Уилбур Смит - Триумф солнца

– И я рад видеть тебя, всемогущий эмир, – низко поклонился тот. – И молю пророка, чтобы он ниспослал тебе удачу. – И протянул Осману серого голубя, которого прижимал к груди обеими руками.

Эмир взял птицу и нежно погладил по голове. Та тихо заворковала в ответ, а он быстро развязал шелковый шнурок на ее лапке и снял свернутый трубочкой клочок рисовой бумаги. Развернув его на коленях, прочитал и злорадно ухмыльнулся, ощутив, как свалилась с плеч тяжелая усталость. Немного подумав, он более внимательно перечитал последнюю строчку короткой записки. «Я видел его лицо при свете луны, – говорилось в ней. – Это тот самый франк, которому удалось избежать вашей мести в битве под Эль-Обейдом. Тот самый, известный под именем Абадан Риджи».

– Позовите всех моих аггагиров и оседлайте Хумумайю, – решительно приказал он. – Мы отправляемся на север. Мой давний враг сам пришел к нам. – Слуги опрометью бросились исполнять приказ хозяина.

– Слава Аллаху, что не придется прочесывать пустыню Монассир вдоль и поперек, – поделился Осман своими мыслями с Хасаном бен Надиром и аль-Нуром, которые стояли у входа в палатку и ждали, когда слуги приведут им лошадей. – Нам известно, когда и где он переправился через брод, и осталось только одно место, куда он стремится.

– От переправы до того места, куда он сейчас направляется, чтобы добраться до Хартума, не меньше двухсот пятидесяти миль, – резонно заметил аль-Нур.

– Это хороший и выносливый воин, – добавил Хасан бен Надир. – Мы видели его во время сражения под Эль-Обейдом и знаем, на что он способен. Он постарается ехать как можно быстрее и в конце концов погубит своих верблюдов.

Осман кивнул в знак согласия, поскольку хорошо знал человека, за которым так долго охотился. Конечно, Хасан прав: тот ни перед чем не остановится и до смерти загонит своих животных.

– Дня через три, максимум четыре этот человек сам попадет в нашу сеть, как маленькая рыбешка.

Конюх привел ему Хулумайю, и та радостно замотала головой, узнав хозяина. Осман нежно похлопал ее по морде и дал пожевать немного хлеба, пока поправлял уздечку и проверял седло, рассуждая вслух:

– Он очень осторожен и будет держаться подальше от берега, пока не выберет место для переправы. Интересно, где он собирается это сделать? – И, не дожидаясь ответа, снова похлопал лошадь по морде. – К югу от Омдурмана или к северу? Нет, вряд ли он пересечет реку к северу – там очень сильное течение и всех его верблюдов вместе с багажом отнесет прочь от города. Он должен переправиться южнее Омдурмана, чтобы течение Бахр-эль-Абьяда, – употребил он арабское название Белого Нила, – отнесло его вниз к Хартуму.

В этот момент кто-то кашлянул, переступив ногами по пыльной земле. Только один из его помощников мог осмелиться прервать своего хозяина. Осман недовольно зыркнул на аль-Нура – самого надежного и преданного воина.

– Говори, Нур. Пусть твоя мудрость ублажит нас, как прекрасное пение небесного херувима.

– Мне кажется, что этот франк умен и хитер, как степной шакал. Он может рассуждать примерно так же, как это только что сделали вы, и поэтому, хорошо понимая вашу логику, сделать нечто совершенно противоположное. Например, переправиться через реку далеко на севере, а потом быстро добраться до горной гряды и попытаться переплыть через Бахр-эль-Абьяд, а не Бахр-эль-Азрак.

Осман покачал головой:

– Он не дурак, как ты сам только что сказал, и неплохо знает эти места. Он знает, к примеру, что самая большая опасность подстерегает его не в безводной пустыне, а вдоль берега реки, где сосредоточены все наши племена. Неужели ты считаешь, что он отважится дважды пересечь реку, вместо того чтобы сделать это один раз? Нет, он будет переправляться через Бахр-эль-Абьяд и именно южнее города. Вот там-то мы и будем его ждать.

Осман легко запрыгнул в седло, и аггагиры последовали за ним.

– Мы едем на юг.

Они окунулись в приятную вечернюю прохладу, оставляя за собой длинный шлейф красноватой пыли. Осман Аталан скакал во главе отряда, постоянно пришпоривая свою быстроногую лошадь. Проехав несколько миль, он резко натянул поводья и приподнялся на стременах, оглядывая раскинувшуюся перед ним полоску земли. Слева едва виднелись верхушки пальм, обозначающих береговую линию, а справа до горизонта тянулась мрачная пустыня Монассир, через две тысячи миль незаметно переходившая в еще более жаркую и безлюдную Сахару.

Осман спрыгнул с лошади и похлопал ее по загривку. Верные воины последовали его примеру.

– Абадан Риджи сделает большой круг на запад, чтобы держать в поле зрения реку и перебраться на другой берег в удобном месте, – заключил эмир. – Затем выйдет из дикой пустыни и попытается проскользнуть через охраняемую нами территорию под покровом ночи. А мы оставим посты наблюдения вон там и там, – показал он на обширную территорию береговой линии. Воины молча кивнули в знак согласия, хорошо понимая поставленную перед ними задачу. – Нур, возьмешь своих людей и поедешь вон туда, а ты, Хасан бен Надир, отправишься в другую сторону.

Пенрод гнал верблюдов с такой скоростью, что далеко не каждый человек мог выдержать, не говоря уже про животных. Они преодолевали не менее восьми миль в час и ехали без отдыха и остановок более восемнадцати часов. Однако даже для выносливых животных есть свой предел. Оба всадника также совершенно обессилели, и Пенрод решил сделать привал. Они отдыхали часа четыре, если верить карманным часам Пенрода, но когда стали поднимать верблюдов, один из них – самый старый и слабый – наотрез отказался продолжить путь. Не долго думая Пенрод пристрелил загнанное животное, и, распределив его груз по остальным верблюдам, они помчались дальше с прежней скоростью.

В конце следующего восемнадцатичасового этапа Пенрод прикинул, что до Нила в десяти милях от Хартума им предстоит преодолеть еще как минимум девяносто, а может, и все сто миль. Якуб с ним согласился, хотя его расчеты строились по совершенно другим критериям. Судя по всему, они уже прошли половину пути, но это стоило им слишком дорого – тридцать шесть часов напряженной езды и только четыре часа отдыха. Они попытались накормить верблюдов, но те решительно замотали головами, отказываясь принимать скудную пищу да еще в таком мизерном количестве.

Когда верблюды отдыхали от второго перехода, Пенрод осмотрел каждое животное и проверил содержимое кожаных бурдюков, определяя запасы воды. Обдумал соотношение груза, длину предстоящего пути и физическое состояние каждого животного и в конце концов решил испробовать другой план. Он тут же изложил его Якубу, на что тот тяжело вздохнул и почесал бок, высоко задрав длинную арабскую рубашку. Это означало, что его одолевают серьезные сомнения. После долгих раздумий он неохотно кивнул, но так и не подтвердил согласие словами.