Максим Велецкий - Несть

– Не буду, – отрезал Игнатов.

– Тогда я за сделанную химозу не отвечаю. Вы сейчас на Крестовский, смотреть за Сулаквелидзе?

– Нет, сейчас я на Дунайский, там сегодня мужичок от пули околел, буду навязываться безутешной вдове.

– Кто подсобил? Елдышев?

– Нет, Барабаш.

– Он – дебил. Зачем Вы с ним связываетесь опять?

– Интерес мой не в том, чтобы еще один заказ взять, а в платочке «М.М.В.» и вырванных странницах в бумажнике.

– Шутите?

– Уф… Настя, почему «шутите»?

– Это вообще не компетенция Барабаша по определению, этим занимается ФСБ.

– Перестало заниматься уже месяц как. Потому как стало понятно, что ранее убитые с такими же платочками никак не связаны с утечкой данных из таможенной службы. И они сразу отдали это Следственному комитету.

– Почему я об этом не знаю?

– Это я тебя хотел спросить. Ты, вот что, Настя: подготовь мне список проживающих по адресу: Дунайский проспект, дом 26. В алфавитном порядке, исключая престарелых мужчин.

– Вам нужны проживающие или прописанные?

– Прописанные, конечно. Проживающие важны, когда берешься за амурные дела. А тут смертоубийство.

– Сделаю через два часа.

– Всё, Настя, я поехал, спасибо.

– Погодите. Не могу не поделиться опасениями. Я боюсь, что эти платки у нас только время отнимут. Дел-то немерено.

– А я чую, что там что-то очень важное для нас кроется. Не могу объяснить. Кстати, о чуйке. Ты вчера закупорила?

– Да, и, по-моему, экземплярчик отменный. С выдержкой, но без жести. Х/б.

– Это хорошо. Атл а с мне уже обрыднул. И Настя! Не забудь про Шамрикова.

– Я скорее про Локтионова забуду, чем про Шамрикова!

Выехав на внутреннее кольцо окружной автодороги, Игнатов вскоре был остановлен на посту патрульно-постовой службы взмахом полицейского жезла. Он опустил стекло своего внедорожника и дождался высокого крепкого проверяющего.

– Сержант Кротов, проверка документов, – сухо отчеканил человек в форме.

Игнатов протянул бумажник водителя.

– Страховка? – спросил сержант.

– Вот, вот моя страховка, – Юрий указал на иконки на торпеде.

– Ясно. Свидетельство о регистрации тоже там? – спросил сержант с недоброй улыбкой.

– Там всё. Я тороплюсь. Привет Вам от генерала Волчкова, будущий лейтенант Кротов.

Сержант проигнорировал последнюю реплику, внимательно посмотрел на водительское удостоверение и передал по рации данные автомобиля. Вскоре рация прошуршала свой вердикт.

– Николай Васильевич, – обратился он к Игнатову, – данный автомобиль находится в угоне. Прошу Вас выйти из машины.

– Не надо корчить из себя, сержант. И я не буду. Баш на баш.

– Выходите из машины. Неподчинение сотруднику…

– Позвони Стеклову. Не глупи, я ж о тебе забочусь!

Кротов резким движением вынул оружие и направил его на Игнатова.

– Сержант, лучше не стоит! Боборыкин по головке не погладит.

После серии увещеваний и угроз Кротова Игнатов вышел. Сержант заковал его в наручники и привел в помещение поста. Внутри никого не было.

– Дурак ты, Кротов! Ты же тут один, тебя никто не хватится. Отпусти, как отец говорю!

Полицейский по рации доложил обстановку – ему приказали ждать подкрепления, при этом запретив проводить дознание и вести какие-либо записи. Через пятнадцать минут, в течение которых Игнатов снисходительно глумился над Кротовым, в комнату вошли трое. Юрий побледнел. Седовласый подполковник Госавтоинспекции внимательно оглядел задержанного, сидевшего на стуле.

