Борис Ярне - Синтез

– Угу, волк или овца, – рассеянно добавил Максим.

– Или так. Хотя тех, что на вершине, волками бы я не назвал. Во всяком случае, далеко не всех. По большей части там одни свиньи. И чем дальше от создания существующего общества, тем их там больше. Но таков закон природы. Ты либо над законом, либо под.

– А вы, надо полагать, вне закона? – спросил Максим.

– Я не хочу иметь ничего общего ни с этими скотами, ни с этим рабским стадом. Я хочу быть свободным. Ведь, даже находясь на вершине, и имея возможность быть таковым, нужно обладать недюжинной силой, чтобы воспользоваться этой возможностью. Богатства делают человека независимым до определенной степени. В какой-то момент происходит смена ролей и человек становится рабом своего имущества. Он должен тратить на него все свои силы. А он не может или не хочет. Тут-то ему нужна помощь, и он уже перестает обладать всей полнотой власти.

– Я попробую угадать. На помощь ему приходите вы! – сказал Максим.

– Не обязательно. Без меня там хватает деятелей, вращающих все мировые богатства в своём кружке, дуря башку народу. Вся экономика, юриспруденция, и прочая шушера, все эти подсосы и присосы! Вся эта шваль служит хозяевам жизни, которые утверждают, что служат народу.

– Если вам так жалко народ, а вы такой сильный, что ж вы ему не поможете?

– Ха! Мальчик мой, кто сказал, что мне жалко народ? Народ – это понятие условное, оно состоит из каждого отдельного человека, который теоретически сам хозяин судьбы. Но, теоретически. Я тебе уже привел пример с архитектором. Неужели ты думаешь, что кто-то из этого самого народа откажется от предложения оказаться на вершине, владея всем? И ты думаешь, оказавшись там, он вспомнит о своих согражданах. Хрен! Как бы рабы не ненавидели своих господ, каждый раб мечтает стать господином и иметь своих рабов. Свобода! Это красивое слово, которым борцы за неё прикрывают свою жажду власти. Люди обманывают друг друга, но в первую очередь сами себя, утверждая, что тот уровень благосостояния, которого они достигли, это то, чего они хотели. Они не признаются в том, что не способны на большее, но при первой возможности получения этого большего ринутся за ним и придумают в качестве оправдания что-то ещё. Уровень твоего социального статуса и благосостояния прямо пропорциональны размерам кучи дерьма, содержащегося в тебе.

– Ну а вы? – спросил Максим.

– Что я? Я тот, кто есть, и я считаю себя свободным.

– Сидя в камере? – полюбопытствовал Максим.

– Что ж делать, – ухмыльнулся Леонардо, – это цена моей свободы. Я ещё не закончил свое движение, поэтому моя свобода – это лишь ступень.

– Я не очень понимаю, – признался Максим.

– Я достаточно силен, чтобы занять определенную ступень свободы, но во мне не хватает дерьма, чтобы достигнуть самой вершины.

– У свободы есть ступени? А без дерьма никак нельзя обойтись? Можно привлечь какую-то силу, – не знаю, – дополнительную? Вы же ведь тоже не признаетесь в том, что её, силы, не хватает.

– В отличие от свободы, силы не бесконечны. Я ещё не достиг полного самоудовлетворения. Я способен на большее! Я смотрю вверх! Я достигну этого верха, и буду держаться там, пока… – Леонардо замолчал.

– Пока? – спросил Максим.

– Пока не появится более сильный.

– И сместит вас?

– Или встанет выше. В любом случае мне придется уйти со сцены совсем.

– Зачем уходить?

– В одном стаде двум быкам не место. – Леонардо замолчал. – Всему когда-то приходит своё время, и ничего с этим не поделаешь. Но я доволен. Именно сейчас я доволен своей судьбой, и чтобы там ни было, а хорошего там не было ничего, я доволен, что сейчас я именно тот… – Леонардо снова примолк. – Ни черта я не доволен! Да, я изверг, мерзавец и прочее, но сам себе царь… и у меня есть дочь…

– Царь?

