Елена Лазарева - Мятежные ангелы

– От Ангела слышу, – рассмеялся я в ответ.

– Из нас двоих ты больше похож на небесное создание.

– Ага, особенно, когда дерусь.

– У тебя красивые волосы, – вдруг с лёгкой завистью произнёс он, и я немного смутился. – Не разрешай их стричь. Когда-нибудь ты классно будешь смотреться с ними на сцене.

– Я – на сцене? С ума сошёл! Ну, разве что с тобой.

– Так ты согласен? – я сначала подумал, что он шутит, но Ангел был серьёзен, как никогда.

– С тобой я пойду куда угодно. Хоть на войну, – заверил его я.

– На войну не надо – там убивают. Значит, по рукам?

– По рукам!

– Только сначала мне тоже нужно будет отрастить волосы, как у тебя.

– Тебе пойдёт, – я посмотрел на друга и мысленно представил себе его лицо в обрамлении светлых локонов.

В тот день мы ещё долго сидели в пещере, представляя себе, как однажды выйдем на сцену – вдвоём, а, может быть, с кем-то ещё. Ангел будет петь, я – играть свою музыку, и мы будем счастливы. Тогда мы и договорились всё делать вместе, до самого конца.

– Однажды мы уедем из этого ужасного Города, Малыш, – грезил друг, и мне доставляло удовольствие смотреть на его лицо, которому мечтательное выражение придавало сходство с ангельским ликом.

– Не знаю, хочется ли мне этого, – признался я, вспомнив свою недавнюю поездку с родителями в соседний город – такой же пыльный и шумный, только поменьше. – Как по мне, все города одинаково ужасны, и нет разницы – этот или любой другой. Но с тобой я поеду, куда угодно.

– Даже в Антарктиду? – прищурил глаза Ангел, дразня меня. Он знал, что я терпеть не могу холод, и даже в солнечные дни мёрзну, если на улице ветер.

– Да хоть на Луну!

Тогда это действительно было так – я пошёл бы за ним на край света. Нашим детским мечтам суждено было сбыться. Однажды мы вышли на сцену и отлично смотрелись вместе – я со своей смолянистой гривой, с которой не мог совладать ни один парикмахер, и Ангел с его золотистыми локонами. В последнее время я часто пересматривал наши старые фото. Время изменило нас, но не настолько, чтобы сделать неузнаваемыми. Только волосы немного поредели, а взгляд Ангела, если изредка и бывает обращён на меня, уже не светится таким теплом. Интересно, каким он будет – тот, кто займёт моё место рядом с ним? Сможет ли этот человек так чувствовать музыку Ангела, воплощать все его задумки? Неужели, наши пути разошлись навсегда? При этой мысли острая боль пронзила мою грудь, сковывая тело, и я снова провалился в темноту.

Наверное, я всё-таки спал, потому что мне снился сон. Давний детский кошмар, который время от времени некая высшая сила издевательски извлекает из недр памяти. Помню, отец, когда я был подростком, часто грозился сдать меня в психушку. Однажды даже дошло до того, что я схватился за телефон и сказал, что сам сейчас вызову бригаду. Отец испугался, покрутил пальцем у виска, но отстал. И с тех пор меня периодически преследует один и тот же сон. Какие-то люди в белых халатах хватают меня за руки, волокут по тёмному коридору, швыряют на металлическую койку, связывают и почему-то раздевают догола. В этот раз кошмар был особенно реалистичным, и вскоре мне стало понятно, почему…

Я пришёл в себя от неприятного ощущения. Было холодно, что и неудивительно, поскольку с меня стащили одеяло. Чьи-то руки бесцеремонно шарили по моему обнажённому телу. Пальцы были толстые, мозолистые – они неприятно царапали кожу.

– Смотри, какое тело – а ведь он постарше нас с тобой будет, – услышал я хрипловатый женский голос. – Какие мускулы! А кожа – нежная, как у младенца… И волосы – чистый тебе шёлк!

