Игорь Райбан - Удар на четыре стороны Света

И отдыхая после продолжительных забегов, смотрел на то окно и гадал: почему там горит свет, зачем, для чего.

Возможно там тоже кто-то не спит по ночам, так же как я, он экономит время. Или горит в ночи, показывая дорогу к чему-то, сигнализируя маячком.

Хотя может непросто, и это такой тайный знак.

А может статься, тот житель работает по ночам.

Наверняка пишет книжку, вроде детских сказок для малышей, почему-то думалось.

Что может быть… вариантов много, так и не понимал, для чего горит свет. Порой думать и гадать надоедало, снова отчаянно бросался в бег. Но в следующую ночь, любопытство брало свое. Снова останавливался и мучился странным вопросом без ответа. Сейчас в проёмах нигде не горело, поэтому стоял и ни о чём не думал. За тёмной плоскостью стола, отрывком от всего, наискосок развевался хвост не спящей Маты. Потом кошка подошла, лениво развалилась между голых ног, притворилась что умерла, только её хвост ритмично ходил маятником от одной ноги к другой.

– Ты почему не спишь? – раздался тихий голос Лилии.

– Иди ко мне, соскучилась, хочу ещё чем-то заняться. А ведь завтра так рано вставать на работу.

– Ну и что?! Пойдём гулять?

Надумал прогуляться по улицам, раз сегодня не получилось с пробежкой.

– Как? Прямо счас?!

– Ну да. Пошли, а то всю жизнь можно проспать.

– И мороза почти нет, – предложил идею, немного оборачиваясь, чтобы посмотреть, как отреагирует и вообще на неё полюбоваться.

Лилия встала с постели, сбросив одеяла на пол, тоже совсем неодетая, никого не стесняясь.

Её матовая кожа молодого тела светилась, особенно не загорающие интимные места: вызывавшие острое желание холмы упругих грудей, призывающие к себе мужское естество налитые женские бёдра.

В темноте комнаты она стала нереально прекрасной обольстительной сиреной, фантастической наядой с распущенными волосами, она походила на русалку с крутым изгибом бёдер после утончённой талии, только без рыбьего хвоста.

– Ты точно странный романтик. Странный и необычный, – она прижалась обнажённой грудью, щекоча мою спину оттопыренным соском.

– А-а! – Лия случайно наступила на хвостик Маты, кошка слегка царапнула её.

– Оденься, соседи увидят тебя голую.

– А сам-то тоже голый стоишь! Смотри, застудишь, и отвалится, – совсем без стыда заявила она, игриво дёргая меня за ухо.

– Угу, давай одевайся.

– У тебя есть сигареты? А то курить очень охота.

– Нету. Хотя может есть, надо искать куда их закинул. Потом поищу. После прогулки будет тебе курить, кофе с какао, и даже тёплая ванна с рюмочкой коньяка.

– Ах скажите, какой вы строгий, прямо совсем правильный и…, – она запнулась, подбирая слова.

– И какой же?

– А такой, не знаю, старомодный – вот. Другой бы мужчина на твоем месте, трахал бы меня всю ночь не слезая.

– К чему это ты говоришь?

– Да ладно, извини. Не обижайся. Всё – я одеваться! – безапелляционно заявила она, собирая разбросанные вещи по комнате и удаляясь в ванную, соблазнительно отсверкивая в полутьме квартиры молочно—белыми половинками ягодиц.

Для процесса одевания, секретного женского туалета, который не для посторонних глаз.

Что тут обижаться, кроме как на самого себя, тоже стал готовиться к спонтанной прогулке: трусы, джинсы, футболка, толстовка, ну и носки тоже, как без них обойтись.

Вместе мы собирались недолго.

Весь дом полностью спал, стараясь поменьше производить шума, крадущейся парой спустились по ночным этажам.

На улице стоял лёгкий морозец, обдавая нас тихой свежестью.

Наверно в этом году будет зима не такая суровая как прежде.

Укрывая белоснежным покрывалом, грязный замерзающий асфальт и продрогшую до самых почек землю, падал снег негустыми хлопьями мелких снежинок, чтобы потом похрустывать под нашими ногами.

Сначала обошли пару раз вокруг ёлочки со снеговичками и несколькими детскими ледяными горками.

– Будешь кататься Лия? – кивнул на горку.

– Шутишь?! С ума сошёл?! Тебе сколько лет, дяденька?

– «Мои года, моё богатство…» – пропел строчку. – Много! – а что?

– Вот рёбенок: вырос – а всё детство в жопе играет.

В курточке с воротником подбитым мехом, в шапочке украшенной тоже комочком меха наверху, шаловливо блестя глазами, Лия казалась озорной зайкой, а я старым волчарой.

– Да причём тут возраст?! Скажи: почему мы взрослые боимся показаться детьми?

– Не знаю, так положено: мы взрослые, а дети это дети.

– Ладно, как хочешь. Тогда пошли дальше, покажу что-то.

– Что покажешь?

– Да так, там увидишь.

Переваливаясь с ноги на ногу, тесно прижавшись друг к другу, неспешным шагом я с Лией, направился в другие места моего спального района. Мне почему-то нравилось её называть Лией, а не Лилией. Не знаю, она была не против сокращения.

В этом стало доверительное чувство в наших нечаянно возникших отношениях. Так бывает между двумя людьми, когда пробегает искра притяжения друг к другу.

Наверно знакомо каждому, кто хоть раз влюблялся в жизни.

В мечтах наивно построенных, представлял как у нас с Лией все хорошо: как занимаемся любовью по утрам, как вместе летим в Китай, на тот райский остров, как лежим на пляже, как… буйной фантазии не было границ.

Мы как раз стали проходить возле того дома возле школы.

В доме также сейчас выбивался свет зёлёными полосками в том окне. Спросил Лию, что она думает об этом:

– Вон видишь окно, где свет?

– Да. И что такого?

– Не знаю. Этот свет горит постоянно всеми ночами. Помнишь, наверно читала Грина, «Зелёную лампу»? Может там тоже?

– Нет, не знаю. А кто такой Грин?

– Да писатель был такой давно, про Ассоль вместе с «Алыми парусами» он тоже написал.

– А, понятно. И что там зелёная лампа делала, расскажи? – попросила Лия.

– Не помню деталей, так в общих чертах, могу лишь сказать, – стал пересказывать ей, что помнил из сюжета книжки забытого классика.

Там написано почти так: герой тоже залип на окошко, в котором постоянно вечером и ночью горела зелёная лампа.

Он думал, думал, потом ему надоело, и он пошёл разбираться в ту квартиру, что там не так. Или он оказался случайно, не помню.

Смысл рассказа в том: что влюблённый в одну привлекательную особу мужчина, умирая от смертельной болезни, наказал сторожу (подобранному на улице старому бомжу), присмотреть за его квартирой с условием, что тот будет каждый вечер зажигать настольную лампу с зелёным абажуром.

Тайный знак, что мужчина ещё жив, он помнит ту особу, ждёт её и любит всегда. Не помнил, чем там всё заканчивалось дело, своими словами пересказывая концовку произведения на другой лад.

Тут дошло, что сюжет точно про меня.

Почему раньше не заметил, клял себя.

Давая себе слово, что потом обязательно перечитаю Грина.