Веста Сур - Милосердный демон

Хин-Габа печально вздохнул.

– Описать его нетрудно, да бесполезно. Он каждый раз, как появляется, новый облик принимает. Оттого гасурцы прозвали его Незнакомцем.

– Коли так, – влез в разговор наплевавший на тычки и пинки аз-Марик, – то как же твоя зазноба опознала поганца да ещё со слов?

– Не опознала, а предположила, – сразу нашёлся хин-Габа. – И не далее как на следующее утро её догадка нашла подтверждение.

– Неужто? – пробормотал аз-Марик.

– По дороге на службу случилось мне проходить тем же переулком, где я демона повстречал, невдалеке от Храма Всех Богов. Впрочем, об этом месте я уже рассказывал в самом начале. Так вот, смотрю – толпа возле дома доходного собралась. Я там потолкался, поспрашивал. Оказалось, один из жильцов с собой покончил. И не простой какой-нибудь обыватель – тысяцкий из войска господина Келлы. Самое интересное здесь вот что: сосед этого тысяцкого, господина но-Тэна, если не ошибаюсь, заявил, будто накануне, около полуночи, явственно слышал голоса в комнате самоубийцы, тогда как привратник, дежуривший в ту ночь, клянётся, что в указанное время к но-Тэну никто не заходил и позже никто от него не выходил.

– Как ты сказал? – оживился но-Рималь. – Но-Тэн? Харай но-Тэн из войска Келлы?

– Да, кажется, так, – подтвердил хин-Габа. – Ты с ним знаком?

– Не то слово! – воскликнул но-Рималь. – Я знавал его ещё в пору колониальных войн. Я тогда подвизался помощником у одного маркитанта. Правда, в те времена господин но-Тэн был сотником. Не могу поверить, что он такое сотворил. Кто угодно, только не он.

– Это почему же? – снова встрял аз-Марик.

– Да потому, что в нём было слишком много жизни, – пояснил но-Рималь. – Нет уж, я скорее поверю в Серого странника, чем в то, что Харай но-Тэн руки на себя наложил.

– Друзья! – провозгласил аз-Леф, жаждавший как можно быстрее отделаться от щекотливой темы. – Как бы то ни было, до истины нам не докопаться. Давайте же оставим кривотолки почтенным кумушкам и выпьем за упокоение господина но-Тэна, да откроются пред ним Врата Эзриата!

Предложение получило всеобщее одобрение. Но тут выяснилось, что кувшины показали дно. Тогда аз-Леф сделал новый заказ, а велеречивый хин-Габа пустился в рассуждения на предмет превосходства намирского вина над камским.

Компания просидела до глубокой ночи. Обсуждали выпивку, налоги и женщин. Ни о демоне, ни о загадочном самоубийстве никто больше не заговаривал.

* * *

С раннего утра в Среброводье разыгрался ветер. Мощные порывы то и дело теребили ставни, запевали в печных трубах, хороводили палые листья, жадными воровскими пальцами срывали всё, что оказывались способными сорвать, и утаскивали прочь. Естественно, добропорядочные горожане носа из дому не казали. И поскольку старый суконщик Гюнас Хольп, как и остальные жители городка, являлся гасурцем, а следовательно, одновременно здравомыслящим и деятельным человеком, пустой трате времени в бесперспективном ожидании клиентов он предпочёл полезное занятие: приволок из подсобки пудовую бухгалтерскую книгу вкупе с письменными принадлежностями, зажёг немилосердно чадящую, зато дешёвую сальную свечу и углубился в расчёты. Подобно другим рачительным сверх всякой меры, вплоть до мелочности, торговцам Хольп отказывался нанимать помощника, либо брать ученика, оттого приходилось самому и за прилавком стоять, и с поставщиками договариваться, и учёт вести.

За работой время текло стремительно. Только и успевай нагар со свечи снимать! Когда снимать стало нечего, и пламя с шипением потухло, скукоженная сухощавая фигурка старика распрямилась. Ноги в невесомой войлочной обувке зашаркали в сторону подсобки. Хольп долго шебаршился в мрачной каморке, пока не отыскал и не зажёг новую свечу. И тут старика ни с того ни с сего зазнобило.

– Проклятый сквозняк, – посетовал торговец на обратном пути. – Бедные мои старые кости! Не ставни, а решето! Вот кабы Йертер не драл втридорога, давно бы заказал починить.

На этом жалобы закончились, потому как взгляд суконщика наткнулся на первого за день посетителя. Высокий плечистый мужчина лет сорока или около того при виде хозяина резко сорвал с головы шляпу в знак приветствия. На лицо незнакомца тут же свесилась прядь волнистых каштановых волос.

– Добрый вечер, – промямлил Хольп, не в силах оторваться от завораживающих нефритовых глаз посетителя. – Простите, я не услышал стука…

– Его не было, – холодно обронил великан, поправляя причёску. – Я прихожу без стука.

По внешнему виду, манере держаться и чётко выговаривать окончания посетитель походил на столичного франта из категории скоробогатых и оттого донельзя кичливых предпринимателей. Хольпу редко доводилось сталкиваться с подобными выскочками, поэтому он сперва оробел, но вскоре взял себя в руки и натянул маску услужливого продавца.

– Чем могу вам помочь, господин…?

– Незнакомец. Кажется, здесь меня так величают.

Физиономия суконщика стала белее покрытых известью стен лавки. Руки затряслись так, что старик едва не выронил подсвечник.

– Вижу, знаешь, кто я, – усмехнулся посетитель. – Тем лучше. Меньше мороки.

– Чем могу вам помочь? – упрямо повторил Хольп.

– Мне ничем, а вот себе можешь, если повинишься перед заказчиком.

– Да-да, непременно. Хотя уверен, что это досадное недоразумение. Я человек тихий, мухи не обижу. Если только нечаянно, так сказать, по стечению обстоятельств. Но это ничего. Вы, главное, сведите меня с заказчиком, а там уж мы всё утрясём.

– Молодец, Гюнас, быстро смекаешь. Но сегодня играем по моим правилам. Заказчик здесь, со мной, только видеть его тебе не позволено. Угадаешь, кто таков, и сумеешь вымолить прощение – твоя взяла. А нет – извини. Даю тебе время до последней капли.

Незнакомец выудил из-под плаща клепсидру с голубой тягучей жидкостью. Серебряная оправа гулко стукнула о прилавок. При виде лениво, но неотвратимо падающих капель старик пришёл в сильнейшее возбуждение.

– Толстоногий Винх! – выкрикнул Хольп в запале. – Да-да, точно он. Я ему десять бочек вина сплавил, в шести прокисшее было. Утопить меня грозился в этом самом, прокисшем.

– Мимо, – преспокойно сообщил Незнакомец.

– Тогда… Рейла Гунер, слепая вдова? – предположил суконщик. – Порченые ткани ей продавал, с пятнами, пока соседи, будь неладны, не подсказали. Здорово она на меня напустилась! В каталажку хотела упечь. Еле откупился.

– Ещё один промах.

– Неужто Гунблас Яг из-за тухлой свинины?

– Нет.

– Может, лекарь из-за дочери?

– Не угадал.

– Сапожник из-за жены?

– Нет, не сапожник.

– Ну хоть намекни!

– Время истекает.

Хольп в отчаянии принялся колотить себя кулаком по лбу.