– Любуйся, пока без сознания, – отозвался второй голос, более высокий, с насмешливыми нотками.

– Да, такой красавчик в нашу с тобой сторону и не глянул бы, – грубые пальцы продолжали ощупывать моё тело. – Смотри-ка, у него и там всё в порядке – а говорят, у азиатских мужиков с этим слабовато…

К горлу подкатила тошнота – казалось, меня сейчас вырвет, однако этого не произошло. Я всегда болезненно реагировал на прикосновения посторонних людей, но сейчас у меня не было возможности защитить себя. Моё тело не могло даже сжаться. Сейчас со мной можно было делать всё, что угодно – трогать, разглядывать. Голый и беспомощный, я казался себе самым жалким существом в мире. Ощущение абсолютного бессилия обрушилось ледяной волной – как будто меня окатили холодной водой. Кажется, я всё-таки вздрогнул.

– Прекрати лапать пациента – нам не за это деньги платят, – вмешалась вторая медсестра или санитарка – кем там были эти женщины. – Наверное, ему холодно. И вряд ли приятно.

Отстранив коллегу, она быстрыми, ловкими движениями произвела над моим телом все необходимые манипуляции, не причинив беспокойства, и заботливо укрыла одеялом.

– Уже и потрогать нельзя, – обиженно сказала первая. – Придёт в себя – будет смотреть на тебя как на дерьмо, вот увидишь. Знаем мы этих богатеньких…

– Этот не будет, – уверенно возразила моя спасительница. – В интернете о нём отзываются как о достойном человеке. Поклонники и коллеги желают ему скорейшего выздоровления. Пишут, что он очень скромный, не был замешан ни в каких скандалах и занимался благотворительностью, но так, что об этом стало известно только сейчас – да и то, случайно.

– Прямо не человек, а какой-то ангел, – фыркнула нахальная особа. – Но хорош – ничего не скажешь. Пускай выздоравливает. Мужиков сейчас мало, а красивых – и того меньше.

– Пойдём, нас ждут ещё несколько красавцев, – прервала её рассуждения вторая медсестра. Первая с сожалением вздохнула, и обе женщины покинули мою палату.

При слове «ангел» у меня кольнуло в сердце. Я ждал, когда же он придёт, но его всё не было. А придёт ли вообще – или мне суждено будет покинуть этот мир, даже не услышав голос того, кого я считал самым близким другом?

В подростковый возраст мы вступили отчаянными, бесстрашными и полными надежд. Я, подобно большинству восточных парней, рано оформился, из «милого детёныша», как называла меня мать Ангела, превратившись сразу в юношу. На фоне меня мой друг казался почти ребёнком – даже в чертах его лица долго сохранялось что-то детское. Мне все говорили, что я выгляжу слишком взрослым, и это немного смущало.

– Мне бы твои мускулы… – с завистью говорил Ангел. – С такими можно даже быть похожим на девчонку, как ты.

Многие подтрунивали над моей наружностью, говорили, что я похож на азиатскую штангистку. Меня это не задевало. Разглядывая своё отражение в зеркале, я неизменно оставался доволен увиденным. Наверное, это было нетипично для парней моего возраста, но моя внешность казалась мне почти идеальной, за исключением едва заметного косоглазия, и я искренне благодарил Бога за то, что он создал меня именно таким. В меня были влюблены почти все окрестные девчонки, и мой небольшой изъян им даже нравился. Правда отец, когда был не в духе, называл меня «дьявольским отродьем» и грозился избить ремнём, если я не перестану косо на него смотреть. Я даже чёлку специально отрастил подлиннее. Но мои юные приятельницы, кажется, не усматривали в моём взгляде ничего «дьявольского». Ежедневно родители извлекали из нашего почтового ящика какие-то любовные письма и упрекали меня в распущенности – совершенно беспочвенно. На тот момент меня интересовала только музыка. И ещё немного самбо, которым я увлёкся с подачи отца. Подозреваю, он полагал, что этот вид спорта сделает меня «более мужественным».