Виталий Пищенко - Запутанный след

– Шевелись! – босс опять психует. Неужто тоже почувствовал, как к ним подползает незримая пока опасность? Едва ли. Просто страх уже угнездился в нём намертво, как в той пуганой вороне, которая, как говорят, любого куста боится…

А речки-убийцы что-то не видно. Зато впереди замаячила скала, похожая на кошку. «Тигра», – так называл её Яков Антонович.

– Во! – обрадовался, завидев её, Тёма. – Этот старый дурак вчера с дороги сбился и нас чёрт знает куда затащил. Конкретно, по сути!

Странно… Накануне Виктор эту скалу специально высматривал, но так и не заметил. Ладно, некогда загадки разгадывать. До Тыи ещё долго ноги бить. Быстрее!..

Такое ощущение, что дорога под уклон пошла. Горизонт выгибается, словно стоишь на краю огромной чаши. А на её дне – берег Тыи, захлёстываемый водой островок, поросший ивами, лежит злосчастный катамаран, рядом с ним лодка бакенщика. Причём близко всё это, рукой подать, просматривается чётко. Мираж?.. Да не бывает здесь миражей… Что тогда?

Тёма тоже увидел заветную цель.

– Бежим! – взвизгнул он и изо всех сил припустил к вожделенному берегу.

В этот момент под ботинком Виктора что-то хрустнуло. Сухая лесина, на которую он наступил, переломилась, и щиколотку зажало, словно в капкане.

Дёрнулся раз, другой и понял – бесполезно, держит крепко. Нужно приподнять проклятое это брёвнышко, отодвинуть его в сторону, но как это сделать, если он до него и дотянуться-то не может?

– Босс! Помогите!

Тёма оглянулся и тут же заорал так, словно увидел перед собой саму Смерть. Он отшвырнул в сторону заветную свою сумку и ещё быстрее заперебирал ногами.

А Виктор теперь уже физически ощущал опасность, подбирающуюся к попавшему в западню человеку. Вывернул шею, но так ничего и не разглядел: враг умело укрывался в слепой зоне.

– Босс!..

Спина Тёмы стремительно удалялась. И вдруг перед глазами Виктора вновь встали жёлто-коричневые склоны гор, опять убегал прочь предатель-лейтенант. Гимнастёрка на его спине взмокла, но не от жары, а от животного чувства ужаса, унизительного для дававшего присягу человека…

– Стой! Стой, сволочь!..

Виктор нажимал и нажимал на спусковой крючок пистолета Макарова. Пули свирепо рвались к цели, они вонзались в тёмину спину, но никак не могли остановить уносящегося прочь труса.

Вот Тёма достиг края обрыва, в последний раз оглянулся, губы его исказило что-то похожее на усмешку, вот он взмахнул руками и быстро заскользил вниз по песчаному откосу…

Пока Олег растерянно озирался, Яков Антонович уже принял решение.

– Сюда! – И бакенщик решительно зашагал в глубь ущелья, давя сапогами покрытую толстым слоем инея траву.

– Кто там может стрелять? – не надеясь на ответ, спросил Алексеев и тут же сам предположил: – Может быть, Востриковы с собой какое-нибудь ружьё прихватили?

– Разберёмся… – процедил сквозь зубы Яков Антонович. Немного помолчал и пояснил: – Стреляли не из ружья, – а после долгой паузы добавил: – Вот же чёртово место…

«Это верно, – думал старающийся не отстать от бакенщика Олег, – чертовщины здесь хватает. Странной, жуткой, совершенно невероятной, но такой реальной… Такое ощущение, будто кто-то не хочет, чтобы мы шли в этот распадок. Кто-то или что-то? Какая разница, если всё равно невозможно ничего понять…

Хорошо, что лёд почти сошёл, похоже, что это место чуть не угробивший нас дождь зацепил краем. Трава уже не хрустит, можно не бояться поскользнуться, а то после вчерашнего до сих пор рёбра болят…

Мёртвая трава, ей шуршать под ногами положено, только звуки, раздающиеся при каждом шаге, шуршанием не назовёшь. На стоны это больше всего похоже, на отчаянные стоны боли…

Новая притча… То из земли кровь сочилась, теперь она вопит, словно её мучают. И всё громче, всё жалобнее. Аж уши от этих воплей закладывает…»

Алексеев на мгновение остановился: надрывные стоны стихли. Сделал шаг назад – тишина. Опять устремился за мерно шагающим бакенщиком – жалобные звуки зазвучали с новой силой…

«Вот же проклятие!.. Нет, не нужно обращать на эту какофонию внимания. Стисни зубы и иди вперёд. Всё имеет объяснение, разберёмся и с этим…

Вот только голову словно липким тяжёлым туманом затягивает, виски сжимает, сердце колотится под горлом… Ничего, нужно идти, просто идти… Найдём стрелявшего, и многое может проясниться…

Сейчас самое главное – подняться на этот взгорбок. Хорошо, что он покрыт камнями, они не вопят, а лежат себе спокойненько, как и полагается каменюгам… Ну, ещё немного… Есть!»

Перед Олегом открылась моховая равнинка, за которой начинался густой лиственничный лес. Но взгляд приковывал не он, а лежавший ничком человек. Очертания его колебались, словно размытые, но Алексеев разглядел, что в правой выброшенной вперёд руке незнакомца был зажат пистолет.

Только шагнув к лежащему, Олег заметил, что того окружает какое-то странное, серовато-пепельное кольцо, и кольцо это шевелится, медленно сжимаясь вокруг упавшего тела. Это не мох, а что-то непонятное… Словно длинные неухоженные ногти, налегающие друг на друга, как черепица. Только здоровенные – в ладонь размером…

Вот между двух крайних «ногтей» высунулся кончик нового – блестящий от какой-то мерзкой слизи. Он растёт, вытягивается, загибается острым крючком, который с гадким всхлипом впивается в землю. И тут же «ноготь» теряет блеск, сереет, видно, что он становится крепче, плотнее. А вот уже и новый появился…

Яков Антонович, не раздумывая, шагнул на поверхность непонятного кольца. Под ногами захрустело, из-под «ногтей» выскочили странные, невероятно шустрые существа и бросились в разные стороны. Олег придавил одно из них ботинком и теперь с омерзением рассматривал корчащуюся многоногую тварь, оба конца которой заканчивались изогнутыми серпами-жвалами. Экая гадость! На вид хуже любой сколопендры, отвратительнее любого таракана…

Неожиданно часть покрытой «ногтями» поверхности начала вспухать, словно кто-то приподнимал её снизу, в щели потекла похожая на гной зловонная жидкость. Непонятная эта кочка всё росла, всё увеличивалась в размерах… И вот уже шустрые твари перестали разбегаться, замерли на миг, а потом дружно устремились к людям.

Олег ничего не успел предпринять, но Яков Антонович отреагировал мгновенно: сорвал с плеча ружьё и грохнул дуплетом, из обоих стволов в продолжающую распухать «кочку». Полетели в разные стороны какие-то ошмётки, и тут же «ногти» стали синеть, сморщиваться, разваливаться на куски, а «сколопендры» забились в отчаянных конвульсиях.

– Кажись, всё… – облегчённо выдохнул бакенщик.

Он решительно шагнул к лежащему человеку, заглянул ему в лицо и повернулся к Алексееву.