Александр Ивченко - Поиграем в ладушки?

Александр Ивченко

Поиграем в ладушки?

Глава 1

Утро

Снежинка по имени Ладушка

Умыкнуть слона из Королевских слонюшен очень непросто. Особенно, если слон с характером, и характер этот – сложный.

Арчибальд, королевский слон, подарок дружественного африканского монарха, в глубине души был жизнерадостным, чуть застенчивым и любил играть в прятки. Но поиграть во владеньях короля Артура Федоровича ему было негде и не с кем. Ведь Почти Волшебное Королевство – это далеко не Африка. И в том смысле, что до Африки оттуда очень далеко, и в том, что лето здесь короткое и не жаркое, а зима – снежная.

Начиная с сентября, вместо того, чтобы вышагивать церемониальным притопом на королевских парадах и торжественно позвякивать бубенцами в ушах, Арчибальд прятался в слонюшне. Заботливый королевский слонюх укутывал его в шестнадцать одеял-дюрханов, сшитых из козьих шкур. Но, даже несмотря на такую заботу, периодически слон подхватывал насморк (что, между прочим, для обладателя хобота – настоящая трагедия). Со временем у Арчибальда развилась скверная привычка по любому поводу падать на спину, дрыгать ногами и капризно трубить.

Король Артур Федорович был, в сущности, очень хороший король. Быть может, он не ходил в дальние походы и не открывал новых земель, но зато он много гулял пешком и отлично открывал банки с консервированными абрикосами. Он не сердился на своего слона. Наоборот – особым указом, скрепленным Большой печатью, Артур Федорович повелел высадить в королевском саду аллею помидорлоковых деревьев (помидорлоки – гибрид помидоров и яблок – любимое лакомство королевских слонов, как известно). Арчибальд ел помидорлоки с аппетитом, но исправляться не спешил.

Арчибальд скучал и тосковал. Ему не нравилось быть Королевским слоном в Почти Волшебном Королевстве. Даже несмотря на торжественные марши и парадные бубенцы. Он с легкостью променял бы все почести, которые причитались ему по регламенту, на возможность порезвиться в саванне и хотя бы раз спрятаться за ствол баобаба. Если уж быть откровенным до конца, Арчибальд мечтал научиться кувыркаться через голову. Но в Почти Волшебном Королевстве об этом и речи быть не могло. Даже если не думать о возможных разрушениях – кувыркнуться на глазах у королевских слонюхов? Нет, нет и еще раз нет!

Но кто в состоянии разглядеть, что творится под толстой слоновьей шкурой? Обыватель замечает в слоне в первую очередь чрезвычайный рост, а также не менее чрезвычайные уши и чрезвычайный нос. Замечать у слонов глаза как-то не принято. Классики мировой литературы не называют взгляд слона ни красноречивым, ни выразительным, ни загадочным. И современные литераторы не называют.

А вот Ночной Шутник понял слоновью душу до тонкостей. Летом – во время королевского парада. Он заглянул Арчибальду в глаза и прочел нерассказанную повесть о горячей саванне, необъятных баобабах и надоевшем насморке. Ночной Шутник понял – Арчибальду нужно бежать. Осталось лишь дождаться подходящего случая. Но случай все никак не подходил…

***

Наступил сентябрь. Осень подкрадывалась к Королевству на мягких кошачьих лапах. Она пряталась в кронах деревьев и выглядывала из зелени листвы желтыми глазами. В королевских садах до отказа налились соком алые помидорлоки.

В этом году урожай был так хорош, что Артур Федорович охотно делился им с друзьями и соседями. В королевском порту каравелла «Колибри» приняла в свои необъятные трюмы четыре с половиной тонны помидорлоков. Груз предназначался дружественному африканскому монарху. Отход судна был назначен на утро. О большей удаче сложно было и помыслить. Оставалось лишь незаметно протащить слона в трюм.

И все-таки слон – не самое незаметное животное. Особенно капризный слон. Ночной Шутник знал это, и потому продумал свой план до мелочей. Первый делом нужно было пробраться в Королевский сад и запастись помидорлоками. Дело в том, что еще в пятницу слон затосковал. Он вспомнил о том, что на его родине наступил месяц кокосень – пора сбора кокосов – закапризничал и вот уже четвертый день не выходил из слонюшни. Если чем и можно было выманить Арчибальда во двор, так это помидорлоками.

Особых трудностей на первом этапе не предвиделось. Королевские сады охранял сторож Амелька – невысокий, очень смуглый, будто бы высушенный солнцем, старичок. Одевался он в выцветший восточный халат и тюбетейку. Днем Амелька любил сидеть на крыльце своей маленькой сторожки, подставляя солнцу коричневые ладони. Он курил трубку, набитую каким-то заморским ароматным табаком, и рассказывал любому гостю о том, как он когда-то был ассирийским царем. Амельку слушали редко, а если слушали, то не верили. Но старик не обижался и в отсутствие слушателей рассказывал знакомую историю сам себе. Как только солнце закатывалось за деревья, Амелькино благодушие как по волшебству сменялось непонятной тревогой. Он суетливо рассовывал по карманам трубку, кисет с ароматным табаком, и с наступлением темноты прятался в сторожку до рассвета.

Ночной Шутник ловко перепрыгнул ограду королевского сада и прислушался. Ничего… Теплый ветерок шевелил листья, но где-то у корней деревьев уже притаилась сентябрьская прохлада. Вор протянул руку и начал быстро обрывать спелые помидорлоки. Когда рюкзак был почти полон, Ночной Шутник вдруг присел и затаился. Нет, вокруг все было по-прежнему спокойно, но чутье опытного сорвиголовы не могло подвести. Именно оно позволяло Ночному Шутнику ловко вытворять свои проделки, не попадаясь никому на глаза, и уходить безнаказанным.

Черное небо подмигивало звездами. Сад дышал темнотой и спокойствием. Тем не менее, Ночной Шутник готов был поклясться, что за ним кто-то наблюдает. Не Амелька и не желтоглазые совы, которые любили гнездиться в дуплах старых королевских дубов. Взгляд словно шел отовсюду, и одновременно – вор был уверен – на него не смотрел никто. Ночной Шутник зябко поежился, стряхивая наваждение. Нужно было спешить – для того, чтобы слон оказался на «Колибри», предстояло еще немало потрудиться.

Ворота в город были небрежно прикрыты – одна створка чуть покачивалась от ветра и тонко поскрипывала петлей. Сразу же за воротами во дворе, лениво развалившись на кованой скамейке, курила папиросу плечистая привратница Гуля. Ее широкое лицо имело слегка фиолетовый оттенок. Оно не было злым. Но и добрым – не было. На голове Гули красовался берет-мурзилка. На другом краю скамейки примостилась привратница Фая. Сопя от натуги, она пыталась вытянуть пробку из бутылки, оплетенной лозой. Бутылку при этом Фая старалась спрятать в складках плаща, высунув на свет лишь горлышко. Фаино лицо скрывал цветастый платок. Наружу торчал лишь острый крючковатый нос малинового оттенка. Неподалеку тускло поблескивали под светом звезд остро отточенные алебарды, которые привратницы прислонили к стене.