Лина Луисаф - Рыбка в клетке

Сказать, что я нервничала – значит ничего не сказать. Это такое состояние тревоги, что приближается к боязни. К боязни перед неизвестным, перед авантюрой, в которую собираюсь ввязаться, перед последствиями, к которым она может привести, и изменениями, которые с собой несет. Сама решимость, толкнувшая к подобному выбору, вызывает у меня одновременно и страх, и восхищение – недоумевающее, непривычное, неожиданное для самой себя, но если это восхищение – ненадежный товарищ, то страх – мой постоянный спутник. Столь взрывное месиво из ожидания, возбуждения и смущения априори заставляет голос звенеть, а колени подгибаться. Наверное, такая мешанина эмоций свойственна тем, кто идет на первое свидание с человеком, который чертовски нравится. Одновременно и боязно, и притягательно.

Нечто похожее на свидание ждет через пару часов и меня. Что интригует – я понятия не имею, с кем. Не то, что как он выглядит – я даже не знаю, какого он пола. У меня и имени его нет. Я не знаю ничего об этом человеке, кроме того, что он существует на планете Земля. Как поясняют организаторы, новички должны полагаться на интуицию, чтобы определить того, с кем их связали. Интуиция – не мой конек, это тот придаток, который атрофировался у меня задолго, чем я узнала из книг, что это такое. У свидания вслепую и то больше шансов: оно хотя бы состоится. У меня есть лишь время и место встречи. Все остальное берет на себя 'Золотая Рыбка'. Говоря 'все остальное', я имею в виду первую, вступительную миссию – для введения в игру. Впереди, при удачном раскладе, будет еще три. Чуть больше, чем в стандартных шпионских фильмах.

Сердце сжимается, затем вновь бросается вскачь. Пальцы еще с утра холодные и липкие, но даже бешеное сердцебиение не в силах разогнать застывшую кровь. Живот непроизвольно втягивается, я могу почувствовать, как он съеживается от страха. Я испытываю желание сделать то же самое.

Десять двадцать. Через несколько минут закончится вторая пара, а в два мне нужно быть в другом конце города, у ворот в другой мир, на встрече с незнакомцем, которому я посвящу три недели своей жизни – принесу их в дар, словно какому-нибудь невинному божку, которого буду вспоминать чаще, чем слышать из чужих уст собственное имя. Радует то, что процесс взаимный. Это значит, что следующие двадцать дней я буду так же господствовать в его голове, как и он в моей, буду по праву занимать достойное место в его мыслях. Я буду засыпать и просыпаться, думая лишь о его желаниях, но со своей стороны я сделала все возможное, чтобы и он думал только о моих. На короткое время мы построим храм, возведем друг друга на алтарь и окутаем всеми помыслами и стремленьями. Я буду прилежным фанатиком.

Как же медленно тянется время!

Мысли так и крутятся вокруг моего партнера – Старика. Так принято называть дающего желания. Не могу прекратить рисовать его в своем воображении. Какой он будет? Будет ли это мужчина: высокий, статный, привлекательный? Или у него будет квадратное лицо с тяжелым подбородком, начинающимся там, где у нормальных людей верхушка носа? Или он будет рябым, с маленькими, глубоко посаженными глазами, но губами, которым обзавидовалась бы любая девушка? Или это будет женщина в широкополой шляпе, с милым, треугольным личиком и неожиданной кубышкой вместо тела, покоящейся на миниатюрных изящных ножках? Я перебираю в уме недавно виденных мною на улицах города колоритных персонажей. Их тысячи, и потому гадать можно бесконечно. Впрочем, внешность Старика не так важна, как его желания, главное, чтобы они были выполнимы. Нет, по правилам все миссии выполнимы, – иначе какой смысл их давать? – но, насколько это отвечает безрассудствам рыбки – в разной степени. 'Золотая Рыбка' ставит условие: '… желание не должно причинять вред жизни и здоровью окружающих, а также выходить за рамки моральных устоев. Лица, написавшие желание, противоречащее данному условию, будут исключены; лица, выполнившие данное желание, будут отвечать по всей строгости закона и понесут…'. Ходят слухи, что по крайней мере один из создателей ЗР – юрист. Это успокаивает.

Но не совсем.

Нравственные устои, неписаные правила и нормы этикета под контролем. Но степень безумства, вложенная в желания, ограничивается только их авторами. Это может быть любая сумасшедшая выходка, не подпадающая под запрет. Повторюсь еще раз – любая. Когда я читала отчеты участников, у меня буквально глаза на лоб лезли. Провести неделю в лесу, питаясь подножным кормом. Сфотографировать охотящуюся сову с расстояния не более десяти метров. Пожать руку музыканту, давшему по меньшей мере пятнадцать концертов. Сняться в массовке к какому-либо фильму. Запечатлеть падающую звезду. Стать свидетелем извержения вулкана. Поймать ворона и научить его говорить 'Карлуша'. Прыгнуть на мотоцикле через огненный обруч. Познакомиться с десятью людьми без определенного места жительства и побыть немного в их шкуре. Выпросить в подарок щенка. Организовать флэш-моб. Обнять трех профессоров. Выучить фокус. Приложение буквально разрывается десятками и сотнями страниц в подобном духе. Рыбки возмущались, получив нечто экстраординарное.

Но миссии выполняли.

Тогда я думала – что за бред? Людям что, больше нечем заняться? Я могу придумать миллион занятий и в пределах собственной квартиры, гораздо более рациональных и полезных, чем кататься на гномике или лизать радугу. Однако продолжала читать отзывы каждый день. И чем больше я их читала, тем больше меня затягивало. Сидя в четырех стенах и поглощая захлебывающиеся от волнения слова пользователей, я получала свою дозу адреналина. Мой день и день любого игрока – это как небо и земля. Нет, не так, это как административный кодекс Российской Федерации и приключенческий том Джека Лондона. И та, и другая – книги, но только сумасшедшему придет в голову поставить их на полке рядом. Я – кодекс, и мне до чертиков хотелось разбавить сухость страниц тропической влажностью или хотя бы отпечатать чужие золотые буквы на своей обложке. Не прошло и месяца, как ЗР стала моим наркотиком. Поэтому когда в комментариях впервые мелькнуло 'переходит в платное обслуживание', я решилась.

У меня скучная жизнь. В ней нет места опрометчивым поступкам, необдуманным решениям или авантюрам. Есть лишь набивший оскомину маршрут: работа и дом, дом и работа. Наверное, в классификации Тотлебена или Кончини, если б таковая существовала, я занимала бы одну ступень с пресмыкающимися. Я чувствую себя лужицей на обочине жизни. В детстве я зачитывалась авантюрными романами. 'Они носят фантастические формы какой-нибудь индостанской или монгольской армии и обладают помпезными именами, которые в действительности являются поддельными драгоценностями, как и пряжки на их сапогах.