– Да царь, разве лев, не царь? А я Лео.

– И как у вас становятся царями? – справился Максим.

– Ну, я тебе уже представил несколько вариантов на выбор.

– Что-то размеры куч меня не очень вдохновили. Или это касается свободы?

– Такова жизнь. А вообще, никто тебе не запрещает изыскать свой путь.

– Свой путь, – повторил Максим, – осталось его найти.

Леонардо внимательно посмотрел Максиму в глаза.

– В тебе что-то есть. Не могу понять, что, – сказал он. – Ты чем, вообще, занимаешься?

– Я ищу.

– Что ищешь?

– Путь. Точнее, себя, чтоб потом искать путь… – Максим задумался. – Лучше я не буду углубляться. А что с вашим путем?

– Не очень-то он был веселый, – рассеяно произнес Лео. – Много потерь, которые никак не могу забыть, как бы ни глушил в себе эту никчемную сентиментальность. Этому пороку, боюсь, подвластны даже самые сильные личности.

– Я прошу прощения. – Максим вдруг что-то понял. – А ваша история про архитектора как-то связана с вами?

– Нет, – ухмыльнулся Лео, – кроме того, что я действительно в детстве намеревался стать архитектором. Кстати, мы забыли об одном из самых главных моментов, влияющих на судьбу, как, собственно, и на все. Случай! И не важно, счастливый он или нет. Счастливый может привести к несчастью, так же как и несчастный к удаче. На выбранный путь меня подвигла потеря друга. Хотя об этом я могу говорить только сейчас. Тогда, осознав эту потерю, да и потом, долгие годы, я никак не думал, что может произойти именно то, что произошло. Не важно. Это было первое, что я понял, и что я после как-то связывал с моим нынешним статусом, если можно так сказать. И именно то, что в какой-то момент друга у меня не стало. Звали его… Да не важно, как его звали. Допустим, Ник.

Мы были с ним ровесниками и учились в одной школе, в одном классе, более того, мы жили в одном доме, в одном подъезде. Одним словом, знали друг друга с самого детства. Но это ещё не всё. Наши родители работали вместе. Мой отец был инженером НИИ при нефтеперерабатывающем заводе. Отец Ника работал там же, в одной, с моим отцом, лаборатории. Как я уже потом узнал, в разработке у них находилось несколько проектов. Каких, не имеет значение. Главное то, что именно мой отец являлся ключевой фигурой во всех проектах, фактически он был единственным генератором всех идей, в то время как остальные, включая отца Ника, играли роль исполнителей. Многие видели отца главным инженером, как НИИ, так и завода. Отец же был полностью отдан науке и совершенно не помышлял о карьере. Кстати, и НИИ, и завод были Городскими. Начальник лаборатории, в которой трудился отец, очень благоволил к нему и пытался как-то отметить или выдвинуть его на разных конференциях, заседаниях и прочих мероприятиях.

Мой отец не обладал даром пробивания, это было ниже его достоинства. Он был интеллигентом до мозга костей! Вообще, главная проблема интеллигенции, на мой взгляд, в том, что они совершенно не способны постоять за себя. Защитить себя и своих близких от внешнего мира. Отождествляя свою семью с собой, что, в общем-то, правильно, для кого бы то ни было, они направляют её в свое русло, поэтому семья их от них практически ничего не имеет. Они готовы броситься на амбразуру за совершенно незнакомого человека, но сказать за себя лишнее слова у них язык не повернется. Прекрасные люди! Они, вообще, единственные, кого можно называть людьми. Они честны, принципиальны, бескорыстны, самоотверженны, по-своему свободны, и совершенно не приспособлены к жизни. В нашем мире, где можно выжить исключительно в том случае, если ты гребёшь всё под себя, они на пути к вымиранию. Была б моя воля, я бы выделил им отдельную резервацию, где бы они могли спокойно жить, творить и общаться между собой, иногда запуская их к нам, чтоб мы окончательно не уверовали в то, что жизнь – это помойка и ничего более.