Denis Zakharov - Апейрон

– Подобны?

– Точно, подобен.

– Кому?

– Кому-то.

– Это как?

– Образно. Заметь, что мы говорим человеку, что он бесподобен, когда хотим ему сделать комплимент высочайшей крайности. Бесподобный – не имеющий себе подобного. Бесподобный – низший уровень связности.

– Преподобные – это же…

– Да, очень подобные, имеющие и умеющие осуществлять особый вид связей, но речь не о Боге и религиозных причудах, но можно и через них, но не всегда метко. Собственно, как и через все.

– Не кажется ли тебе, что, возможно, ты вторично мыслишь? И здесь, и вообще.

– Мыслю. И пусть вторично. Я не рвусь стать бесподобным. Улавливаешь?

– Улавливаю вроде. А какие тогда ты ставишь перед собой цели?

– Не ставлю перед собой целей и тем более не достигаю их. И вот я здесь.

– Как это тебе видится?

– Через химический состав воздуха.

– А это как?

– Об этом еще упомянут.

– Кто?

– Будь внимательным к себе.

Пульс вулкана словно вторил сердцу путника, который погружался во тьму пропасти, спасаясь от преследующего его существа. Судьба его спутников была ему неясна.

Объясняя мотивы, побудившие его, такого ленивого, избалованного, отправиться в кругосветное путешествие, он говорил знакомым, что с детства любил морские истории из произведений Фенимора Купера. В то же время в сообщениях, отправленных друзьям в ноябре, он признавался, что его никогда не влекла романтика и экзотика странствий, мысль о походе возникла у него внезапно: «Ехать и в голове не было… Я пошутил, а между тем судьба вцепилась в меня своими когтями, и вот я жертва своей шутки». Тем не менее исследователи творческого пути писателя считают, что за этой «шуткой» скрывались серьезные причины: в тот момент двадцатипятилетний мужчина нуждался в жизненных переменах. Он осознавал, что умирает от праздности, скуки, тяжести и запустения в голове и сердце. И нашел в себе силы для возрождения. В феврале русский фрегат «Паллада» вошел в Манильский залив и бросил там якорь. Несколько моряков покинули борт из-за неизвестного грозного существа, которое настигло фрегат, и, пересев в катер, они направились к берегу.

– Получается, с материей играем?

– Еще как. Стол, стул, ванная комната, чувства тут же, мысли всякие – всё соткано. Душа, если мы вообще определяем что-то этим словом, есть сумма действий, произведенных над материей.

– То есть я и есть то время, что заключает в себя движения мира?

– Тепло. Выпала у тебя ваза из рук и разбилась – возникло переживание. Сказал человеку, что любишь его, – возникло переживание. Сделал зáмок из песка на пляже – вот, держи, готово. Как взаимодействует с собой тот момент, когда стрелка часов стоит на 15:20:31, и тогда, когда она на 17:34:56? Как эти два момента взаимодействуют друг с другом посредством часов, так же и мы взаимодействуем «с» или «в» относительно жизни.

– Кто же повесил и завел эти часы?

– Прежде чем мы начнем разбираться с такими вопросами, управься с пространством, что тебе уже дано.

– А ты с чего говорить-то об этом начал?

– Мне шоколад улыбнулся.

– Метафора?

– Очень даже буквально и явственно улыбнулся.

– Как это?

– Так.

– Сам так взял и улыбнулся?

– Может, его и улыбнули.

– В смысле?

– Как смайлик в чате. Именно так.

– Facebook какой-то? Что ты имеешь в виду?

– Вергилий макеты из слов делал, Цукенберг – из строчек кода. Все одно. Я уже говорил об этом.

– Понятно, что тот, что этот города строили. Но чем становится город без границ? Ведь любой город начинается со стены?

– Человек выделяет себя из природы. Есть строительство, а есть архитектура. Медведь берлогу строит – строительство. Хрущевки по всей стране понатыканы – строительство. Архитектура – благородство, искусство. Архитектуру может создать и содержать только человек. Функциональные коробки для проживания может создать и содержать почти любое животное.

– Виды архитектуры играют роль?

– Виды архитектуры – это виды связей. Твои взаимоотношения с реальностью, которую ты строишь. Или за тебя строят. Как тебе удобнее?

– Получается, что из естественного растет искусственное?

– Наоборот. Из искусственного всегда растет естественное, потому что может. Город = человек. И то и то вышло из животной среды, благодаря искусственному упорядочиванию. Город – это проекция человека, который в нем живет.

– Ты же противоречишь сам себе!

– Благодаря противоречиям мы теперь можем увидеть то, что скрыто, вглядись.

– Как? Куда? Не понимаю, о чем ты.

– Город – упорядочивание хаоса. Человек, строя город, выделяет себя из природы. Как город себя различает, а затем искусственно строится, так и человек становится человеком, когда фильтрует себя из себя самого. Как я сказал, город – это проекция человека. Скажем, что наши диалоги – это улицы города. Городские праздники – человеческие ритуалы. Заводы по добыче угля – процедуры, работа, которую мы совершаем. Границей города становится стена, с нее он и начинается, как и человек, рождаясь в своем теле. Все жизненно важное внутри, далее все, что за стенами, – социальное тело. В ста километрах от Москвы есть другой город со своей стеной и социальным телом. Расширяясь, оба они начинают все теснее и теснее взаимодействовать друг с другом. Так и существующие медиа расширяют нас, как города. МКАД для Москвы становится новой стеной, вместо стен Кремля. Через лет четыреста этой стеной может стать каскад орбитальных станций спутников 5DxBG. Но это так, фантазии.

– Почему фантазии?

– Материальное разрастание городов уже не так важно. Города ближайшего будущего будут виртуальными, и расширяются они туда.

– Любопытно, есть ли у города другие взаимоотношения с пространствами и какие?

– Утрируя: город, теряющий границы, становится новой средой обитания, как сейчас то, что мы называем природой. И из этого нового «естественного» – новой природы – мы вновь вычленяем искусственное. Когда ванная переполняется, водой начинает заполняться комната, потом дом. Переход от формы к форме. Если кран, из которого течет вода, имеет иное место возникновения воды, то планета Земля будет затоплена. Сформирована новая среда. А если источник там же, где и мы, то на планете будет сохраняться баланс, несмотря на мои испорченные обои.

– Someday we gonna rise up on the wind you know. Someday we gonna dance with those lions. Someday we gonna break free from these chains and keep on flying.

Темнота обрыва поглощала весь свет, струящийся сверху. Ремень ужасно натирал, он был перевернут, словно лента Мебиуса. Будто все то, что происходило внутри моих джинсов, никак не соприкасалось с тем, что было снаружи этих джинсов. Я нервно усмехнулся, обнаружив себя по ту сторону происходящей со мной реальности. Но с той стороны этой неведомой линии в погоне за мной было чудовище. Как это так? Рык пронесся в высоте. Еще на «Палладе» я слышал нечто странное, но не придал этому значения, а зря.