Андрей Деткин - Железный город

– Можно взять почитать? Я верну.

Слава обернулся к механику, в его глазах застыла осторожная надежда.

– Э-э-э, – протянул Шпиль, – знаешь, никто не сомневается, что ты вернешь. Только, старик, давай в следующий раз.

– Ну да. Мы почти незнакомы…

Раздался глухой зудящий звук. Слава потянул за цепочку, извлек из кармана часы:

– Гниль рыжая, – выругался он, – у меня скоро смена, а еще к Извергу надо заскочить, – он убрал часы на место. – Фрезерман предупредил, волосатым к станку не подпустит.

– Кто? – не расслышал Шпиль.

– Фрезерман. – Слава распахнул дверь. В лицо дунул теплый пустынный ветер. Застывший спонс вновь затрепыхался на шее.

– Чудны дела твои, Двиглаш, – усмехнулся Шпиль, перешагивая через порог. – Раньше люди давали имена машинам, теперь машины людям. У нас в лаборатории работают Такомак, Сименсай, два Газа, Боинг, Камря, Шибер, Траверса даже Слябинг есть.

– Такая традиция.

– Но у тебя-то земное имя.

– У меня? – Слава остановился и обернулся к Шпилю.

– Ну, да, – механик тоже остановился.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Затем Слава развернулся и зашагал по железному мостику. До самых ворот они не обмолвились ни словом. У пропускной, где в тени «Баггера» бодрствовал Дизель, Шпиль нарушил молчание: – Слава, подожди, – и побежал к мастерским. Дверь хлопнула, механик исчез. Показался вновь через минуту с десятилитровой канистрой.

– Как и обещал, горючка, – сказал он, ставя емкость перед токарем, – канистру можешь оставить себе.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо. Если бы не ты, лежать мне под скалой с памятником из двух катков.

– Да ладно.

– Приходи еще, – Шпиль протянул руку.

Слава пожал ее.

– Приду. Компрессии тебе нехилой.

– И тебе запредельной. – Шпиль повернулся к охраннику, отирающемуся поблизости. – Диз, выпусти токаря, канистру я ему дал.

– Видел, – буркнул Дизель и заскрежетал засовом.

Слава миновал Кривку, выкатил на Котельническую. Чух – на подобие мяча из сушеного проволочника, ударился в темп, отскочил, покатился по настилу. Ватага сорванцов, галдя и толкаясь, устремилась вдогонку. Токарь пересек Продувной тупик, проехал не самый безопасный квартал Голодных крыс, где в закоулке между жилищ в куче мусора и нечистот несколько тощих, замызганных глюшников варили манну. Волосатый, с железным протезом голени, вывернул шею и долго провожал взглядом темп. Слава руками прокатил транспорт по пешеходной Барахолке. Едва разъехался в тесном Гаечном переулке с чопером. Малорослый пустынник, замотанный в спонс по очки выглядывал из-за руля – рогатки, словно подросток из-за прилавка. Он что-то недовольное гаркнул вслед, но токарь не стал останавливаться и выяснять, что именно. Пустынники единственные, кроме «клопов», кто имел лицензию на ношение «драматургов» в мирное время.

Наконец Слава свернул на Болторезную и остановил темп возле стригальни. Сквозь стальные створы жалюзи увидел Изверга – великана, с маленькой лысой, почти детской головкой, с покатыми плечами, в зеленой хлопковой рубахе с закатанными до локтя рукавами, в мешковатых коричневых брюках. Оранжевый с серым пятном на животе фартук убойщика крепко облегал кегельную фигуру.

К тому моменту, как Слава слез с темпа, стянул очки и зашел в душное помещение, Изверг закончил со своей жертвой и небрежно обдувал голову с оттопыренными ушами из пневмо – пистолета. Металлург втянул голову в плечи и все норовил подставить под сильную струю затылок. Его руки до белизны в косточках вцепились в стальные подлокотники. Красный витой шланг высокого давления тянулся от пистолета к медной трубке с краном и манометром. Стрелка дрожала между двумя и тремя барами.

Как всегда из уголка рта Изверга торчало дыхло. От едкого запаха тлеющих листьев у Славы перехватило дыхание.

– Кто последний? – просипел он, окидывая взглядом, пустую скамью.

Изверг бросил на него косой взгляд, ничего не ответил.

– Буду первым, – пробормотал Слава и сел ждать.

– Кобальт, – буркнул Изверг, повесил обдув на крюк, сорвал с бедолаги покрывало. Металлург встал, завертел головой, вглядываясь в полированную, царапанную пластину из нержавейки: «Не коротко?» – спросил робко.

– Самый раз, – буркнул Изверг. Вытянул руку, с раскрытой мозолистой лопатой. Получил плату, гаркнул: «Следующий!».

Слава переглянулся с тщедушным стариком, у которого из-под короткого ежика просвечивала белая кожа. Тот поспешил отвести взгляд и выскочил из стригальни. Оглаживая волосы, Слава подошел к креслу: «Мне бы подстричься. Только не так коротко», – он кивнул на распахнутую дверь.

– Садись.

Изверг с хлопком встряхнул простынь и в одно движение накинул на Славу. Туго завязал узлом на шее. Из широкого кармана извлек длинные ножницы, зашел со спины. У токаря по коже прошел мороз.

Огроменная ладонь, которая ложилась на голову, чтобы собрать космы в грядку, накрыла половину черепа. В опасной близости залязгали острые лезвия. Слава ощущал, как по шее осыпаются волосы. Изверг работал небрежно, тяжело сопел и пыхал дыхлом. Он не сбивал пепла и Слава опасался, как бы тот не просыпался ему за шиворот. Иногда стригач проводил алюминиевой расческой по волосам, тогда приходилось силой мускулов удерживать голову, чтобы та не клонилась за инструментом.

Опасение и предвкушение беды застыли в глазах Славы, когда Изверг повесил обдув на крючок и, не вынимая изо рта дыхло произнес: «Готово, чемпион». Ловко развязал узел и сорвал с шеи тряпку. Тряхнул. В воздухе, словно пух старчака закружились и осыпались срезанные волосы.

– Два кобальта, – пробурчал стригач, перекатил дыхло в другой угол рта.

Слава осторожно приблизил лицо к «зеркалу». Сквозь царапины на гнутой, вытягивающей физиономию поверхности, увидел себя. Повертел головой и…остался доволен.

– Изверг, ведь можешь, когда хочешь, – Слава повернулся к стригачу и расплылся в улыбке.

– Поговори мне. Гони кобальты и проваливай.

Что, собственно, Слава и не замедлил сделать. Прежде, чем залезть на темп и уехать, он достал из кармана подарок Штуцера и поднес к глазам. На синем циферблате красивыми буквами протянулось «Слава», стрелки поверх показывали без четверти три.

В просторной комнате на глубине пяти метров под Баггером, в свете люминесцентных ламп, за длинным чугунным, инкрустированным литой вязью столом сидели друг против друга отец и сын. Высокий, стройный и в то же время крепкий металлург, с русыми волосами, голубыми холодными глазами, шишковатым носом со строгим лицом держал спину прямо. Он поглощал пищу неторопливо и пережевывал ее тщательно.