Елена Румянцева - Иди ты в отпуск!

От неожиданности Стаська опрокинулась на спину, поддев ногой журнальный столик. Как в замедленной съемке, я наблюдала за полетом к потолку моего нового планшета и вазы с цветами. В моем воображении зрелище было величественным, мощным. На задворках сознания звучал Вагнер. На деле – все это грохнулось об пол с жутким треском, усыпая номер стеклянными осколками и пластиковыми останками дорогущего гаджета.

Последними прилетели цветы.

Само собой разумеется, Стася не обошлась без членовредительства и в этот раз – при падении толкнула локтем кресло, которое опрокинулось со звуком выстрела, поставив оглушительную точку в вечернем шоу «Привет, тунисская лягушка!». После перевязки локтя с ребенка можно было писать картину «Раненый боец».

Интересно, что причина всех этих бурных событий исчезла бесследно – после тщательной уборки лягушки в номере я так и не нашла. Страшно представить, что она той ночью рассказывала в пруду. Одной валерьянки, наверное, ведро выпила.

С того вечера как прорвало – в номер тянуло всех живых существ, которые пробегали-пролетали мимо наших дверей. Они заглядывали к нам на огонек непринужденно, как в любимый паб.

Гигантские муравьи протоптали колею в душевую через пакет с печеньем.

Ящерицы всех размеров и окрасов не поддавалась исчислению.

Из кроссовки я выудила рогатого жука с антрацитовой спинкой, твердой и полированной, словно письменный стол. С перепугу жук прикинулся дохлым, потом одумался, сорвался с моей ладони и улетел, басовитым гудением напоминая грузовой вертолет.

В наглую желторотую птичку, которая в одно лицо (один клюв?) пыталась упереть сухарь больше себя размером, я просто швырнула тапком. Птичку вынесло наружу вместе с ним и сухарем, и весь вид ее выражал оскорбленное недоумение.

Поэтому на дружелюбный Стаськин шепот: «Приве-е-ет, ты кто такой?», я только лениво подняла глаза поверх книги, которую читала. Мало ли кого принесло к нам в очередной раз столоваться?

Ребенок сидел на корточках и разговаривал… со скорпионом.

Скорпион, подрагивая скрученным хвостом, осторожно ощупывал клешнями воздух и пытался сориентироваться в пространстве. Видимо, он сам не понимал, как тут оказался. Тунисским ветром внезапно занесло.

Не подозревала, что умею так быстро двигаться. Следующие минуты выпали из моего сознания. Очнулась я, уже стоя, держа под мышки дочку на вытянутых вверх руках. За захлопнутой стеклянной дверью скорпион с трудом разбирался с многочисленными конечностями на мозаичном полу дворика. Для него тоже все произошло слишком быстро.

– Как ты его пнула! Ты же могла его сломать! – Стаська неодобрительно поелозила, намекая, что ей неудобно висеть в метре от пола. – У нас осталось печенье, может, покрошим ему?

– Перебьется, – мрачно ответила я, медленно остывая после волны адреналина.

Скорпион стал переломным моментом, подтолкнувшим к мысли, что, пожалуй, хватит с меня местной экзотической живности. К появлению в номере ядовитых змей я не готова морально, а если бы дело пошло и дальше в том же темпе, мы бы с ними непременно познакомились. Однако все решило следующее утро.

Проснувшись, я распахнула тяжелые шторы, впуская солнце в номер.

Даже ранним утром солнца в Тунисе много. Им хочется обернуться, как теплым полотенцем, с ног до головы. Привезти с собой в Питер, подарить по кусочку любимым…

Я вышла во дворик и потянулась так, что во мне шевельнулись все кости, даже те, что по анатомии шевелиться вроде бы не должны. Это были такие «потягуськи», после которых ощущаешь – жить хорошо! Солнце било в глаза, цветы пахли как-то по-особенному ярко, впереди было еще пол-отпуска и целое море каждый день…

– Good morning, Madam! – раздался несколько ошеломленный мужской голос.

Свое состояние я бы назвала – упало все. Забыв выдохнуть втянутый в грудь воздух, я вскинула руку к глазам, прикрыв их от солнца: под колючими кустами сидел маленький практически черный араб в зеленой под цвет травы курточке садовника отеля с тяпкой в руке. Одну клумбу он уже обработал и как раз приступил к следующей, когда прямо на него вывалилась я.

Фишка в том, что, привыкнув к уединенности нашего маленького дворика, утренним солнцем я наслаждалась в неглиже. То есть изумление араба понять можно – не каждый рабочий день тебе являются фигуристые незнакомые тетки топлес в одних труселях в мелкий цветочек. Учитывая религиозные убеждения этой страны, полагаю, что и не каждый месяц.

Осознание того, что каждый из нас видит перед собой, пришло одновременно.

Я пискнула традиционное «ой, мамочки!» и замерла столбом.

Араб сделал замысловатый кувырок, попытался проломиться сквозь кусты и скрыться. Не тут-то было. Кусты дрогнули, но устояли. Садовник в панике побился о живую преграду, потом упал животом на землю и по-пластунски скользнул между стеблями.

Мгновение – наш дворик опять пуст, залит солнцем и тих. На взрыхленной клумбе лежала одинокая тяпочка. Я смотрела на нее и решала важный и очень своевременный для каждой женщины в такой ситуации вопрос – это садовник так восхитился или испугался? Внутренний голос предпочитал склоняться к первому.

К обеду мы переселились на третий этаж, но, как и следовало ожидать, наши приключения на этом не закончились.

Если вам нравится думать, что ваш ребенок спит в тихий час, не стоит неожиданно входить в комнату. Я себя надеждами не льстила, но увиденное потрясло и меня: Стаська самозабвенно скакала на кровати. Стоило мне отлучиться на встречу с гидом – и пожалуйста.

Кровать скрипела, матрац прогибался, но пружины не подводили – дочка подлетала почти на полметра. Темные кудряшки скакали по плечам, щеки горели и глаза сияли в полном восторге от происходящего. В прыжке она изображала что-то вроде взбесившегося воробья, молотя по воздуху руками и радостно повизгивая. Дочка только собралась проделать прыжок с переворотом, но тут увидела меня в дверях. Номер сорвался.

Стася с размаху хлопнулась на живот, и кровать подкинула ее по инерции еще пару раз.

– Ну а что? А им можно?! – Про защиту, которая лучше, когда сразу в нападение, мой ребенок знал интуитивно. Стаська обличающе ткнула пальцем в стену.

Действительно, бурный и ритмичный скрип продолжался, но в соседнем номере. Благодаря отличной слышимости – как будто в нашем. Не только дочка не теряла времени в тихий час.

– Вот когда вырастешь… – тут я споткнулась. Фраза выходила странной. Получалось, что взрослым можно все, даже прыгать на кроватях. От перспектив у ребенка заинтересованно распахнулись глаза. – О них пусть думает их мама, а я отвечаю за тебя. Пошли-ка лучше на море. В баре у бассейна детям мороженое раздают.