Елена Чернова - Поход на гору Сидэ

– Он не особо вынослив, – отозвался Кацумото. – Ладно. Пусть пока полежит.

Тем временем Хаябуси-сэнсей обрабатывал травмы сына. Тому досталось куда меньше, чем Нисимуре, однако тоже изрядно. Нос был разбит, левое ухо разорвано, на теле – множество ушибов и ссадин. Иори сидел с бесстрастным лицом. По крайней мере, физические страдания отвлекали его. Позволяли не думать.

Победа не доставляла радости. Из-за какой-то музыки он едва не убил человека. Даже усталость не могла заглушить его ужас и отвращение к собственному поведению. Ещё доля секунды – и он совершил бы непоправимое… А теперь… если отец сдержит своё обещание… для него начнется другая жизнь. Незнакомая. Одинокая. Сломав стену, которую всегда считал непреодолимой, юноша оказался совсем не готов к зиявшей за ней пустоте.

– Больно? – спросил Хаябуси.

– К сожалению, недостаточно, – вздохнул Иори. И подскочил на месте, с трудом подавив крик. Казалось, его пронзило раскалённое остриё. Алый шар взорвался в мозгу и рассыпался острыми искрами.

Сэнсей опустил ладонь.

– Легче?

– Нет. – Иори приготовился к продолжению. Однако Хаябуси лишь кивнул.

– Боль не поможет тебе примириться с собой. Держись. Через это просто нужно пройти. Вечером поговорим, хорошо?

– Я могу идти сам.

– Не раньше, чем спустимся вниз, – отрезал Кацумото. И ушёл в угол поляны, где Ольга уже доставала ремни для носилок.

Нисимура хмыкнул. Покосился на недавнего противника, маячившего поблизости.

– Иори-сан, а почему ты меня пощадил? – поинтересовался он. – Ведь ты собирался…

Покраснев от стыда, юноша низко опустил голову.

– Я… не думал, что способен на такое. Мне нет оправдания, Нисимура-сан.

– Тебя абсолютно не в чем винить. В схватке насмерть победитель вправе убить проигравшего. А ты не воспользовался своим правом, – он улыбнулся тепло и грустно. – Благодарю, Иори-сан. Я был готов умереть, но… спасибо. Знаю, как тяжело остановиться в такой момент.

– Вам тоже… случалось?

– Конечно.

– И если бы вы выиграли…

– Я не мог выиграть, – мягко сказал Нисимура. – Ни единого шанса. Собственно, всё было ясно ещё до первой атаки. Ты вырос, Иори-сан.

– Вы скоро поправитесь?

Самурай пошевелил пальцами перебитой руки, прибинтованной к телу.

– Надеюсь.

Не найдя подходящих слов, юноша поклонился. Нисимура с усилием поднялся с камня и осторожно изобразил намёк на ответный поклон.

– Пора трогаться, – прервал их беседу голос Хаябуси.

– Паланкин подан, – вполголоса добавил Тамура. Они с Тэруокой уже впряглись в носилочные ремни, и сейчас между ними болталось нечто вроде плетёного кресла, застеленного одеялом. Нисимура медленно сел. Стараясь двигаться в ногу и без толчков, два воина понесли его по тропе следом за остальными.

Закрывшись в своей комнате, Иори рухнул на стул перед выключенным компьютером и уставился в тёмный экран. Привычная обстановка не защищала от противоречивых мыслей и чувств. Отчаявшись в них разобраться, юноша расслабился и попробовал отстраниться.

Музыка. Где-то на краю разума звучала гордая, торжественная симфония Бетховена. Она жила в нём с того момента, когда он решился себя отстаивать. Это её он исполнял сегодня на поединке, переложив гармонию нот в узор смертельно опасных движений, с искусством и страстью, с какими играл на саксофоне. И впервые в жизни ощутил страшное вдохновение боя.

Странно. Сколько лет он дрался – без колебаний, яростно, даже увлечённо, но не испытывал ничего похожего. Их схватка напоминала полёт над бездной. Боль, травмы, угроза гибели не имели никакого значения перед её красотой и беспредельной свободой.

«Благодарю вас, Нисимура-сан», – подумал юноша, почти неосознанно потянувшись за потёртым футляром, стоявшим поблизости. Достал саксофон, присоединил мундштук. Закрыл глаза и поднёс его к губам, пытаясь музыкой объяснить то, для чего не существовало понятий.

Невозможно исполнить симфонию на одном-единственном инструменте. Но пальцы юноши легко скользили по клапанам, переплавляя живое дыхание в невероятный вихрь чистых и грозных звуков. Мелодии лились, сплетались, спорили друг с другом, взмывали в звонкую высь и опускались вниз, к мощным басам, словно ручьи, сбегавшие с гор в долины…

Иори играл, забыв обо всём, не замечая времени. С Бетховена он перешёл к собственным импровизациям, выплёскивая в них смятение и восторг, скорбь и триумф, и ослепительную уверенность в будущем. Сомнения рассыпались с шуршащим звоном, словно осколки стекла. Перед ним лежал Путь, открытый и зовущий.

Опустив саксофон, юноша вдруг заметил щёлку между фусума. За порогом стоял отец. Он… улыбался.

– Знаешь, ты превзошёл самого себя, – в его голосе звучало искреннее восхищение. – Можно войти?

Смутившись, Иори отложил инструмент.

– Конечно.

Сбросив на пороге домашние тапочки, Хаябуси ступил на татами. Аккуратно задвинул дверь и уселся на пол посреди комнаты.

– Поздравляю с победой. Ты прекрасно сражался. Впрочем, слышанное мной сейчас было ещё прекрасней. У тебя действительно есть шансы стать музыкантом, не имеющим себе равных.

Иори не верил своим ушам. Отец… с уважением отозвался о его способностях? Скрывая неловкость, он опустился перед ним на колени.

– Разумеется, если ты понимаешь, что выиграл только первую схватку. Далеко не самую трудную.

Глядя, как напряжённо вскинулся его сын, сэнсей спокойно продолжил:

– Здесь ты знал правила игры – и не сомневался в их честности. Там все будет иначе. Тебе предстоит сдать экзамены, к которым ты не готовился. Превзойти выпускников всяческих элитных школ, которых зачисляют почти автоматически. А сделав это, ты окажешься среди них случайным выскочкой из деревни, грубоватым, не искушённым в столичной жизни. Над тобой будут смеяться, может, даже издеваться, и твой несомненный талант лишь распалит их зависть. Тебе придётся выстоять. – Хаябуси помолчал. – Думаю, ты сумеешь, но твоё одиночество меньше не станет. У тебя и твоих токийских ровесников слишком разные интересы. И у них не было случая выяснить, какого цвета глаза у смерти.

– Ты пытаешься напугать меня? – слабо усмехнулся юноша.

– Предостеречь. Запомни: не верь никому, не надейся ни на кого и не ищи ничьей дружбы. Рассчитывай на себя. Кстати, береги свой саксофон. Мацуда-сэнсей не говорил тебе о его реальной стоимости?

– Нет…

– Под миллион иен. Серинова-сан сделала тебе более чем роскошный подарок. Далее: мечи оставь дома. Поступишь – привезёшь себе пару боккенов для тренировки. Поменьше рассказывай о себе и постарайся не ввязываться в истории.

– Я… не подставлю школу, отец.

– Себя тоже не подставляй. – Хаябуси вынул новенький, пахнущий кожей бумажник и протянул ему. – Здесь билеты до Токио, кредитка, немного мелочи и визитки. Бери. Документы и вещи соберёшь сам.