– Оп-ля! Игнатов! А я-то думал сам к тебе заглянуть! – он раскатисто рассмеялся, – а ты, значит, сам ко мне! Сержант, доложи по форме.

Тот откашлялся.

– Товарищ подполковник, в рамках оперативно-розыскных мероприятий по ориентировке №214 мною был задержан гражданин Брославский Николай Васильевич, управлявший…

– Не так, не так! Ты слышал, как боксеров представляют ведущие? Иииииии, в левом углуууууу, поооооприветствуеееем великоиужааааасноо – далее пауза-пауза-пауза – Броооослаааавскоого, аплодисментыыыыыы!!! А судья так резко: «Бокс»! И раз, раз, раз, раз! – он быстро отвесил Игнатову несколько внушительных оплеух.

Сержант попятился назад.

– Знаешь, Игнатов, тебе давно пора огороды сажать да наливки гнать, а не этим вот заниматься. У меня уже коллекция твоих фиктивных документов. Теперь вот каким-то Брославским заделался, гад. Я тебе еще месяц назад сказал – на внутреннее кольцо не суйся, тут тебя даже Гедеонов не хватится! Это мое кольцо! Это моя дорога! Усек, мразь?

Игнатов вобрал голову в плечи:

– Дай мне, Валентин Ильич, хотя бы… Я не спасую. Ветер в спину, как говорится… Не будет больше этой мешанины январской… Я уважаю Светлану. Поверь.

Офицер задумался.

– Я тебе верю. Но «дело прочно, когда под ним струится кровь». А ты со своей демагогией… Хватит этого! Нужны новые люди! А ты? Ты-то каков?

– Я не новый, Валентин. Я обновленный. И не тебе тянуть эту лебедку. Закреф постигнут. Я всегда бью только обухом, так что лезвие смотрит на меня самого.

Подполковник лягнул Игнатова ногой в грудь. Тот вместе со стулом опрокинулся назад.

– Помни, Игнатов, что мне стоит сделать два звонка, и ты на этой трассе будешь милостыню собирать с утюгами в руках. И не зачтется тебе, что мы тогда с тобой блокадницу хромую в четыре ноги напиздячили. Хотя… к чёрту всё! Звоню крайним, – подполковник сплюнул на Юрия.

– Дай мне ход! Два хода!

– Уже звоню Желудкову.

– На Кольцевой есть место под асфальтом, где… Я покажу! Там, где кофр! Митя, пожарник, его ищет!

– Мне до одного места, Юрий, что там ищут пожарные. Шланг свистку не товарищ.

Глаза Игнатова налились яростью.

– Ну и хуй с тобой, мудак тупорылый! Хочешь драки – будет драка.

Подполковник отложил телефон и хлопнул в ладоши.

– Ну наконец-то! Да! Точно! А я всё… всё мямлю: «надо, не надо», «еще рано, уже поздно». Действительно! Ну, голова! Це ді́ло, как говорят еуропэйцы! Лейтенант, как думаете, что делать с этим гражданином? – он посмотрел на сержанта Кротова.

– Не имею понятия, товарищ подполковник! И я сержант.

– А можешь стать лейтенантом. Если хочешь, – он вопросительно посмотрел на младшего коллегу. – По глазам вижу, хочешь.

Сержант резко вытянулся по струнке, всем видом выражая искренний энтузиазм. Все пятеро, включая поднятого с пола Игнатова, вышли на воздух и проследовали к проему в высоком бетонном заборе, разделявшем автодорогу и прилегающую промзону. На земле лежал всё еще не растаявший апрельский снег.

– Вот тут, вдали от посторонних глаз, мы с тобой, стукачонок, и порешим, – зло цедил подполковник.

Освобожденный от наручников Игнатов потирал запястья.

– Чего тут решать, Валентин Ильич? Ставки сделаны. All-in.