Виталий Пищенко - Запутанный след

– Это ж Витя… – растерянно произнёс Яков Антонович.

Они долго не могли высвободить ногу Виктора, крепко прихваченную лесиной. За долгие годы коряга эта только что не окаменела, топор едва откалывал от неё небольшие щепочки. И поднять коварное бревно не удавалось, будто оно пустило корни и накрепко приросло к земле. Наконец, поддавшись яростному напору двух человек, лесина утробно ухнула и отвалилась в сторону.

– Ты смотри… – озадаченно произнёс бакенщик. – Это ж кто-то настоящий капкан подготовил…

И точно – брёвнышко было словно выгрызено небольшими, но невероятно острыми зубками, наступишь на это место, и нога непременно провалится, а потом её так зажмёт, что никак не вытащить…

Виктор не приходил в чувство. Его перевернули на спину, похлопали по синюшным щекам, потом, приподняв голову, попытались влить в плотно сжатые губы спирт – бесполезно. Пульс на шее прощупывался, но слабый, неровный. Наконец веки Тёминого охранника дрогнули, с лица исчезла искажающая его гримаса. Ещё мгновение, и секьюрити открыл глаза.

Его бессмысленный взгляд скользнул по встревоженным лицам Олега и бакенщика, неожиданно Виктор резко приподнялся, сел и со стоном сжал голову ладонями.

– Ты что? Болит что-нибудь? – Олег осторожно тронул его за плечо.

Виктор поднял на него глаза и выдавил:

– Я его убил… Понимаешь? Я убил его…

– Кого?!

– Босса… Он побежал, а на меня словно затмение нашло… В голове всё спуталось. Ну и… Он под обрывом лежит, рядом с лодкой…

– Каким обрывом, Витя?

– На берегу Тыи. Там… – Охранник вяло махнул рукой.

– Погоди, погоди… – мягко заговорил Яков Антонович. – Ты успокойся сначала…

– Успокойся… Как тут можно успокоиться? Говорю же: я его убил!

– Ты посмотри вокруг, Витя. Какой обрыв? Какая Тыя? Как ты вообще сюда попал?

Виктор лихорадочно заозирался, на его лице всё явственнее проступало недоумение.

– Ничего не понимаю… Я же ясно видел обрыв, лодку, катамаран, остров… Мне зажало ногу, кто-то подползал сзади, я это чувствовал. А босс убежал, бросил меня. Я в него чуть ли не всю обойму выпустил…

– Помстилось тебе. Очередной морок.

– А где же тогда босс?

– Вот и я о том же. Коли ты бы его подстрелил, следы б остались. Ну и это… тело неподалеку лежало бы. А здесь, сам видишь, ничегошеньки… Лучше скажи, как себя чувствуешь? Идти-то сможешь? Ногу не повредил?

– Вроде всё в норме… Но как же так, дядя Яша?

– Не знаю… Не знаю, Витя. Бесовщина тут какая-то происходит, прав был Зиновий… Ну да ладно… Ты посиди, покури, очухайся, а мы с Иванычем окрестности осмотрим, немного оглядимся, так сказать…

Они вернулись к кольцу странных «ногтей», уже превратившихся в почти невесомую пыль, и там бакенщик, приглушив голос, спросил:

– Ну и что ты обо всём этом думаешь?

– Не знаю, – беспомощно пожал плечами Олег.

– А что это за дрянь была? – Яков Антонович показал на высохшие куски слизи, оставшиеся от таинственного обитателя «кочки».

– Представления не имею, – признался Алексеев. – Никогда ни о чём подобном не слышал. – И задал вопрос, который беспокоил его больше всего: – Делать-то что будем?

– Так вроде у нас и вариантов нет… – отозвался бакенщик. – Искать твою сестру и её друзей нужно? Нужно. Да и толстого этого бросать негоже. Он, скорее всего, со страху в лес драпанул.

