Генри Райдер Хаггард - Рыцарь пустыни, или Путь духа

– Ой, я там даже не искала. Я не думала, что… – она осеклась.

– Эй, вот один из моих! – воскликнул Руперт указывая на видавший виды жестяной ящик на котором было написано «Лейтенант Р. Уллершоу. К. А.» [5] К.А. – Королевская артиллерия. В 1741 г. в Королевском арсенале в Вулидже была образована Королевская военная академия для подготовки личного состава Королевской артиллерии (Royal Artillery – R.A.). .

– Я отлично помню эту жестянку, – сказала Эдит. – Помню, как она стояла в прихожей вашего дома, и ваше имя было написано на ней свежей, белой краской. Я тогда пришла попрощаться с вами, но вас дома не оказалось.

– А вы наблюдательная! – заметил Руперт, с любопытством на нее глядя. – С тех пор этот ящик немало пережил, как и его владелец.

– Да, – скромно согласилась она, – разница лишь в том, что пережитое вами сделало вас лучше.

И она одарила его высокую солдатскую фигуру взглядом, полным восхищения.

– Давайте обойдемся без комплиментов, – ответил Руперт, слегка покраснев, – я к ним не привык. Если же вы будете говорить их мне, я буду вынужден делать то же самое.

– У вас вряд ли что-то получится, – игриво возразила она, – потому что в этом плаще меня почти не видно.

– Отчего же? Например, ваше лицо отлично видно, и оно очень даже хорошенькое, – выпалил он, отчего настала ее очередь покраснеть.

– Ну вот, – неловко продолжал Руперт, когда тележка, с горой нагруженная его багажом, наконец сдвинулась с места. – С вашей стороны верх человеколюбия – приехать и встретить меня, тем более одной и в столь поздний час. Я никогда этого не ожидал и крайне вам благодарен.

– Боже мой, Руперт, и как только вы могли подумать, что я могла поступить иначе? Разве только если бы я сломала ногу или что-то в этом роде! Да я была бы здесь даже в три утра. Для меня это величайшее удовольствие, коего я была лишена длительное время. К тому же, Руперт, я, то есть мы все, так гордимся вами!

– О, прошу вас, полноте, Эдит, – перебил он ее. – Я всего лишь выполнял свой долг, причем, не всегда хорошо, и был награжден совершенно не по заслугам, в то время как куда более достойные люди, нежели я, были обойдены милостями начальства. Наверно потому, что я считался перспективным кадром. Поэтому давайте оставим эту тему, иначе мы поссоримся.

– Ну что, давайте оставим. Мне не хотелось бы с вами ссориться, наоборот, я хотела бы с вами подружиться, ибо друзей у меня совсем немного. Но вы не сердитесь на меня за то, что я все равно горжусь вами. Вы единственный среди нас, кто сделал нечто похвальное и полезное, вместо того чтобы понапрасну прожигать время, силы и деньги на разного рода сомнительные увлечения, вроде скачек и карт.

В ответ Руперт пробормотал, что такого рода увлечения, как правило, плохо кончаются.

– Совершенно верно, – поддакнула Эдит, – и прошу вас не считать меня ханжой за то, что я говорю такие вещи, потому что я и сама недалеко ушла. Хотя мне ужасно за это стыдно. Но недавно мы получили один такой урок, с несчастным Диком, вместе с которым, как вы знаете, я выросла, как сестра, – скандал в газетах и все такие прочее. Не удивительно, что я немного сердита, но также рада, что есть среди нас тот, чье имя упоминается в газетах по совершенно другому поводу.

Когда она говорила эти слова, свет фонаря от проезжавшей мимо кареты упал на ее серьезное лицо и широко раскрытые синие глаза, и Руперт понял, какие они чистые и прекрасные.

Безусловно, даже будь таково ее собственное желание, Эдит не смогла бы найти лучший способ и возможность произвести первое прекрасное впечатление на довольно простой, наивный ум своего кузена Руперта.

Наконец тяжело нагруженный экипаж подкатил к хорошо знакомой двери маленького дома в Риджентс-парке, который он оставил много лет назад.

– Входите, Руперт, не мешкайте, – сказала Эдит. – Ваша матушка будет ужасно рада вас видеть. А я пока заплачу кэбмену.

Руперт сначала заколебался, однако, пробормотав, что это весьма мило с ее стороны, уступил, и не просто поднялся, а взбежал вверх по ступенькам крыльца, а потом влетел в дверь, которую служанка открыла, услышав стук колес по мостовой, а уже в доме – вверх по лестнице в гостиную на втором этаже.

Здесь, сидя в инвалидном кресле, раскинув руки, чтобы заключить его в теплые материнские объятия, со словами радости и благословения на устах его встретила возлюбленная матушка, которую он не видел вот уже много лет.

– А теперь пусть твоя рабыня упокоится с миром, ибо глаза мои узрели… – прошептала она, но осеклась, ибо ее душили слезы.

Руперт поднялся с колен и, отвернувшись, сдавленным голосом сказал, что должен посмотреть, как там идет разгрузка багажа. Спустившись вниз, он застал внизу Эдит и двух служанок. Втроем они вели отчаянное сражение с его вещами, которые вредный кэбмен отказался заносить в дом.

– Довольно, Эдит, – сердито сказал он. – Это не ваше дело. Почему вы не позвали меня?

– Потому, что не хотела вам мешать, – задыхаясь, ответила она. – Но, признайтесь, Руперт, не иначе как вы положили в ваши чемоданы свинец. Или же в них лежат все ваши сбережения?

– Нет, – ответил он, – там лишь парочка каменных стел и большой бронзовый Осирис, я имею в виду египетского бога. Отойдите, барышни, я займусь этим завтра. Мне хватит этой сумки, в которой лежат мои дорожные принадлежности.

И барышни с готовностью ушли, ибо не горели желанием и дальше знакомиться с ящиками полковника – одна в кухню, вторая – с сумкой наверх, – оставив Руперта и Эдит наедине.

– Нет, вы только представьте! – воскликнула та. – Вы только представьте человека, который, вместо личных вещей, путешествует с египетскими богами в чемодане! Руперт, я пожертвовала своими лучшими перчатками, возложив их на алтарь ваших богов, – с этими словами она протянула руку, чтобы показать ему порванную лайковую перчатку.

– Я подарю вам новую пару! – пылко воскликнул он, все еще не оправившись от замешательства, после чего они прошли в столовую, где их уже ждал ужин.

– Боже мой, с непривычки мне даже сделалось жарко, – сказала Эдит и, сбросив сначала длинный плащ, а затем сняв шляпу, встала перед ним в полный рост в свете лампы.

О, как же прекрасна она была! Как восхитительна! По крайней мере, так подумал наш обитатель пустыни, чье сердце и ум от радости и благодарности сделались мягкими, как воск, не говоря уже о том, что он много лет был лишен возможности общаться с англичанками.

Безусловно, его надежды в отношении Эдит оправдались. Молодая, идеально сложенная, изящная и при этом высокая, с прекрасными волосами, блестевшими золотой короной над чистым лбом. А эти огромные синие глаза! Эти правильные, четкие черты лица, чью горделивость смягчала округлость щек и подбородка, эти плавные, размеренные движения! Все из этого было прекрасно само по себе, а вместе взятое делало Эдит в высшей степени привлекательной и грациозной женщиной, если не сказать, настоящей красавицей.