Светлана Богдан - Символы и метафоры

За окнами падал снег. В камине потрескивали дрова. Олег Сергеевич сидел в кресле у большого окна гостиной и читал газету поверх очков на носу. Елена Александровна находилась у противоположной стены комнате на диване увлечённая вышиванием.

– Олежек, почему бы нам не поехать на Новогодние праздники куда-нибудь? – неожиданно произнесла Елена.

– Куда? – хмыкнул муж.

– Куда-нибудь за границу.

– За границу, – промычал он.

– Давно мы никуда не выезжали.

– А кота куда?

– В кошачью гостиницу на неделю. Уход там хороший.

– Не знаю. У меня горящие проекты. Возможно, что придётся работать на праздники.

– У тебя всегда горящие проекты. Всех денег не заработаешь. Мы давно нигде не отдыхали.

– Только займись сама этим вопросом. Мне некогда, – снова уткнулся в газету Олег.

Елена посмотрела на мужа, спрашивая себя, почему они всё ещё вместе? Их давно уже ничего не связывает. Чувств давно нет, осталась всего лишь привычка. Вместе с тем, Елене было жаль мужа, его слепое поклонение материальных благам, которые грузом тянут на дно духовной деградации. Через два дня Елена Александровна рассматривала туристический каталог в агенстве путешествий.

– Ну как? Определились? – звонкий голос менеджера по туризму вырвал Елену из внутреннего диалога.

– Даже не знаю.

– Вы хотите активный отдых или «бегемотиком»?

– Бегемотиком?

– Значит лежать на пляже все время без поездок куда-либо.

– Нет, «бегемотиком» не хочу. Где это? – взгляд Елены упал на маленькую фотографию в углу страницы каталога.

– Амм, это в Венеции, – посмотрела в каталог менеджер.

– Как меланхолично, – вглядывалась в маленькую картинку Елена.

– Если Вы хотите туда поехать, то надо всё оформлять уже сейчас. Пустых гостиниц в канун Рождества не будет. Очень оживленное время.

Через два часа Елена Александровна в одиночестве сидела в пиццерии на углу, напротив банка в котором работал её муж. Елена хотела зайти к нему на работу и поделиться новостью о грядущей поездке в Венецию на двоих.

Ароматная пицца с тянущимся сыром приятно щекотала вкусовые рецепторы языка. Елена жевала долго, тщательно каждый кусочек. Люди заходили, заказывали себе еду, садились за столики, с озабоченными лицами быстро жевали, запивая всё газировкой, и уходили. Елене не хотелось уходить. Заказав вторую и третью пиццу, она поняла, что необходимо остановиться.

«Что это я так много ем? Не в депрессию ли я начинаю сваливаться?» – она отодвинула от себя половину пиццы.

– Сдался тебе этот Кейптаун. Ну что там такого? – недовольно скривился Олег.

– Я вот тут читала…

– Что ты там опять читала? Кончай читать, сильно заумная станешь и по-человечески разговаривать не сможешь, – перебил он любовницу.

– Там очень красиво. Я хочу посмотреть на негров, – с умным видом возразила Лилька.

– Африканское солнце не для твоей королевской кожи. Поедем лучше на Мальдивы. Там самые лучшие пляжи в мире, – мягким голосом сказал Олег.

– Ты что разве меня совсем не любишь? – насупилась Лилька.

– Ну чего ты? Люблю, конечно люблю.

– Свою старуху везде возил, а меня не хочешь, – обиделась она.

Олегу было неприятно слышать подобного рода реплики в адрес своей жены, но он принимал это за обычную женскую ревность, которая ему льстила.

– Эх, молодая ты ещё, Лилька, глупая. Да я тебя больше всего в жизни люблю, – обнимал он её.

– Нам бы ребёночка, – робким голосом заявила содержанка.

– Зачем тебе ребёночек? Что ты с ним будешь делать? Сама ещё ребёнок, – искренне удивился он.

Самое удивительное в жизни – её непостоянство и вечные перемены. Нет статичного положения, вечное движение по циклическому овалу без остановки. Меняется абсолютно все, всё и всегда или всего лишь повторяется? В любом случае, ничто не ново под этим небом. Каждый год на уличых столбах развешивали мигающие новогодние гирлянды и пожеланиями счастливого нового года. Новый год неизбежно наступал и без пожеланий, а вот счастья как-то не наблюдалось. В витринах магазинов красовались неоновые деды морозы в санях. На площадях устанавливали зелёные елки, которые никому не было жаль срубить только для того, чтобы дерево погибло, постояв на радость детворы две недели, а после отправившись в местную котельню. У народа на время повышался общий фон оптимизма, который опускался ниже критического после похмелья. И так год за годом. Вся радость новогодней суеты заключалась в предвкушении праздника и возможных перемен к лучшему. Само празднование Нового Года каждый проходило по старой традиции: трясти полными водки рюмками, пожирать селёдку под шубов и оливье, поздравлять во всю глотку, желая всех благ, а в конце феерично бить друг другу морды, наутро ничего не помня. Елена не ощущала никакого новогоднего подъёма. В институте закончились рабочие будни. Студенты спешно подчищали последние хвосты перед зимней сессией, а для Елены начинались двухнедельние каникулы. Вернувшись с работы пораньше, Елена застала мужа, собирающего свои вещи.

– Ты куда? – удивилась она.

– Да вот, – растерялся Олег.

– В командировку?

– Своего рода…

– Надолго? – Елена сняла рабочую одежду, вешая в шкаф.

– Надолго. Насовсем.

– Как это? – не поняла Елена.

– Я ухожу. Я встретил другую и полюбил.

Елена вытаращилась на мужа.

– Хм, полюбил… Молча погуляй себе, не собирая чемоданов, – холодно посоветовала она.

– Уже полгода гуляю. Я такого раньше никогда в жизни не испытывал. Пришло время. Устал прятаться.

– Полгода? – развела руками Елена, пытаясь сохранять спокойствие.

– Лен, давай не будем.

– Что же в ней такого, чего нет у меня?

– Тебе тридцать шесть, а ей восемнадцать.

Елена растерянно уставилась в пол.

– И вот так просто? Все эти годы ничего не стоят, получается. Ведь я… Ты к ней?

– Да, к ней.

– А я?

– А тебе – кот.

– Жертвенная щедрость, – хмыкнула Елена.

– Говоря о щедрости… Сейчас у тебя депрессия начнётся и всё такое, так что я все твои расходы пока беру на себя, – открывал входную дверь Олег.

– Ничего мне от тебя не надо, – тихо прошептала

Елена, бессильно опустившись на колени на ковёр посреди гостиной. Щёлкнул замок. Олег ушёл. В воздухе квартиры был запах его туалетной воды. Елена долго приходила в себя. В ступоре она достала мобильный телефрон и написала Олегу длинное сообщение в котором высказала всё, что только обиженный эгоизм мог ей подсказать. Она беззвучно плакала, пока не уснула.

Зазвенел телефон. Опухшие веки едва открывались. Жутко болела голова. С трудом поднявшись с ковра, Елена пыталась сообразить в какую сторону идти в сумраке комнаты. Запнувшись о кота, растянувшегося у ножки дивана, она едва не упала. С трудом добравшись до звенящего аппарата, Елена подняла трубку. В трубке молчали. Елена почему-то подумала, что это была разлучница. Повесив трубку, она пошла в ванную комнату.