– А если на гору полез?

Яков Антонович с сомнением посмотрел на скалы.

– Не-е… Этакую крутизну дуром только в кино одолевают, в жизни такое не получится. Мы его не встретили, значит, остаётся лес.

«Всё логично, – подумал Олег. – И всё плохо. И так было паршиво, а теперь – тем более… Но бакенщик прав: бросать поганца Тёму нельзя. Не по-человечески это. Придётся и его искать…»

Опушку леса осмотрели тщательно, но никаких следов сбежавшего бизнесмена так и не нашли.

– М-да, – озадаченно хмыкнул Яков Антонович. – Куда же он подевался? Хотя… Иной раз человек с перепугу такое выкинет, что только диву даёшься.

Зато обнаружили другое – следы несвежего кострища. Судя по всему, у огня сидели три человека, то же подтверждали и знакомые уже упаковки от суточных пайков, аккуратно прикопанные рядом.

– Вроде бы спокойно они шли, – заключил, изучив всё это, бакенщик. – Вот только куда и зачем? Заковыка…

– Я их следы тоже находил, – заговорил до того упорно молчавший Виктор. – Вскоре после того, как мы от вас ушли. И направлялись они в глубину ущелья.

– Как и сейчас, – констатировал Яков Антонович. – Вот только, по моим прикидкам, этому распадку скоро конец, горы его перегораживают… Ладно, пойдём, однако.

Неподалеку от кострища в лес уходила убогая тропочка, по ней и углубились в чащу. Всё было тихо.

«Пожалуй, даже слишком тихо, – размышлял Олег. – Насмотрелся я лесов, но подобного что-то не припомню. Под Новосибирском лес другой, там и в сосняке, и в березняке жизнь кипит. Бабочки то и дело пролетают, стрекозы над полянами воздух чертят, бурундуки пересвистываются, пичуги всякие. Ягоды в траве: и земляника, и черника, в более влажных местах брусничник и яркие шапочки костяники. Саранка [7] Саранка – лилия лесная (лат. Lilium martagon), многолетнее луковичное растение. сейчас ещё цветёт небось. А какая там красота, когда огоньки [8] Огоньки, жарки – купальница азиатская (лат. Trollius asiaticus), травянистое многолетнее растение. распускаются! Здесь же только ягель [9] Ягель, олений мох – лишайники, которыми питается северный олень. растёт. Странный какой-то – не то серый, не то синюшный. И хрустит под ногами, словно пересохшие сучья. В Якутии ягель не такой, он мягкий, в него нога, словно в пух, погружается… На Урале лес запущенный, колючий кустарник всё время за одежду цепляется, но и там жизни полно: ежи пыхтят, дятлы по стволам долбят. А тут – ничего: ни птичьего переклика, ни комариного звона. Лиственницы толстущие, сухие ветви торчат во все стороны, а свисающие с них лишайники похожи на запущенные бороды неопрятных старцев. И – паутина, ух, сколько её здесь! Самих пауков не видно что-то, и ловчие их сети пусты: ни мошки в них нет, ни мухи. Пылью какой-то покрыты, да и всё словно тускло-серой пеленой занавешено. Мёртвый лес. Вот именно – мёртвый, самое лучшее для него определение…»

Алексеев поднял валяющуюся у тропы палку и запустил её в ближайшее полотнище паутины. То дрогнуло, но выдержало вес деревяшки, нелепо зависшей над землёй, – бесполезная, никому не нужная добыча…

– Не надо, Иваныч, – нахмурился бакенщик, и Олег виновато кивнул.

«И верно, – мелькнуло в голове. – Не стоит будить лихо, пока оно тихо…»

А тропка всё петляла и петляла меж неподвижных стволов, и нереальную тишину не прерывало ничто. Шаг за шагом, минута за минутой… Алексеев посмотрел на часы – скоро час будет, как вошли они под полог этого равнодушного, мёртвого леса.