Руслан Абубакиров - Разговор после смерти

– Человеческие существа сделали ужасную трагедию из смерти. И я видела, во всех этих недавних переживаниях, я видела, как множество, множество бедных человеческих существ разрушаются теми самыми людьми, которых они больше всего любили! Под тем предлогом, что они мертвы. Люди устраивали им очень скверные времена .– Женщина прервалась и глубоко вздохнула. А мужчина поднял на нее глаза и спросил:

– Разрушались?

– Да, сжигались. Или хоронились в ящике без воздуха и света – будучи полностью сознательными – старушка акцентировала внимание мужчины на этом словосочетании и продолжила:

– И просто потому что они больше не могли выражать себя, люди объявляли, что они «умерли». Они просто не тратили время, заявляя об их смерти! Но они были сознательны. Они сознательны. Вообрази кого-то, кто больше не может говорить или двигаться – согласно человеческим законам он «мертв». Он мертв, но он сознателен. Он сознателен, так что видит людей вокруг себя: некоторые из них рыдают, другие… если он хотя бы чуть-чуть ясновидящий, он также видит, что некоторые веселятся. И тогда он видит, как его кладут в ящик, как опускается крышка, запирая его: «Ах, теперь все кончено, они собираются предать меня земле!» Или же его берут туда [в крематорий] и тогда огонь в рот – когда он полностью сознателен.

Недавно я переживала это. Я видела это. Прошлой или позапрошлой ночью, по крайней мере два часа я была в неком мире – тонком физическом мире – где живущие смешиваются с мертвыми без ощущения разницы, там совершенно нет разницы. Например, когда Мриду (старая повариха Шри Ауробиндо, толстая как бочка) была в своем теле, обычно я видела ее по ночам, может быть, раз в год (возможно, и реже). Годами она просто не существовала в моем сознании… но после того, как она оставила свое тело, я вижу ее почти каждую ночь! Там она такая же, как и была прежде, – женщина сделала жест руками как будто охватывает что очень широкое, объемное- , но больше не тревожащаяся, больше не беспокоящаяся. И там были как живые… что мы называем «живые» и «мертвые» – они были все вместе, ели вместе, гуляли вместе, развлекались вместе; и все в милом, спокойном свете – приятном, очень приятном. «Вот! – подумала я. – И люди проводят резкую границу, говоря: «Теперь он умер». Умер! И что в самом деле изумляет, это способ, каким они считают тело несознательным предметом, а тело все еще сознательно!

Тело рассматривается как предмет: «Что теперь! Давайте поскорее от него избавимся: какая досада, оно еще путается здесь под ногами». И даже те, кто наиболее опечален, не хотят видеть это; для них это слишком болезненно. — затем сцена как будто прервалась, и тут же возобновилась с нового места, словно монтажер фильма неудачно оформил переход. Далее женщина продолжила:

– Даже когда тело в совершенно плохом состоянии, требуется, по меньшей мере, семь дней, чтобы жизнь формы оставила его. И для практиковавших йогу эта жизнь сознательная. Так что вы сжигаете людей спустя несколько часов после медицинского заключения о смерти, но жизнь формы еще никуда не ушла, а в тех, кто практиковал йогу, она сознательна.

Картина исчезла, а Тимур приуныл от подобного откровения, он когда-то занимался различными духовными практиками, и перспектива быть похороненным заживо его далеко не веселила. Он принялся искать в себе перечисленные Кришной вещи, которые при жизни принято называть грехами. Но Кришна прозревающий всё и вся тут же откликнулся:

– Не впадай в уныние, оно ведь и по христианским канонам суть грех. Тем более, что ты сейчас под крылом того, кто всё это замыслил, и в чьих руках делать поблажки. Выше нос, мой друг. – Тимур поднял глаза и увидел, что в переливах изумительного искристого розово-голубого света появились смутные очертания человека с короной на голове, вокруг которой сиял ореол солнечного света, одетого, как ему показалось преимущественно в синие цвета с элементами золотого.

