Максим Шпагин - Волк со шпагой

– Ваше императорское величество, – достойно вздернул подбородок верный слуга всех господ. – У меня в хранении особые костюмы. Коронационные – ваш и вашего отца, фельдмаршальские мундиры, камзолы гофмейстеров, мантии…

– Вот и отлично. Подбери что-нибудь, чтобы на него налезло. Только знаки различия сними. Ему еще рано в фельдмаршалы.

Всем видом выразив неодобрение, церемониймейстер, тем не менее, не возразил и величественно отправился исполнять приказание.

Явился лекарь.

Опасливо покосившись в сторону Волка, он встал от него как можно дальше и верноподданнически поклонился правителю.

– Мне сказали, – император сдвинул брови, – что вы оказывали помощь пострадавшим в инциденте в западной галерее дворца.

– Да, Ваше Величество.

– Почему же на нем, – Регнор чуть повысил голос, – я не вижу ни повязки, ни пластыря?

– Ваше Величество! Его-то зачем лечить? – лекарь искренне удивился. – Если прикажете повесить, то и так сойдет. На ногах он держится.

Гнев у разных людей проявляется по-разному. Один кричит и топает ногами, другой рвет все подряд и кидается предметами обстановки.

Волку в этот день довелось увидеть, как гневается император.

Регнор IV остановился, подойдя в упор, и стал пристально смотреть на незадачливого врачевателя.

Под этим взглядом тот сначала побелел, прижимая к себе лекарскую сумку. Потом обильно вспотел и сделал коленками некое ныряющее движение, словно хотел упасть на колени, но не посмел.

– Если хоть одна рана воспалится, – медленно произнес император, более всего напоминающий сейчас удава перед застывшим в ужасе кроликом, – я тебя самого повешу. За ногу. На главной площади.

* * *

От пластырей на физиономии Волк отказался категорически. Но все равно его пошкрябанная личность вступила в резкий контраст с костюмом из черного бархата, в который, явно страдая, помог ему облачиться церемониймейстер.

Костюм был роскошен. Вышитые серебром имперские гербы и белоснежный кружевной воротник эффектно оттеняли глубокие мягкие тени дорогой ткани. Пояс с накладками из серебра подчеркнул тонкую талию. Плечи, и без того широкие, казались теперь сложенными крыльями.

Но физиономия…

– Ладно, сойдет, – произнес император, понимая, что в данный момент большего добиться не удастся. – Шпага хорошая есть?

– Есть, Ваше Величество, но дома.

– Понятно. На службу шел наниматься, оружие в сарае оставил…

Волк потупился. Здоровенный все-таки. Император, даже распрямившись предельно, с трудом мог бы взглянуть ему поверх плеча. Но не рост определяет высоту положения.

– Дай угадаю, – вкрадчиво произнес правитель. – Шпагу ты оставил дома, потому что на рукояти фамильный герб. Так?

Волк мялся и император взъярился:

– В глаза смотри!

Посмотрел.

– Гаденыш, – оценил Регнор. – Врать мне вздумал.

Он прошел к столу и поднял свиток, отложенный в правый угол.

– Вот, – показал свиток. – Этим указом возвращаю тебе наследственный титул маркиза де ла Грюн. А так же герб, девиз и принадлежавшие роду земли.

– Земли не надо, Ваше Величество.

– Почему?

– Они теперь входят в герцогство Аринское. Вы его передали князю Леккуру, командующему вашим войском. Не стоит его обижать.

– Стратег, – иронично протянул император. – Но без ленного владения нельзя. Я тебя кормить не собираюсь. Тем более, что ты уже полдворца тут разнес.

Волк переступил с ноги на ногу и выступил с инициативой:

– Отдайте мне Мшистое Болото. Там дикий лес, на земли никто не претендует.

– Хм… – Регнор задумчиво потер подбородок. – Вот чувствую, какая-то там хитрость у тебя спрятана.

– Никак нет, сир, – рявкнул Волчара, браво расправляя плечи. – Всей душой готов служить Вашему Величеству.

– Врешь, конечно. Ну да ладно.

И император зачиркал пером по листу пергамента.

Барон Ворчнур по прозвищу Хромой Лис был не в восторге от полученного задания. Отягощенный годами и проклятой подагрой, он предпочел бы и дальше вести спокойную жизнь в тишине своего загородного дома. Но власть сменилась, и требовалось доказать преданность новому (старому) императору.

И вот старый больной человек вместо того, чтобы наслаждаться поздним завтраком в любимой беседке яблоневого сада, трясется в карете по пыльной дороге. А вокруг звяканье металла и грохот копыт сопровождающего кавалерийского отряда…

Черт бы это все побрал!

Не сиделось старому хрену в изгнании. Империю вздумал собирать.

Ага. Еще и фаворита своего… приличное слово и не подберешь, навязал. Вон, скачет за окнами кареты, красуется. Думает, что ухватил Бога за бороду. Щенок! Видели мы таких. Быстро взлетавших да низко падающих.

Ладно.

Барон поудобнее устроился на подушках кареты и прикрыл глаза. Порученное дело было не простым. С наскоку не решишь. Сладострастный Анри хоть и не любил заниматься делами, однако греб под себя все, до чего удавалось дотянуться. Вот и довел отношения с графом Эдмоном де Грейлис до белого каления. Герцог хотел подмять графство под себя, а Эдмон не давался. Теперь нужно ехать, уговаривать, ублажать, обещать всякие блага, чтобы подтвердить вассальский договор. А то граф уже начал подумывать о том, чтобы переметнуться в соседнее королевство. И даже, сволочь такая, вел об этом переговоры.

И как теперь строить отношения? Пугать? Улещать?

Граф молод и самолюбив, начнешь угрожать – взбрыкнет. Но с другой стороны, не спускать же измену? А переговоры с враждебным государством – это измена чистейшей воды. Но, опять же, провоцировать боевые действия Старого Лиса никто не уполномочивал. Словом, ситуация была не простая, требовала размышлений.

Волк во главе отряда из пяти кавалеристов (император посоветовал подобрать парней из дворцовой гвардии) ехал рядом с посольской миссией. Но не вместе с ней. Просто дорога была одна.

Целью поездки было желание заглянуть в кладовые герцога Аринского. Тот ведь не только подмял под себя земли маркизата, но и выгреб из имения все имущество. А там было оружие, доспехи, амуниция, мундиры, конская сбруя и тому подобное. Причем все с фамильными значками, гербами и метками.

Князю Леккуру подобное пригодиться не могло, он всегда сражался под своим знаменем. Волку же подобная экипировка сразу придала бы значительность. И ему не пришлось бы доказывать древность рода, выкидывая с балконов дерзких дворянчиков.

В отличие от Хромого Лиса, который предпочитал двигаться медленно и раздумчиво, Волк рвался вперед. Ему было весело чувствовать под собой нетерпение мощного жеребца, настоявшегося в сумрачной конюшне и теперь наслаждавшегося скачкой. Природа вокруг сияла радостью солнечного полдня, дорога мягко стелилась под копыта, а стремительное движение создавало иллюзию полета. Так что хотелось кричать от восторга и мчаться вперед и вперед.