Борис Ясный - И дым отечества… Рассказы

– Мы с Аленкой занимаем спальню, a Денис спит где попало. Благо и комнат, и диванов хватает! Да ты же его теперь не узнаешь, ему уже 14, самостоятельный!

парень. Компьютеры‚ виртуалка, не то, что мы в морской бой играли!

Денис, сын Димки и Алены пришел домой, когда мы спрыснули нашу встречу и налили по второй. Первым, стуча когтями по паркету в комнату

вломился гитантский коричневый дог и начал обнюхивать меня чуть не доведя до инфаркта:»

Марк! Фу! Свои! Алена, убери пса! – Димка как ни в чем не бывало разливал по рюмкам. —

– Не беспокойтесь, он не укусит, просто знакомится. – Алена взяла Марка за ошейник и потащила в соседнюю комнату, где и заперла, невзирая на протесты и поскуливание.

Может и не укусит, а обнюхает и сразу сожрет! – Я все еще был в шоке! Все засмеялись.

Денис – рослый худощавый парнишка, смущаясь поздоровался, и сразу ушел куда-то в комнаты.

– Поешь чего-нибудь? – крикнула ему вслед Аленка.

– Нет! Мы с ребятами только из «Мак Дональдса», – донеслось из глубины квартиры.

Просидели до ночи, вспоминая молодость, друзей и рассуждая «за жизнь». Под охи и вздохи я поведал, что оформляю документы на выезд. Сходили до ближайшего коммерческого магазинчика и набрали еще водки. Моросило, мокрый асфальт отражал огни машин и фонарей. «Секьюрити» плелись следом.

– Они, что у тебя, не спят? – поинтересовался я.

– О них не переживай, за те бабки, что я им плачу, и ты бы спать бросил!

Димка уже изрядно поддал, и из него начал лезть купеческий гонор.

– Ты думаешь мне с куста обломилось? Черта лысого, я днем и ночью упираюсь, то вагоны пшеницы из Казахстана перебрасываю в Белоруссию, то спирт, который там из нее делают, отправляю в Симферополь на разлив под водку, то эту чертову водку пру назад в Россию, и все время где-то надо подмазать, а где-то замазать!

– Ты же говорил, что у тебя какая-то страховая компания была, что ли?

– Да это когда было! – Димка махнул рукой, чуть нe выронив бутылки.

– Это была фаза первичного накопления капитала!

– Ну ты просто как по Карлу Марксу запел.

Я старался не наступать в лужи, шагая рядом с покачивающимся другом.

– Ага, запоешь, когда под пулей ходишь, – Димка вдруг посерьезнел.

– Деньги то бешеные крутятся: не лимоны, арбузы! Если что, сразу в расход! Да и за крышу «наверх» немало платить надо, они курьера присылают зa деньгами. И все из рук в руки, чтобы не светиться.

Я уже порядком устал и нагрузился водкой, поэтому с трудом вникал в его треп.

– Так ты расписки бери, что ли!

– Ты Боба не врубаешься, Какие расписки, кто тебе их выпишет! У меня тут идейка назревает, – Димка остановился, покачиваясь оглянулся по сторонам. «Секьюрити» тормознули сзади. Димка уставился мне в переносицу и зашептал:

– Дергать надо, пока не спеклись! Бабки за бугор переваливать, и дергать. Ты когда едешь-то?

– Визу поставлю, еще дня два-три дома на сборы и двинусь! – Я быстро трезвел под стеклянным Димкиным взором.

– Вот и ништяк! Приедешь за бугор, открывай на какого-нибудь лошка фирму. Я тебе в счет предполагаемых услуг перекину бабки, а потом ты их снимешь и перекинешь мне. Заработаешь больше, чем сумеешь потратить за всю жизнь!

– Погоди, – я начинал потихоньку соображать, а потом, что весь век от твоих компаньонов бегать по всему миру?

– He кинешь ты, так кинут тебя, – Димка набычился, – кто успел тот и съел. Ты что думаешь состояния честным трудом добываются или с зарплаты откладываются? Повисло неловкое молчание.

– Ладно, забудь! Пошли, Аленка заждались!

Утром, завезя Дениса в школу, Димка подбросил меня к консульству.

– Ты не передумал, может еще погостишь?

– Нет, дома ждут. Если управлюсь, поеду сегодня!

– Тебе, когда освободишься, машину прислать, чтобы до вокзала подбросили?

– Не надо, доберусь!

Мы молча обнялись, он пожал мне руку.

– Hy, жизнь большая, еще свидимся. – Димка улыбнулся и втиснулся в машину. Мигнув поворотником, «Мерседес» отчалил от тротуара. Оформив документы, я отзвонился московским знакомым и двинул на вокзал.

Но еще долго в поезде, прокручивая в голове наш с Димкой ночной разговор, я думал, a может стоило попробовать? Может это и есть тот самый шанс выбраться из нищеты, выпадающий только раз? Почему нет? Что, кишка тонка? Или все-таки это чертово воспитание, не укради, не убий? Боязнь преступить закон, подставить под удар семью и не ожидающих подлости незнакомых людей? Наконец, уже подъезжая к дому, убедив себя в том, что это был просто пьяный Димкин треп, выбросил все из головы.

Провожали нас всем миром. Родственники, друзья, соседи. В непривычно пустой комнате (все вещи были уже или проданы или розданы), стояли накрытые столы. Стульев не было. Все чувствовали себя немного скованно, как на поминках. Фотографировались с нами на память. Жена с тещей лихорадочно суетились, стараясь ничего не забыть.

С собой брали только самое необходимое: посуду, постельное белье, свои и детские вещи, и большую коробку игрушек. Все громоздкое решили не брать. По слухам все это потом мы могли приобрести по приезду, гораздо дешевле, чем перевозить багажом.

На вокзал к поезду на Сочи, откуда нужно было лететь самолетом, ехали в трех машинах: «Mocквиче» и двух «Жигуленках». И тут хлынул дождь, гроза в конце апреля. Кто-то не удержался от банальной шутки: небо -плачет!

Небо плакало и в Сочи, где мы, прождав два дня, садились в свой самолет. Накрапывал дождик, теща плакала, целовала дочь и внука. Тесть улыбался и поддерживал тещу, a мы тащили сумки через таможню. Все было десять раз взвешенно дома т.к. брать с собой разрешалось только 40 кг нa человека плюс ручная кладь.

Чтобы не платить за перевес, я напялил на себя и куртку, и дубленку, и все что мог. Видок был тот еще и когда, проходя через магнитную арку ворот, я вызвал трезвон, никто не удивился. Стали искать металл. Высыпал из карманов уже не нужные Российские монеты, снял ремень с пряжкой – звонок звенит! Начал рыться снова, и нашел газовый баллончик, купленный когда-то по случаю, он так и перезимовал забытым в кармане куртки. Таможенники стали составлять «Акт» на штраф, но выяснив, что уезжаем навсегда, пожурив, отпустили. В зале ожидания было немноголюдно. Почти все пассажиры ожидали наш рейс.

И вот, прогромыхав по бетону, лайнер воспарил в небеса. Два часа полета прошли в лихорадочном возбуждении и предчувствии чего-то необыкновенного. Вдруг сзади раздался чей-то голос:

– Смотрите, Израиль!

В иллюминаторе сквозь рыжеватую туманную дымку виднелась береговая линия. Ослепительно синее море и ржавого цвета массив суши на котором с высоты с трудом угадывались прямоугольники зданий. И вот мы спускаемся по трапу и ступаем нa аэродромные плиты Земли Обетованной – Аэропорт имени Бен Гуриона.