– Блистательно выглядишь – вырвалось из уст человеческих при виде очеловеченного Господа.

– Да! Мне тоже нравится, как от лучших ваших модельеров – весело ответил Кришна.– «А Бог-то оказывается, с юмором товарищ! – подумал Тимур и впервые свободно рассмеялся.– Какое счастье! Какая невыразимая удача, быть в друзьях у самого Шри Кришны!!! Он так легко меняет мое настроение и самочувствие» Тимур немного насладился зрелищем и своим мыслям, и, хотя сначала хотел уточнить, кто такая «мать», но неожиданно для самого себя задал совсем другой вопрос, словно кто-то отбирал и делил вопросы на важные и не очень:

– Так значит войну, да и вообще войны, раздули, и раздувают вот те двое асуров, двое твоих бывших соратников? Вся вина на них, получается?

– А вот тут поправка: если мы берем конкретную вторую мировую, то фашизм, как причина той войны, зародился там, где человеко-ненавидящее меньшинство предприняло конкретные деструктивные шаги, а сонное, ленивое и равнодушное большинство сделало вид, что ничего не видит и, как следствие, ничего не предпринимало. А при такой аморфности и невежественности масс, вот эти двое и вступили в свои права, один сеял ложь, другой смерть, кстати и со стороны союзников невежества и равнодушия было не меньше. Вот и столкнулись две невежественные силы, ведомые крупными специалистами в деле скандалов, обмана, предательства, корыстолюбия, страдания и смерти. Вспомнил как воевал в прошлой жизни?

Тимура этот вопрос ошарашил, и заинтересовал, и напугал одновременно: «Кем я был, а главное: на чьей стороне воевал? Я, конечно, иногда чувствовал, что вроде как в прошлом у меня был боевой опыт, но за кого я кровь проливал? А ну как за фашистов? В Саласпилсе, эсэсовцем.., тогда как?» Но исследовательское любопытство одержало верх над всеми остатками трезвой мысли, укрепиться в главенствующем положении разума людского.

– Ну вдохни глубоко – подсказал Кришна – внеси покой во все уровни… Та-ак… Та-аак…

Тимур глубоко вдохнул, голова его слегка закружилась, он, почувствовав тяжесть во всем теле, лег на спину, закрыл глаза и еще раз глубоко вздохнул. И пригрезилось сыну человеческому поле пшеничное все в дыму и огне, и словно день превратился в ночь, а из глубин сознания выплыло слово – «Прóхоровка»; увидел он как стоит на вершине поросшего густым лесом берегового утеса и смотрит на серебряную гладь широченной реки, а в голове мысль – «Днепр». Вдруг, резкий переход, и он уже заезжает в какую-то красивую долину всю покрытую зелеными лугами, мимо небольших ветвистых рощиц, позади которых виднеются невысокие буро-зеленые горы, взлохмаченные хвойными лесами. Он въезжает в румынскую деревушку и точно знает, что она именно румынская, и что он тут уже бывал когда-то. А за нею будет городок и он помнит его название: «Фокшáны». Затем, он вдруг оказывается у развалин большого красивого каменного моста через широкую реку, разрезавшую красивейший город Европы на равнинную и гористую части, и в голове его возникает одно-единственное слово – «Будапешт». Потом он опять переносится в другую местность и стоит перед позеленевшей бронзовой статуей всадника, что перед величественным подковообразным фасадом какого-то старинного дворца, а мысль одна – «Хóфбург». Далее, перед его мысленным взором мелькают кресты готических башень каких-то католических соборов, и картина вновь меняется, и он на большом пароме переплывает реку, а на берегу видны серо-черно-зеленые ДОТы береговых укреплений и снова одна мысль: «Хэйхэ́» ( ДОТ – долговременная огневая точка) – стационарное фортификационное сооружение или укреплённый опорный пункт. – из Википедии ) Полотна воспоминаний еще некоторое время повсплывали в виде пейзажей Китая и Тимур очнулся.