когда старик высунул язык, полностью желтый от налёта, Лев заметил на нём татуировку в виде буквы Ī.