Генри Райдер Хаггард - Рыцарь пустыни, или Путь духа

Дик Лермер, следующий за Рупертом в цепочке наследников состояния лорда Дэвена, – хотя сам титул не перешел бы к нему по причине особой оговорки в оригинальном патенте, – был сыном адвоката канцлерского суда, испанца по происхождению. Их настоящее испанское имя было Лерма, но за многие поколения жизни в Англии было переиначено на английский манер. Этот мистер Лермер умер рано, оставив супруге, одной из Уллершоу, и сыну Ричарду, приличные средства к существованию, и, пожалуй, все.

После смерти своей матери Эдит Бонниторн, у которой не было за душой ни гроша, переехала жить к вдове мистере Лермера. Вот почему она и Дик выросли вместе. Поговаривали, по крайней мере, Руперт такое слышал, что бездетный лорд Дэвен был не против взять ее к себе в дом, на что его первая жена Клара ответила решительным отказом, что и стало одной из причин взаимного охлаждения супругов.

Руперт отчетливо помнил, как когда-то давно Дик Лермер и Эдит Бонниторн вдвоем стояли у его постели. В то время Дику шел двадцать второй год. Сначала он хотел стать врачом, но какое-то время спустя забросил медицину и начал обедать в коллегии адвокатов, ибо теперь принадлежал к их сословию. Уже тогда это был весьма распущенный и экстравагантный молодой человек. Обладатель яркой, красивой внешности, он пользовался успехом у женщин. Вероятно, их восхищал взгляд его темных, томных глаз под длинными ресницами, его смуглое, овальное лицо и кудрявые каштановые волосы, унаследованные им от предков-испанцев. Или же их привлекала его сентиментальная и вместе с тем страстная натура, его готовность отвечать на их чувства. Во всякой случае, женщины любили его. Кузина, Эдит Бонниторн, на тот момент еще школьница, не была исключением из правил, хотя даже будучи в юном возрасте, отлично знала недостатки Дика и постоянно его отчитывала за них.

Она была красивым ребенком, эта Эдит, – высокая и стройная, с прекрасной осанкой. Люди имели привычку оборачиваться ей вслед. Бог дал ей правильные черты лица, тонко очерченные брови, широкий лоб, пышные золотисто-рыжеватые волосы, огромные синие глаза под слегка тяжелыми веками, идеальной формы нос и рот, а также алые губы, открывавшие в улыбке белоснежные зубы, маленькие изящные кисти и стопы, длинные пальцы и овальной формы ногти. Именно такой она запомнилась Руперту.

Да, он должен вернуться домой. Он должен увидеть всех этих людей, хотя, если честно, ему хотелось увидеть одну только мать, и больше никого. Их жизни и его собственная разошлись так далеко, но судьба вдруг вновь велела им пересечься. Продолжая размышлять в том же духе, Руперт принялся вспоминать, что слышал о них в последние годы. По большому счету ничего, поскольку он сам ими не интересовался.

Вторая жена лорда Дэвена, на которой тот женился через десять месяцев после смерти Клары, была немецких кровей и теперь занимала место старшей носительницы титула. Руперт слышал, что лорд женился на ней, руководствуясь, как он выразился, научными принципами. А если кратко, то потому, что немки считались образцом домашних добродетелей. Но что подвигло ее выйти замуж за лорда Дэвена – об этом он понятия не имел, разве только потому, что это был лорд Дэвен. Результат оказался малоутешителен, ибо, судя по обоим письмам, брак, основанный на научных принципах, потерпел сокрушительное фиаско.

Разумеется, все это лично ему было только на руку, однако сей факт совершенно не радовал Руперта. Более того, он был бы искренне рад, если бы его кузен Дэвен был на тот момент отцом многочисленного семейства. Руперт не горел желанием наследовать ни богатство, ни титул, если таковые на него свалятся, будучи совершенно равнодушен как богатству и положению в обществе, не заработанным им самим, так и к тому образу жизни, какой те предполагали.

Неким загадочным шестым чувством, которым мы все, хотя и в разной степени, наделены – он понимал, более того, был уверен, что это богатство и почести не принесут ему счастья. Кроме того, по причинам, о которых читатель может сам легко догадаться, ему претило само имя Дэвен. Увы, такова была ситуация и ему оставалось лишь надеяться, что она изменится.

Что до остальных родственников, то его кузен, красивый, чувственный, беспринципный искатель наслаждений Дик Лермер, о котором Эдит писала в своем письме, до сих пор шел по жизни тем самым путем, какой он предсказал бы ему. После смерти матери Дик получил скромное состояние, приносившее около тысячи фунтов годового дохода, которые он легко и красиво пускал на ветер. В данный момент он подвизался на роли прихлебателя и мальчика на посылках у лорда Дэвена. Худшей судьбы для мужчины Руперт не мог даже представить, и даже перспектива стать марионеточным членом парламента была бессильна ее радикально улучшить. Ибо на то она и марионетка, чтобы беспрекословно плясать под дудку своего покровителя и хозяина. Руперт вспомнил, что несколько лет назад до него дошли слухи о возможной помолвке между Диком и Эдит. Если в слухах этих и была крупица истины, судя по всему, из этой затеи ничего не вышло. Да, крупица истины, возможно, была, ибо он вспомнил, что когда Эдит была еще юной девушкой, Дик был к ней сильно привязан, и Эдит, похоже, разделяла его чувства. Несомненно, если это наблюдение было верным, то как только она раскусила истинный характер своего воздыхателя, ей хватило здравого смысла положить конец этому увлечению.

Что касается самой Эдит, то по какой-то договоренности, детали которой были ему непонятны, но которая похоже, устраивала их обоих, будь то с финансовой точки зрения или какой-то иной, но последние пять лет она жила в доме его покойной матери, куда переселилась после смерти миссис Лермер. Хотя в своих письмах к нему мать Руперта никогда не отзывалась о ней с приязнью, с другой стороны, она никогда не жаловалась, если не считать слов о том, что Эдит, похоже, крайне недовольна своим положением и жизненными перспективами. Что, добавляла мать, нетрудно понять, учитывая ее редкую красоту и немалые таланты. Как так получилось, размышлял Руперт, что женщина, наделенная такой красотой, что судя по ее фотографии, так и было, а также не обделенная разумом, дожила до таких лет и так и не вышла замуж? Наверно потому, что ей еще не встретился тот, кто был бы ей небезразличен. И если это так, то ее сердцу следует воздать должное, точно так же, как разорвав отношения с Диком, – если таковые и были, – она продемонстрировала наличие здравого смысла.

Ничего, вскоре он все узнает. Тем более что пароход уже отплывает. Руперт со вздохом положил оба письма в карман и вышел на палубу. На востоке вставало солнце – огромный золотой шар, и его прямые жгучие лучи падали прямо на сидящих над вратами Абу-Симбела колоссов. Стрелы света проникали в дальние загадочные уголки храма с его рядами колонн. Когда Руперт впервые увидел этих молчаливых каменных исполинов, те как будто улыбнулись ему. Улыбались они и сейчас, на прощание. Интересно, подумал Руперт, увидит ли он их когда-нибудь снова, эти жутковатые монументы, которые провожали взглядом не одно поколение египтян, греков, римлян, персов, сарацинов и христиан? Ответа на этот вопрос он не знал, однако шестое чувство вновь подсказывало ему, что он их увидит. То же самое думала и Бахита, ибо спустя несколько минут пароход проплыл мимо ее хижины. Стоя на берегу, она крикнула ему: