Екатерина Бердичева - Художник

– Давай, дылда! Сделай красавчика! – И раздосадовано охали, когда Иржи удавалось вытянуть мяч.

Другая половина, в которую большей частью входили женщины, прикладывала в эти моменты к губкам надушенные носовые платочки и прыгала, если художнику удавалось пробить защиту противника.

Фаркаш, как и в случае с ножом, несколько увлекся. Ему безумно льстило человеческое внимание, поэтому он старался изо всех сил. Более техничный Иржи, практически стоя на месте, гонял охранника по площадке из угла в угол. Тот размахивал руками и делал огромные прыжки. В конце концов, его белая рубашка потемнела от пота, что с точки зрения дам перестало быть эстетичным, но позволило им сосредоточить ранее рассеивающееся внимание лишь на одном графе Измирском.

Когда охранник продул второй сет, Иржи подошел к сетке и подозвал Йожефа.

– На сегодня хватит. Ты меня загонял. – Громко и утомленно произнес модный художник.

Толпа разочарованно загудела, а Иржи, наклонясь к тому через сеть, тихо сказал:

– Не огорчайся. Это не тренировка, а показательное выступление. Здесь должны быть блестки, а не стекающий по спине пот. Идем в душ.

Охранник взял у господина Измирского ракетку и проследовал за ним. Дамы и «животики» проводили своих героев аплодисментами.

После замечательно вкусного обеда в ресторане с панорамными окнами молодые люди вернулись в номер. Перед тем, как зайти в спальню, Иржи внимательно посмотрел на охранника и, заметив на лице того некоторое утомление, предложил ему лечь и вздремнуть.

– А Вы? – поинтересовался Йожеф.

– А мне хочется побыть на пленэре. Именно за этим меня сюда и отправили. – Очаровательно улыбнулся художник.

Одевшись попроще и потеплее, он повесил на плечо этюдник.

– Не бойся, никто не узнает, что ты отдыхаешь. А я – вон в ту рощицу. – Измирский протянул руку в направлении нескольких деревьев, раскачивающихся под порывами ветра в окне. – Только запри дверь.

Йожеф пробормотал слова благодарности. И действительно, этой ночью поспать удалось совсем немного. Бернат, пользуясь отсутствием в городе младшенького, пригласил в ресторан ту самую балерину. Но это случилось только после спектакля, который старший Измирский отсидел на мягком кресле в ложе, а Йожеф отстоял у двери. И потом – полночи рядом со столом любезничающей парочки изображал манекен. За весь день бедолаге даже не предложили поесть! Поэтому он был очень благодарен Иржи за обед и за возможность горизонтально вытянуть гудящие ноги. Да и потом, от кого младшего тут охранять? VIP – территория, по периметру – служба безопасности. Хлопнула дверь, и Фаркаш с облегчением закрыл глаза.

Подвязав длинные волосы резинкой и нахлобучив на голову капюшон от длинного пальто, Иржи вместе с этюдником двигался к замеченной из окна роще. Сильный ветер гнал по небу белые облака. Распустившаяся зелень радовалась Солнцу, размахивая пушившимися ветвями. Все, что захотело расцвести, уже цвело белыми и розовыми душистыми цветами. Невысокая трава мягко пружинила под ногами. Людей вокруг не было. Иржи шел и радовался, замечая извечную игру света и тени, дополняющих и борющихся друг с другом.

Когда он вошел под сень старинных и длиннокосых плакучих ив, то поразился прекрасному переплетению побегов молодой жизни и завядших, умерших еще в прошлом году, трав. Тут же, поставив этюдник на землю, он закрепил маленький грунтованный холст и выдавил на палитру краски. Схватив широкую кисть, он стал стремительно заполнять белое пространство холста.

То, что так поразило его взор, оказалось небольшим, чуть заболоченным озером со старыми облезшими камышами. Оно лежало в низинке и было круглым, как блюдечко. Белые облака и голубое небо словно опрокинулись вниз и легли к ногам художника. Нетронутый человеческой рукой берег, похожий на дорогую раму, радовал глаз изумрудной ровной травой. А на противоположной стороне, у самой кромки крохотного зеленого островка, поднимал подземные воды вверх чистейший родник. Небольшой, около пятидесяти сантиметров в высоту, фонтанчик падал вниз, поднимая тучи радужных брызг, которые разлетались окрест, оседая на траве и покрывая ее алмазными искрами, постоянно меняющими свои яркость и цвет.

Иржи написал этюд, но, вдохновленный необычайностью места, подхватил вещи и решил пройти по берегу. Остановившись как можно ближе к роднику, он поставил новый холст. Отсюда фонтан выглядел просто сказочным. Острым глазом художника Иржи рассмотрел, что струи отнюдь не белые и прозрачные, но каждая имеет свой цвет. Тут перепутывались желтые и зеленоватые, голубые и малиновые оттенки. Причем каждая прядь имела свой размер. Зеленые и голубые были самыми широкими. Малиновые и желтые – у же раза в два. А восхитительный фиолетовый, вплетавший свой локон в общий узор, имел самое тонкое сечение.

Закончив, художник подошел к воде и присел на корточки: там, в глубине, постепенно перемешиваясь между собой, уходили ко дну разноцветные разводы. И маленькие серебристые пузырьки газа, поднимавшиеся вверх, делали источник истинной драгоценностью. Иржи не выдержал и коснулся ладонью ее поверхности.

От пальцев по воде тут же побежали круги, расходясь все дальше и дальше. И вот краски, где была рука, исчезли, а вода потемнела, утрачивая свою глубину, становясь плоской и непрозрачной. Иржи нагнулся ниже: ему вдруг показалось, что там, в ее матовой черноте, промелькнули какие-то силуэты. И точно. Чем сильнее он вглядывался, тем больше видел. Но эти видения были какими-то отрывочными, незаконченными. Иногда он даже не успевал уловить суть, как картинка менялась на следующую. Вот его брат Бернат идет под руку с женщиной в белом платье. Иржи видит его счастливое лицо. Какая-то девушка с неистовой страстью целует молодого человека, а он крепко ее обнимает. На них обоих – старинные одежды. Потом их сменяет молодая женщина с ножом в руках, на котором играют красные отблески … чего? А дальше – старая каменная стена. На ней – извивающиеся в нечеловеческих муках распятые люди: мужчины, женщины… Вот бежит его охранник Фаркаш. В его глазах – слезы. А на руках – бездыханное и окровавленное человеческое тело. Голова так и норовит соскользнуть с локтя и завалиться назад. Черные длинные волосы безжизненно подметают пыль. А потом – огонь и пепел, кружащийся в вышине, словно седой, умирающий снег.

Иржи очнулся. Руки ощутимо дрожали. Еще немного и он бы упал в это озеро лицом. Брюки на коленях промокли. Капюшон слетел, и волосы тоже были мокрыми. Он глянул на воду. Она была абсолютно нормального прозрачного цвета, а фонтан… он просто исчез. Измирский встал, медленно отряхнул брюки от налипшей на них травы, подхватил этюдник и зашагал к отелю, давя в себе желание обернуться.